Или рассказываешь что-то человеку, который тебя якобы понимает. А потом хватаешься за голову: зачем ты ему все это рассказал?
Или вообще, кто-то тебе кажется прямо-таки кладезем благородства… Ну дальше лучше вообще не продолжать.
Флибустьер в душе мечтает стать фермером. А фермер спит и видит себя вольным флибустьером. Всем всегда хочется быть в другом месте, а не там, где они находятся сейчас.
И все люди делают вид, что где-то в других местах их ждут какие-нибудь ужасно умные дела. А там, где люди находятся в настоящий момент, они находятся ненадолго, понарошку и как бы на черновик.
Я много думала о своих писателях и хирургах. Но чем больше я о них думала, тем больше ничего не понимала.
Пока я точно осознавала только одно: все люди в мире живут как живется, не задумываясь о неизбежном.
Об этом думают только писатели. И только хирурги держат это неизбежное в своих руках.
С доктором Олсеном мы иногда встречались у реки возле бывшей заколдованной заводи и вели умные разговоры.
— Не живи мечтами, — сказал мне как-то доктор Олсен, — живи настоящим. Попытайся сама управлять вселенной.
— Но вселенная создана не мною, — сказала я. — Как же я могу ею управлять?
— А ты попробуй, — сказал доктор Олсен. — Если по-другому взглянуть на этот мир, увидишь много того, чего еще не видела. Неинтересных людей нет, каждый человек по-своему своеобразен. И скучных событий тоже нет, в каждом скучном событии нужно увидеть рациональное зерно. И ненужных природных явлений тоже не существует. Разрушение во имя созидания, расставания ради новых встреч, нежелательные перемены в жизни к новым более интересным событиям.
Я с восторгом смотрела на доктора Олсена и трепетно внимала его речам. Я всегда обожала такие речи, когда кажется, что вот только руку протяни, и твоя жизнь изменится в ту сторону, в которую ты желаешь ее переменить.
— Внутри каждого из нас вертится вселенная, — сказал доктор Олсен, — связь времен, смена поколений, загадки всех цивилизаций, все это не просто так существует в абсолютно каждом из нас.
— Ну спасибо, утешили, — сказала я. — А теперь докажите на собственном примере, как ваша жизнь вдруг может перемениться в ту сторону, в которую вы хотите ее переменить.
Доктор Олсен улыбнулся.
— Скоро закончится лето, и я уеду в свой город. И я уеду не один.
— Ну конечно, — сказала я, — вы увезете с собой свою ненаглядную бабушку.
— Э нет, — сказал задумчиво доктор Олсен, — я чувствую, со мной что-то еще произойдет.
Я только искоса оглядела его на предмет, нет ли у него сегодня температуры. Но доктор Олсен выглядел вполне бодрым и жизнерадостным. И я не стала вдаваться в дальнейшие подробности скорого изменения его жизни.
Раз внучатый племянник колдуньи говорит, что с ним что-то непременно должно произойти, значит, так тому и быть.
Часть четвертая
1
К концу лета наша Анна в очередной раз засобиралась замуж.
— Как тяжела свобода, когда ее не с кем разделить, — сказала она нам с Миной.
— Ты бы хоть что-то новенькое сочинила, — сказали ей мы, — а то эти речи мы уже слышали.
— Все истины лежат на поверхности, — сказала Анна, — человеку даже незачем что-то сочинять.
— Да что ты говоришь, — сказали мы с Миной, — какие свежие мысли!
Как-то я встретила Люси Надсен в центре города.
— Ты представляешь, — вскричала на весь центр города Люси Надсен, — Марк Роснан стал обыкновенным человеком!
— Ну и что? — спросила я.
Люси Надсен даже опешила.
— Но это же трагедия! — Она развела руками.
— Трагедия — быть человеком? — уточнила я.
— Быть обыкновенным человеком — трагедия для Марка Роснана, — сказала Люси Надсен.
— Хорошо, уговорила, я обдумаю эти твои мудрые мысли сегодня перед сном, — сказала я и пошла своей дорогой.
Люси Надсен еще долго стояла посреди улицы и задумчиво смотрела мне вслед. Я не поддержала ее мнения о трагедии, для Люси это было неумно и непонятно. И она теперь и сама не знала, как к этому относиться.
Марк Роснан и Даниэль жили в своем собственном замкнутом мире. Но мало кто из окружающих людей подозревал, что проблемы уже начинают потихоньку стучаться в их плотно запертую дверь.
Так получилось, что с некоего неопределенного времени Даниэль была в растерянных чувствах. Она была рядом с богом, спустившимся с небес, но что-то было не так в этой прекрасной картине мира.
Бог кашлял по ночам, пил слишком крепкий кофе, полюбил смотреть по телевизору футбол и новости, готовил божественные обеды, но он совсем не писал свою прозу.
А еще к концу лета на нашей телестудии собрались снимать очередное шоу. В студию были приглашены Марк Роснан и доктор Олсен.
Все понимали, что эти люди, каждый по-своему, интересны. Но не все понимали, как ведущий найдет общие точки в разговоре с этими двумя людьми.
И вот в один прекрасный вечер мы все с подозрением собрались около телевизора.
Ведущий шоу хорошо выглядел и тщательно подготовился к такой ответственной передаче. Ведь он собирался весь вечер блистать остроумием, затмить своих гостей и тактично намекнуть всем и вся, что вообще-то самый интересный человек на этой планете, разумеется, он сам.
Ведущий шоу, сверкая улыбкой, сказал, что представлять гостей не имеет смысла, так как их все и так знают, но он все же их представит. Так вот, это известный на весь мир писатель Марк Роснан и теперь известный у нас в городе доктор Олсен.
Ведущий сказал, что эти двое людей — представители таких очень разных профессий, что он даже не знает, какую бы он мог провести параллель между этими людьми. Потом, немного подумав, ведущий сказал, что вообще-то он подозревает, что между профессиями писателя и хирурга существует какая-то связь, но только он пока не определил, что это за связь.
Марк Роснан и доктор Олсен вышли на сцену и сели по правую и левую руку от ведущего. Зрители в зале приготовились к интересному разговору.
Даниэль сидела в первом ряду на стороне Марка Роснана. Она пристально смотрела на Марка Роснана и подозрительно на доктора Олсена.
Самым интересным человеком на земле для нее был Марк Роснан, даже несмотря на затянувшийся творческий перерыв. И вряд ли его мог затмить какой-то приезжий хирург.
Ведущим подобных шоу обычно несвойственны вежливость и чувство такта, а потому ведущий с ходу набросился на Марка Роснана.
— Почему вы больше ничего не пишете? Почему вы не написали ничего за последние два года? Вы думаете, что это все? Крах? Поражение? Вы больше никогда и ничего не напишете?
