Еще долго местные сплетницы будут радостно говорить друг другу при встречах:
— Ну, что я тебе говорила?
— А я тебе что говорила?
Но что бы они все понимали? А потом у них появится что-нибудь новенькое, и они забудут и это.
Эта история Марка Роснана и Даниэль.
Даниэль влюбилась в Марка Роснана в шестнадцать лет. Она переехала в наш город, и совершенно случайно они с матерью купили дом рядом с домом Марка Роснана.
— Тебе крупно повезло, — сказали ей все девочки нашего класса, — мы бы все отдали, чтобы жить в доме рядом с домом Марка Роснана.
— А кто такой Марк Роснан? — спросила у девочек Даниэль.
В тот же день она увидела Марка Роснана в окно своей комнаты. Он устраивал вечеринку прямо в саду, и всю ночь небо над городом озарялось разноцветным фейерверком, а клумбы с цветами орошали брызги дорогого шампанского.
На следующий день я совершенно случайно оказалась рядом с Даниэль.
— Энни, — сказала она мне, — признайся, ты умеешь хранить тайны?
— А как же, — призналась я, — я лучше всех в нашем городе храню всякие тайны.
— Никому не скажешь? — недоверчиво спросила Даниэль.
— Никому, — заверила я.
Тогда Даниэль сказала:
— А он действительно ничего.
— Кто? — не поняла я.
— Этот ваш Марк Роснан.
Я опешила.
— О мой бог, — только и сказала я.
Как и все в нашем городе, я тоже сходила с ума от этого невыносимого Марка Роснана. У нас в городе полагалось сходить от него с ума.
Марк Роснан был достопримечательностью нашего города.
Но я не была ни умна, ни талантлива, ни потрясающе красива. И мне было до Марка Роснана, как до центра земли.
Но Даниэль доверила мне свою тайну, это накладывало на меня определенные обязательства. Она выделила меня из толпы, и я уже не могла делать вид, что все идет, как прежде.
— Ничего в нем такого особенного нет, — сказала ей я.
Даниэль удивленно посмотрела на меня.
— Тебе было плохо видно из окна, — пояснила я, — там же такое расстояние.
— Что ты, — улыбнулась Даниэль, — он из тех людей, которых замечаешь с любого расстояния.
Пару секунд я размышляла.
— Он погубит твою жизнь, надорвет сердце, лишит мечты, а потом отвернется и позабудет о твоем существовании навсегда, — сказала я.
Даниэль опять улыбнулась.
— Он немного подождет, пока я вырасту, — сказала Даниэль, — а потом женится на мне, и мы не расстанемся с ним никогда.
— В этой жизни надо стремиться к более достойным целям, — сказала я, — мечтать о том, что на тебе женится какой-то Марк Роснан, слишком примитивно.
— Если на мне женится Марк Роснан, — сказала Даниэль, — все остальные загадки мира будут у меня в руках.
Это было уже слишком, больше в тот день я с ней ни о чем не разговаривала. Но и Даниэль тоже с тех пор не обмолвилась об этом ни словом.
— Что она тебе тут говорила? — сказала мне моя сестра Мина.
— Ничего, — спокойно ответила я, — она такая же, как все.
Больше всего в этой жизни меня интересуют писатели и хирурги. По-моему, только эти люди не такие, как все остальные.
Хотя о чем это я? Ведь я ничего толком не знаю ни о писателях, ни о хирургах. Но я чувствую.
Мне кажется, что они живут в других измерениях. Им не подвластен быт, не интересуют мелочные проблемы, не волнует наличие продуктов в холодильнике, не раздражает марка их машины, не угнетают познания соседей в области культуры человеческих отношений.
Зато им подвластно Нечто. Им подвластно то, о чем простой нормальный человек даже не подозревает.
Но они, писатели и хирурги, с этим Нечто на «ты». Ибо это и есть их мир, их территория странствий по этой жизни, счастье познания и их печаль.
Только подходят писатели и хирурги к этому своему необычному миру по-разному. Одни — со стороны души, а другие — со стороны плоти.
А больше я ничего о них пока не знаю.
Город у нас не такой уж и большой, развлечений — по пальцам пересчитать. Все знают, кто и что скажет завтра утром, кто о ком думает сегодня ночью и на какой фильм все пойдут в городской кинотеатр в следующее воскресенье.
Все друг друга знают настолько, что видеть уже не могут. Но и не видеть тоже не могут. А как же они ничего ни о ком не будут знать? Такая вот тоска.
Так что приходится заниматься собой. Самосовершенствоваться и самоутверждаться в своем собственном неповторимом мире.
Я за всеми наблюдаю, все учитываю и скоро напишу о них всех большой роман. Надо только получше запомнить разнообразные мелкие детали, чтобы все было естественно и натурально, а то миллионы читателей не поверят ни одному моему драгоценному и уникальному слову.
К своим шестнадцати годам я накопила достаточный запас прочности, приличную сумму знаний о жизни и бесконечный список претензий к действительности. Как ни странно, но я считаю, что именно в маленьких городах люди находятся в ладу с самими собой.
В больших городах им просто некогда заглянуть в собственную душу.
А еще к шестнадцати годам я уже подозревала, что человеческая жизнь может запросто уместиться в одну книгу, которую можно не спеша, между делом прочесть за два дня. А через неделю ничего из прочитанного уже не вспомнить.
Кое-какой накопленный личный опыт помог мне сформировать некоторые жизненные тенденции, в правоте и неоспоримости которых я не сомневалась. А потому именно эти истины я ожидала встретить однажды на своем легком, усеянном лаврами и розами жизненном пути.
Вот эти истины.
Жизнь существует только для счастья. Ничто не должно омрачать путь человека. Слезы должны литься только от радости. Все в жизни должно получаться и нравиться. Никто никогда не должен печалиться и чего-то безрезультатно годами ждать. А самые безрассудные мечты должны немедленно претворяться в реальность.
И однажды, усевшись на крыльце своего светлого и солнечного дома, я стала терпеливо ожидать претворения в действительность всех моих наивных мечтаний, истин и надежд.
Но время шло, а с неба не падали цветы. И навстречу мне не выбегали люди, которые окончательно меня понимают.
Мечты не становились реальностью, а счастье так и не воплощалось в действительность. День сменяла ночь, а утром приходил следующий день.
Некоторые видения поутру еще слабо маячили у горизонта, но уже спустя некоторое время они тоже отступали куда-то вдаль, видимо, до лучших времен. Ждать чего-либо дальше было глупо и бессмысленно.
