Илья потянулся, на плечах затрещала ветхая ряса, одолженная у Долгополого. Урманину дали рясу на дворе митрополита, но та треснула пополам, едва он попытался ее надеть. Эта тоже оказалась впритык. Напяленная поверх рубахи и штанов, она еще и заставляла потеть, лишний раз напоминая, что драться тут в кольчуге Илья просто не сможет. Недаром варяги, служившие василевсу, частенько бились без доспехов, с одними щитами да наручами, лишь бы не перегреться. А то бегаешь-прыгаешь, топором машешь, вдруг хлоп – и глаза на лоб.
– Эх, Иванище! – сказал Илья. – Здоровья в тебе на двоих меня, а вот удаль былая куда-то делась. Пошел бы сам да пришиб стратига. Тебе же это раз плюнуть. Ан нет, приходится Урманину, пожилому да израненному, мотаться туда-сюда.
– Я вверил себя Господу, – степенно пробасил Долгополый. – Мне нынче драться не положено.
– Да я пошутил, брат.
– Да я догадался.
Они сидели на заросшем пригорке. Занимался жгучий греческий рассвет. Внизу в роще дремали, ожидая приказа, ловцы.
…Им не пришлось выслеживать добычу, опасаясь стражи и горожан, неделями прятаться в монастыре, сновать вокруг города, отыскивая место для засады. Добыча сама шла в руки. Они еще едва успели.
Когда запыленный отряд, волоча ноги и всячески изображая утомление от пути дальнего, появился в виду Херсонеса, первым же встречным оказался паломник. У него была черная с проседью кудрявая бородища, а ростом и шириной он поспорил бы с Урманином.
В прежние времена Ивашка Долгополый считался единственным из старшей киевской дружины, кто мог на равных бороться с Добрыней и Ильей. Илья оказался сильнее, а Добрыня ловчее, но уважения Иванищу это только прибавило – он хотя бы попытался.
– А вот и ты, – сказал Илья вместо приветствия, делая вид, что нисколько не удивлен.
– Действительно – он, – подтвердил Денис, волнуясь. – Плохо дело?
– Вознесем хвалу Господу! – воскликнул Иванище. – Ниспослал он нам редкую удачу. На колени, братья!
Ловцы и Денис покорно бухнулись в пыль. Илья, кутаясь в обрывки рясы, огляделся.
– С дороги-то отползите, православные, – сказал он. – Не ровен час проедет кто, всякое может подумать.
– И то верно, – согласился Иванище. – Это я поспешил. Но такая удача, брат Илюша, такая удача!.. Дай-ка я тебя поцелую, сколько лет не виделись!
Он сжал Илью до хруста, осмотрел со всех сторон и нашел, что храбр ничуть не переменился.
– Ты прибыл вовремя, брат. Задержитесь вы самую малость, и затею пришлось бы надолго отложить. Завтра утром стратиг выезжает в Сугдею. Когда вернется, неизвестно. Дорога – вон там. До удобного места два шага. Где ладья?
– Мы подошли как можно ближе. – Илья ткнул пальцем. – Я оставил пятерых сторожить, тут тридцать пять воинов. Что за удобное место? И сколько конных у Цулы?
Место, выбранное Иванищем, оказалось рощей в прогалине между холмов. На холмах даже коз не пасли – население полуострова тянулось к морю. По меркам бескрайней Руси до города было рукой подать, какая засада, но по здешней тесноте можно и отважиться. Тут куда ни плюнь, в чей-то глаз попадешь. Иванище уверял: дальше от Херсонеса места более открытые, а буде случится погоня, малое преимущество в расстоянии не спасет, только утомит.
Конная охрана стратига насчитывала, как и ожидали, два десятка мечников. Легкие длинные копья, легкие доспехи, кони без брони.
– Если всех тихонько передавите, вам потом и спешить нечего, – сказал Иванище.
– Тихонько не выйдет, будем давить громко.
– Ну… Так и так местные подумают на греков. Поскачут вдогон на восход. А вы в другую сторону – и поминай как звали. Но коли хоть одного конного упустите, тогда держитесь. Уж больно морды русские у твоих молодцов. Сразу ясно, откуда пришли. Вся херсонская рать на закатный берег кинется искать ладью русов.
Можем и упустить, подумал Илья, еще как можем, но вслух своих опасений не выразил. Чем ближе подходило к засаде, тем больше он злился. Про себя витязь уже не раз помянул добрым словом воеводу, греков, новгородцев, херсонского стратига, ни в чем не повинного Иванища и даже самого великого князя. Илья знал твердо, что Цулу он возьмет и утащит, пробьется к ладье, выйдет в море. Но сколько ловцов останется за его спиной, поляжет на херсонской земле?
– Морды русские, это да, – согласился Илья. – Не поверишь, церковь сожгли по пьянке.
– Матерь Божья, – сказал Иванище, – тогда они все могут. Тогда я спокоен за тебя. Где ты нашел таких уродов?
– У митрополита одолжил! – гордо сообщил Илья.
Сейчас ловцы залегли вдоль дороги, по обе стороны. Микола, очень недовольный возложенной на него скучной обязанностью, сторожил ладью. Денису Илья строго-настрого приказал укрыться в монастыре и носу не казать наружу, пока шум не утихнет. Монах ахал и охал, сокрушался, что не принес никакой пользы, но был, похоже, втайне рад. Долгополого Илья тоже хотел услать, однако не на того напал. «Я буду рядом, – сказал бывший храбр. – Сяду на холме, посмотрю. И хватит ругаться, ты мне не указ. Может, я хочу написать князю большое письмо о новом подвиге Урманина. Не выдумывать же! Это только летописцы корябают при свечке, что им начальники укажут. А я передаю истинную правду, своими глазами виденную при ясном свете дня».
Взяли с ладьи два десятка луков, длинные копья оставили, все равно с ними было не развернуться в узком месте. Приготовили топоры и кистени. Насадили лезвия рогатин на посохи, закрепили втулки железными шипами. Перехваты-«рога» ладить к древкам не стали, перехваты от медведя, а человек в тесной сшибке за них уцепиться может.
Илья примерил рогатину к руке и решил, что двое-трое мечников за раз ему не страшны.
Оставалось ссадить мечников с коней на землю…
– Едут, – просто сказал Иванище. – С Богом, брат.
Вдалеке засверкали начищенные доспехи и поднялась пыль.
– С Богом, – ответил Илья. Попытался одним движением скинуть рясу и с треском разорвал ее надвое.
– Я знал, – хмыкнул Иванище. – Ладно, теперь иди и так же порви этих. Да пребудет с тобой благословение Господне!
Илья перекрестился, кивнул и побежал по холму вниз, приседая, широко раскинув руки, чтобы вдруг не вспахать землю носом.
Он бесшумно прошмыгнул между деревьев, толкнул Касьяна, высунулся к дороге, махнул рукой своим по ту сторону. Принял рогатину, встал на выбранное место. Засада сильно растянулась, это беспокоило Илью, но иначе было нельзя – как еще запереть конницу в роще? Перекрыть оба выхода по дороге, вынудить к отступлению вбок, между деревьев, где ловцы заведомо сильнее. Эх, сюда бы русскую чащу вместо этой жидкой заросли.
Эх, сюда бы проверенных сечью дружинников вместо ловцов, которых Илья не знает в деле.
Эх, меду бы!
Послышался топот копыт.
