— Вот видишь, я запутался.
— Извини, Майкл, это была не лучшая из моих идей.
— Нет, это была не плохая идея, просто у меня ничего не получилось. Одно только я знаю точно, Лиз. Мне кажется, что, где бы ты ни услышала эту мелодию, ты сразу поймешь, что это она и есть.
— Майкл, — удивилась Лиз, — где же я могу ее без тебя услышать?
— Ну... мало ли, — улыбнулся Майкл. — Мне кажется, — продолжил он, — что ты сразу ее узнаешь. Она тебе напомнит тебя. Она напомнит тебе твои мысли, поступки, желания. Она напомнит тебе детство, море и белый снег. Тебе покажется, что ты ее уже слышала. Она напомнит тебе забытую мелодию, которая уже когда-то пришла в твою жизнь, и теперь тебе осталось ее только вспомнить.
— Майкл, — тихо сказала Лиз, — спасибо тебе, но неужели ты и правда меня так любишь?
— Мне ничего не стоит любить тебя, Лиз, для меня это так же естественно, как жить.
— А что ты будешь делать, когда я умру?
— О, Лиз, ты опять за свое!
Майкл вышел из-за стола и направился в комнату. Лиз пошла следом за ним.
— Скажи, Майкл, я хочу знать.
— Лиз, перестань доводить меня глупыми разговорами.
Майкл взял с письменного стола какие-то документы и сложил их в свою папку с бумагами.
— Майкл, разговоры о смерти не так уж и глупы. — Лиз протиснулась между Майклом и столом.
Майкл улыбнулся и обнял ее.
— Лиз, — сказал он, — через два дня мы будем на побережье. Ты отдохнешь от города. У нас все будет хорошо. У нас не может быть иначе. Поняла?
Лиз вздохнула и положила голову ему на грудь.
— Хорошо, Майкл, — сказала она, — я не буду больше доводить тебя глупыми разговорами. К тому же откуда ты сейчас можешь знать, как сложится твоя жизнь, если я вдруг умру.
— Лиз! — возмущенно сказал Майкл.
Он отошел от стола и поискал глазами куртку. Она валялась в кресле. Майкл надел куртку и взял со стола свою папку.
Лиз ходила следом за ним.
— Майкл, — сказала она, — мы собирались съездить к моей сестре.
— Лиз, я подъеду туда немного позже. Часа через три.
Лиз надула губы.
— Лиз, — мягко сказал Майкл, — мне надо заехать на студию. Еще мне надо довершить некоторые формальности с новой квартирой и машиной. А еще сегодня съезжаются мои родственники, и их надо где-то разместить. У меня много дел сегодня, а завтра их будет еще больше.
— Ну да, — совсем расстроилась Лиз, — может, тогда не будем жениться?
— Не выдумывай, Лиз.
Майкл взял ее за руку и повел за собой к входной двери.
— И давай будем прощаться. Я подъеду прямо к Каталине, поняла?
— Поняла, — грустно сказала Лиз.
Майкл нежно обнял ее и поцеловал. А потом он открыл дверь и вышел на лестничную площадку. Он обернулся и улыбнулся Лиз.
Лиз послала ему воздушный поцелуй и закрыла дверь. А потом она прислонилась к двери, за которой скрылся Майкл, и простояла так несколько долгих мгновений.
Я видел в тот день Майкла. Он заходил в музыкальную студию, которая находится напротив Центрального парка. Через этот парк мы с Эдди ходим на занятия по психологии.
Я не хочу говорить о том, сколько лет мы туда ходим, но могу уверенно сказать, что это нам здорово помогает. Только не подумайте, что мы какие-нибудь там уроды, нет, мы обычные люди.
Просто мы очень не уверены в себе. И чтобы убедиться в том, что мы такие же молодцы, как и все остальные, нам и приходится посещать эти курсы.
И на этих курсах нас в этом очень здорово убеждают. После занятий мы выходим бодрые, уверенные в себе и полные великих начинаний. Нам хочется осветить все небо звездами, написать хорошую музыку и одарить наших женщин цветами.
К концу недели эти желания потихоньку меркнут на тусклом небосводе наших возможностей. И нам приходится опять плестись на наши курсы.
Видимо, эта планета плохо приспособлена для жизни на ней таких слабых людей, как мы с Эдди и нам подобные. И поэтому, специально для нас, большие профессора по психоанализу и самовнушению и создали эти курсы.
А я думаю, что в мире, на самом деле, полно таких людей, как мы. Ведь не для всех же и не каждый день на этом свете радостно сияет солнце, цветут цветы и дует легкий бриз.
И когда я проходил в тот день мимо музыкальной студии, из ее окон лилась просто божественная музыка. А надо сказать, что я частенько проходил как раз под окнами этой студии.
И когда из окон этой студии была слышна музыка, я знал, что эту музыку написал Майкл. И написал он ее потому, что в его жизни была Лиз.
И Лиз мы видели в тот день тоже. Мы с Эдди и не думали, что на нас свалится такое счастье.
Лиз довольно часто приходила в большое здание рядом с оперой. В этом здании на последнем этаже жила многодетная сестра Лиз. Муниципалитет предоставил ей эту квартиру как многодетной матери, и поэтому ее муж теперь мог запросто нигде не работать. Сестре Лиз было нелегко справляться с оравой своих детей, и Лиз всячески ей помогала.
И в тот день Лиз прошла мимо нас с Эдди в ослепительном белом платье. А следом за ней шел носильщик из супермаркета и тащил несколько огромных пакетов с продуктами.
Лиз, наверное, решила обеспечить свою многодетную сестру питанием недели на две и уехать в свой медовый месяц спокойной за ее благополучие.
И произошло в этот день чудо. Лиз прошла мимо нас с Эдди.
А мы остановились как вкопанные и раскрыли рты от счастья. Вот такие мы дураки, видите, как мы плохо справляемся с необычными ситуациями. Нас так и обдало духами Лиз, у нас даже головы закружились.
А Лиз уже прошла мимо, но вдруг она замедлила шаги, обернулась, посмотрела на нас и улыбнулась. У меня до сих пор перехватывает дух, когда я вспоминаю об этом.
Я пришел в себя, когда Лиз уже поднималась по ступенькам своего большого здания.
Ее белое платье мягкими волнами обволакивало ее божественные ноги, длинные каштановые волосы были слегка растрепаны легким ветром. И вся она была ослепительна и прозрачна, как самая несбывшаяся мечта.
И весьма глупо и приземленно смотрелся на ее фоне носильщик из супермаркета со своими огромными пакетами, полными продуктов.
— Ты видел, как она мне улыбнулась? — вдруг сказал дурак Эдди.
Я чуть собственным языком не подавился. Это же надо было додуматься до такой наглости.
А надо сказать, что наш Эдди худ, как щепка, а я, напротив, толстый, как арбуз. Так что кого из нас Лиз заметила первым, совсем нетрудно догадаться.
— Ты что это себе позволяешь? — немедленно набросился я на Эдди.
