6. Портрет дяди в старости
«Не сказка-побаска, а жизнь бывала». Былины могут подступать к реальности вплотную, главное – уметь это видеть. Самый характерный пример – первое описание богатырского поединка в Повести временных лет (далее ПВЛ). В 992 году, когда Владимир вернулся из похода на хорватов, с другой стороны Днепра подошли печенеги. По обычаю того времени битву должен был предварять поединок. Через четверть века Мстислав Удалой так же сойдется с Редедей. «Чего ради мы будем губить дружины? Сойдемся биться сами!» А в 992 г. условия назвал князь печенежский: если русский богатырь победит, печенеги на три года откажутся от набегов, если выиграет печенег, Русь на три года будет отдана степнякам на разграбление. Владимир принял эти условия и отправил гонцов искать богатыря, способного биться с печенегом. Утром печенеги выставили поединщика, а Владимир – нет. «И поча тужити Володимер», – сообщает ПВЛ.
Чем не былина? Один в один. Точно так же подходят к стольному Киев-граду былинные Батыги, Калины-Цари и Идолища, требуя поединщика. А у нас, как обычно, драться некому, все сидят по лавкам и дуются на князя, который их чем-то обидел.
В 992 году против печенегов вышел безымянный меньшой сын одного из воинов киевской дружины. Враги покатились от хохота – их поединщик был «превелик зело», а киевлянин «средний телом». Однако русский воин взял да «удави печенезина в руки до смерти». Печенеги в ужасе бежали, Владимир нагнал их и крепко побил.
Но как звали нашего поединщика, оставшегося безымянным в ПВЛ? Народные сказания именуют его Ян Усмошвец, позже – Никита Кожемяка. Он даже не воин, а заурядный киевский ремесленник. Не знатен, не богат, не просит за свой подвиг ничего.
Он четко противопоставлен князю, этот парень из простонародья, выручивший Русь.
Такая антитеза не могла возникнуть изначально, когда складывались «дружинные песни». Но как только «старины» пошли в народ, определилась эта линия, характерная для большей части былин: князья приходят и уходят, а русские остаются.
Парадоксально, но снижение образа главного героя и противопоставление его князю хорошо накладывается на реальную связку Добрыня –Владимир. Лишнее доказательство того, что Добрыня вполне может быть Ильей Муромцем.
Что мы знаем о Добрыне? Очень мало и очень много.
Личность Добрыни, насколько ее можно воссоздать по летописным данным, не противоречит основным чертам Ильи Муромца, несмотря на всевозможные наслоения.
Илья, по былинам, не родовит. Как уже упоминалось, он то крестьянский сын, то непонятно кто. Сразу оговоримся, «социальный лифт» в эпоху Владимира Святославича существовал, но высоко подняться у «смерда»-крестьянина шансов почти не было. Илья должен происходить из «людей», свободных. Он просто наемный воин. Поэтому хотя Илья своими подвигами внушает Владимиру и его приближенным уважение, однако при дворе на него смотрят как на неровню и часто это подчеркивают. Владимир «забывает» пригласить Илью на пир; дарит ему не ценные подарки, как боярам, а кое-что – татарскую шубу.
Происхождение Добрыни спорно. Это дискуссионный вопрос, но скорее всего, Добрыня и его сестра Малуша – дети древлянского вождя Мала (не очень ясно, «мал» имя или титул). Обоих могли взять ко двору князя Игоря в воспитанники-заложники (распространенная практика) или пленить, когда княгиня Ольга разбила древлян и сожгла Искоростень. Малуша в дальнейшем стала при Ольге ключницей, формально рабыней, фактически высокопоставленной чиновницей. В ключники брали самых верных и проверенных. Вероятно, и Добрыня получил какую-то должность. Но Добрыня, выходец из покоренного славянского племени, при дворе, состоявшем тогда большей частью из скандинавов-полукровок, а то и «чистых» варягов, должен был считаться неблагородным. Сам Владимир мог тяготиться таким родством, напоминавшим ему о том, что и он – «робичич». Возможно, Владимир иногда выказывал пренебрежение к Добрыне. Есть первое совпадение.
Илья – могучий воин, неустанный борец за русскую землю и Владимира, он решает задачи, которые не по силам остальным помощникам князя. Добрыня, по летописям, «храбор и наряден (распорядительный) муж». Что на его счету? Он подсказал новгородцам, чтобы просили на княжение к себе Владимира; по смерти отца спас племянника от Ярополка, убежав за границу; навербовав варяжский отряд, вернулся в Новгород; чтобы облагородить происхождение Владимира, сватал за племянника родовитую Рогнеду, а когда та гордо и оскорбительно отказала – убил ее родных и отдал ее Владимиру силой; искусными действиями Добрыня избежал сражения с Ярополком – Ярополк погиб один, и киевский стол легко достался Владимиру. Нет сомнения, что и в дальнейших предприятиях Владимира роль вдохновителя, инициатора и исполнителя принадлежала Добрыне, хотя летопись об этом упоминает редко. Добрыня ловко избавил Владимира и Киев от исполнения требований варяжской дружины; под влиянием Добрыни Владимир демонстративно поддержал религиозный культ славян в Киеве, а Добрыня, став новгородским посадником, то же делает в Новгороде; ряд походов (завоевание Червонной Руси, походы на вятичей, ятвягов, радимичей, камских болгар) был предпринят по инициативе Добрыни. Поход на Херсонес в связи с принятием византийского христианства и вступлением Владимира в брак с греческой царевной не мог обойтись без Добрыни. Этот поход породнил Владимира, а следовательно, и Добрыню с византийскими императорами и ввел Русь в круг европейских государств. Опять все близко.
Илья вступает на богатырское поприще после долгого бездействия: он «тридцать лет и три года сиднем сидел», и только получив чудесное исцеление от калик, обнаружил громадные силы. Но и Добрыня первоначально был обречен на бездействие. Случайное обстоятельство, что у его сестры родился от Святослава сын, ввело Добрыню в ряды правящего класса, где могли развернуться его блестящие таланты. Если бы не такое везение, жизнь Добрыни, вероятно, протекла бы совершенно иначе и исторического значения не имела бы никакого. Снова есть совпадение.
Илья Муромец представлен в эпосе старым, даже матерым. Старость, седьмая степень возраста, охватывала период жизни между 40 и 55 годами. Этот возраст характеризовался мужеством, установившейся твердостью и крепостью. Илье Муромцу в былинах не меньше сорока. Возраст Добрыни в период его активного участия в делах княжения Владимира должен соответствовать возрасту Ильи. Если Добрыне, когда Владимир сел в Новгороде (970), было 25–30 лет (моложе вряд ли, а то его не назначили бы руководителем Владимира), то к 980 г., когда Владимир стал великим князем, Добрыне 35–40 лет. С этого момента тянется ряд громких событий княжения Владимира, вдохновителем и участником которых был Добрыня. Значит, образ Добрыни должен сохраниться в воображении его современников и потомков непременно с чертами «старого» и матерого. Точь-в-точь Илья.
Илья требует к себе особого внимания. Он оскорбляется пренебрежением Владимира, отвечает резкими выходками, будоражит простонародье. Он признается, что имел намерение убить князя и его супругу; говорит, что Владимир своим княжением обязан ему (!); он даже ругает Владимира поносными словами (дурнем). Претензии Ильи и его отношение к Владимиру совершенно объясняются, если Илья не кто иной, как летописный Добрыня. Только Добрыня мог выставлять племяннику такие требования, мог позволять себе такие вещи, которые немыслимы со стороны других слуг князя.
