— Шучу? Да я в жизни не был так серьезен, как сейчас!
Я запустила в него лист салата, мы еле сдерживались, чтобы не начать смеяться на весь зал. На нас радостно оглядывались люди и видели, что у нас все хорошо.
17
На следующий день к нам в дом пришел Маркус. Он был строг, суров и без цветов.
А ведь, как намекнули бабушке Аманде и тете Бетси его родители, когда они все накануне встретились в ближайшем магазине, он собрался делать мне предложение.
Маркус пришел со всеми нами серьезно обо всем поговорить. Так он сказал еще с порога. Мы должны были отнестись к этому со всей серьезностью.
Так как мне в последнее время было очень весело наблюдать за собственной жизнью, то я никак не могла заставить себя быть серьезной и хотя бы на пару минут перестать улыбаться.
Бабушка Аманда устроилась в своем любимом кресле, а тетя Бетси стала подавать на стол.
Маркус грустно повел рукой. Мол, не надо ничего подавать на стол, нам всем сейчас будет не до этого. Тетю Бетси это тут же выбило из привычной колеи, и она тоже упала в ближайшее кресло.
Маркус взял стул. Грустно и торжественно сел на него.
— В последнее время мне очень тяжело, — сказал Маркус.
— Нам всем в последнее время нелегко, — сказала ему бабушка Аманда.
Маркус сбился с торжественной ноты. Он вспомнил, что мне в последнее время должно быть хуже всех, хотя я сейчас как ни в чем не бывало и улыбалась глупо в своем инвалидном кресле.
— Да, я понимаю, о чем вы говорите, — сказал Маркус бабушке Аманде, — но я хотел бы поговорить немного о другом.
— Вот же мы тебя и слушаем, — сказала ему тетя Бетси.
— Нас все в округе знают, — сказал Маркус.
— Это верно, — согласилась бабушка Аманда.
Бабушка Аманда и тетя Бетси собьют кого угодно с торжественной ноты и даже не заметят этого. Мне было очень весело.
— Поэтому мне очень неловко слышать от людей, что моя девушка ходит в рестораны неизвестно с кем, — поведал нам Маркус.
Мне была очень интересна реакция бабушки Аманды и тети Бетси на такое заявление. Вроде бы они всегда уговаривали меня, что Маркус — моя судьба и мне от этого никуда не деться.
Но сейчас в их глазах явно выигрывал Брендан. И поэтому бабушка Аманда и тетя Бетси очень растерялись.
— Я все-таки подам на стол, а то мы все давно проголодались, — сказала тетя Бетси.
Бабушка Аманда посмотрела на нее с благодарностью, как будто она действительно давно проголодалась. Хотя мы только недавно встали из-за обеденного стола.
Маркус не дал им так просто улизнуть от серьезного разговора.
— И если вы считаете, что все так уж безобидно и несерьезно, — сказал он, — то это не так.
— Почему же с кем попало, — заступилась за меня бабушка Аманда, — мы все знаем этого человека. Это наш сосед слева.
— И вы его уже достаточно хорошо узнали? — язвительно спросил Маркус.
— Да, он очень хороший человек, — заступилась бабушка Аманда за Брендана.
— Но Доминик моя невеста, — сказал Маркус.
Ко мне он и не обращался, словно я была вообще тут ни при чем.
— Ты ей еще предложение не делал, — сказала тетя Бетси.
— Я собираюсь это сделать, торжественно и официально, когда она встанет на ноги… — Он осекся. — Ну когда она совсем поправится и сможет надеть красивое платье. А я смогу надеть костюм. И приглашу всех наших ближайших родственников на это торжество. — Маркус задумался, что бы он мог еще прибавить к такому великолепию.
— Маркус, скажи, о чем ты думаешь, когда просыпаешься по утрам? — спросила я.
— Что? — не понял он.
— О чем ты думаешь, едва проснувшись? Простой вопрос, Маркус.
— Ну, — Маркус задумался, — я думаю, какой сегодня день. — Он еще подумал. — А потом, когда вспомню, какой сегодня день, думаю, который сейчас час и не проспал ли я на лекцию.
— А потом? — сказала я.
— Потом думаю, за сколько времени я смогу почистить зубы и успею ли позавтракать.
— А дальше?
— Я представляю, как иду в гараж и пытаюсь угадать, сколько в баке бензина. А когда угадываю, то думаю, что день будет удачным. Это шутка.
— Мы поняли, — кивнула бабушка Аманда.
— А потом, Маркус? — сказала я.
— Сажусь в машину и представляю, как я выеду за ворота и не перекрыт ли выезд из квартала машиной какого-нибудь соседского идиота.
— Дальше.
— Вспоминаю, на каком этаже лекция, и, если это скучная лекция, начинаю думать, что все знания когда-нибудь пригодятся.
— Еще.
— Ну-у, хватит ли на день сигарет и о том, что у меня будет хорошая профессия.
— А в который момент ты вспоминаешь обо мне? — сказала я.
— Ну это несерьезно, — сказал Маркус. — Ты думаешь, я не понял, что это был подвох?
— Нет, мы думаем, ты этого не понял, — сказала ему тетя Бетси.
— Разумеется, я все понял, — сказал Маркус. — Разумеется, я думаю о тебе, как и о моих родителях, как и обо всех дорогих моему сердцу людях.
— Я тоже думаю о тебе, Маркус, как и обо всех дорогих моему сердцу людях, — сказала я. — Но мне не хочется просыпаться и петь от счастья от того, что ты есть в моей жизни.
— Это еще зачем? — не понял Маркус.
— Мне не хочется вдыхать запах твоих волос. Мне не хочется рассказывать тебе о том, что мне приснилось этой ночью. Мне не хочется ощутить твои поцелуи по утрам.
— А его поцелуи тебе ощутить уже хочется? — сказал Маркус.
— Дело не в нем, Маркус.
— А в ком дело?
— Только в нас с тобой.
— Я так не думаю.
— У нас с тобой давно не может быть одного пути. Наша дружба была в детстве, и однажды нам показалось, что между нами есть любовь. Но теперь мы выросли и поняли, что любовь — это нечто другое.
— И что же это такое? — в сердцах сказал Маркус.
— Это когда земля горит под ногами оттого, что этот человек живет на свете.
— Только в сказках так бывает, — сказал Маркус.
— Нет, Маркус, — грустно покачала я головой, — это бывает и в жизни. И ты в этом еще тоже убедишься.
— Ты все выдумала, — сказал он, — откуда ты знаешь, горит или не горит у меня земля под ногами оттого, что в этом мире есть ты?
— Это было бы видно, Маркус. Это было бы видно всем.
— Не верю.
— Ты просто привык к мысли, что будет так, а не иначе. Тебе просто не хочется расставаться с тем порядком вещей, к которому ты приспособился. Но любовь — это не угадать, сколько бензина в баке, не перекрыли ли соседи выезд для твоей машины и на каком этаже будет лекция.
