— Счастье мое, а может, его и правда наш фильм начал так радовать? — сказал Роберт Фонтейн.
— А куда ты постоянно неожиданно пропадаешь? — не отставала Аманда от Монтгомери Холдена. — Иногда тебя нет утром, иногда поздно вечером.
— На этот вопрос и я могу тебе ответить, — сказал Аманде Роберт Фонтейн, — это он утренние и ночные заплывы совершает, чтобы держать себя в форме.
— Да что ты говоришь, мое счастье? — притворно удивилась Аманда Стайгер.
— Эти женщины катастрофически наблюдательны, — сказал Роберт Фонтейн Монтгомери Холдену.
— Я бы так не сказал, — улыбнулся Монтгомери.
— Словом, Монти, откровения за тобой, а я обедать пойду, — сказала Аманда.
— И я пойду обедать, — сказал Роберт.
— Нет, счастье мое, ты уже неплохо перекусил во время съемок, — улыбнулась Аманда, — ты пока пару заплывов сделай, чтобы форму поддержать.
— Какая форма в такую жару?! — возмутился Роберт Фонтейн. — Здесь после обеда даже местные жители на улицу не выходят!
— А ты откуда знаешь, что делают местные жители после обеда? — удивилась Аманда.
— Ты же видишь, никто даже за нашими съемками не наблюдает, — сказал Роберт Фонтейн, — все у себя дома под кондиционерами сидят.
Это правда, у ограждений никто не стоял, актеров от съемок не отвлекал. И Роберт Фонтейн тоже отправился в трейлер-столовую.
Монтгомери Холден под плотным навесом откинулся на спинку шезлонга и закрыл глаза.
Он вспоминал вчерашний вечер. То, как коснулся ее губ своими губами. Как она слегка отстранилась, и он больше не позволил себе ничего лишнего.
Потому что, во-первых, они бы тут же потонули в океане. А во-вторых, Монтгомери не сиюминутный момент с этой женщиной был нужен. Ему долгая и счастливая жизнь с ней была нужна.
17
Ребекка Голди в это же самое время на другом конце городка играла роль парикмахера. Девушки спокойной и счастливой, удовлетворенной жизнью и обстоятельствами.
Обворожительно улыбалась клиентам, делала красивые прически, искренне общалась с подругой. Миссис Корнуэл несколько раз приходила посмотреть на прекрасное настроение Ребекки.
В глубине души у Ребекки был полный хаос, разлад и неразбериха. Его поцелуй до сих пор горел на ее губах. Воспоминания о вчерашнем вечере кружили голову и не отпускали не на миг.
И то, как они плыли обратно к берегу. Он положил ее руку к себе на плечо и таким образом помогал плыть обратно. Как вытирались большим полотенцем. И как легкий ночной ветер обдувал волосы. Как шуршал под ногами песок, когда они шли к ее дому.
И то, как режиссер с мировым именем Монтгомери Холден довел ее до калитки ее дома и осторожно поцеловал на прощание ее руку. И то, как он ушел от нее в темноту.
Весь день Ребекка улыбалась сама себе и светилась неким внутренним светом. Останавливалась перед зеркалом и будто сама видела этот свет.
Ей хотелось обнять весь мир, согреть всех людей на планете своей улыбкой. Ей хотелось обнять океан, прикоснуться к небу, долететь до солнца, потрогать пальчиком ближайшие облака.
В обеденный перерыв Ребекка с аппетитом уплетала тосты с сыром и с арахисовым маслом, а Линда с интересом ее разглядывала. Давненько у Ребекки не наблюдалось такого вкуса жизни.
У Линды же, наоборот, в этот день было какое-то грустное настроение.
— Поделишься? — сказала Ребекка, намазывая на тост внушительный слой масла.
Линда тяжело вздохнула.
— Ничего особенного, — сказала она, — иногда и у меня грустное настроение бывает.
Ребекка откусила внушительный кусок.
— Я же делюсь с тобой, когда мне бывает невесело, — сказала она.
— Ты никогда не хотела переехать отсюда? — неожиданно сказала Линда.
Ребекка чуть тостом не подавилась.
— С чего это вдруг у тебя такие мысли появились?
Линда пожала плечами.
— У меня довольно часто такие мысли появляются.
— И ты молчала?
— Просто эти мысли обычно живут где-то внутри меня, — сказала Линда, — иногда я и сама их не осознаю. Иногда посмотрю какую-нибудь передачу о других странах, и как-то не по себе становится.
— Как все серьезно, — покачала головой Ребекка и потянулась за новым тостом.
Линда к еде и не притрагивалась.
— А вдруг моя судьба — жить в каком-то другом месте, — сказала Линда, — и общаться с какими-нибудь совсем другими людьми?
Ребекка смотрела на Линду во все глаза. Обычно Линда была полностью довольна своей жизнью.
— Неужели тебе мало нас с миссис Корнуэл? — спросила Ребекка.
— Что ты, — грустно улыбнулась Линда, — разумеется, я очень рада, что вы у меня есть. Но вдруг я должна встретить еще кого-то?
— Кого?
— В том-то и дело, что я сижу здесь и не знаю!
Ребекка недоуменно молчала.
— Иногда мне хочется плакать в подушку, — поделилась Линда.
Ребекка даже жевать перестала.
— Это почему еще? — с набитым ртом сказала Ребекка.
— Смотрю, бывало, по телевизору, а в мире столько людей! Столько людей! А я никому, никому не нужна. — Линда и впрямь была готова расплакаться.
— Как это ты никому не нужна?! — возмутилась Ребекка. — И как только такие мысли в свою голову пришли?! А мы? А твоя мама?
— Этого мало, — вздохнула Линда.
— И какую передачу ты посмотрела недавно на тему других стран? — спросила Ребекка.
— Не было никакой передачи, — грустно сказала Линда, — на этот раз все само откуда-то изнутри пришло. Может, конечно, повлияло еще и то обстоятельство, что в нашем захолустье в кои-то веки художественный фильм снимают, — задумчиво сказала она.
— Это еще при чем?
— Может, и ни при чем, — сказала Линда, — но почему-то у меня такое чувство, будто жизнь проходит мимо.
— Но это же их жизнь, а не твоя.
— А может быть, я тоже хочу себе какую-нибудь другую жизнь?
— Ты еще даже посмотреть на все это мероприятие не ходила, — сказала Ребекка, наливая в свой бокал минеральную воду, — а уже так переживаешь.
Давно она столько еды за один раз не съедала. Вот что значит хорошее настроение.
— Я могу и не ходить туда, — тем временем грустно поделилась Линда, — я уже и так чувствую себя причастной к этому событию.
Ребекка задумчиво пила минералку.
— Мне кажется, — сказала она, — наша судьба — быть в том месте, где сейчас находимся.
