– Ты говорил, она не переломается.
– Ей все равно конец, – веско сказал Долинский. – Рискнем, вдруг получится. И в любом случае, если мы ее спеленаем, будет минус один кровосос на улице.
Так Лузгин стал еще и бетонщиком.
Когда стемнело, приехал на своей развалюхе Котов, трезвый и оживленный. Он приветствовал Лузгина учтивым полупоклоном, зашагал по тропинке к дому и тут увидел Мишу. Вампир-художник разлегся на газоне и созерцал звездное небо.
Котов хищно подобрался, сунул руку под плащ и сделал на Мишу стойку, как хорошо вышколенная легавая.
– Это что за говно тут валяется? – прошипел капитан.
Миша чуть приподнялся и смерил Котова презрительным взглядом.
– Выбирайте, пожалуйста, выражения, – сказал он и снова лег.
Котов, не вынимая руки из-под плаща, обошел художника кругом и вопросительно посмотрел на Лузгина.
– Миша к Игорю пришел, – объяснил Лузгин.
– Милиция, капитан Котов. Предъявите документы.
– Отвали, мусор, – лениво бросил Миша.
Ничего в нем сейчас не было общего с раздавленной особью, которая умоляла впустить ее утром. Лузгин поймал себя на том, что немного побаивается Миши. Впрочем, поблизости были Вовка и Грэй, которым этот новый Миша нравился все меньше с каждой минутой. Оборотень снова прятался в кустах, страхуя друга, а пес совсем по-человечески убрался от греха подальше на задний двор.
– Я повторять не буду. Документы.
– Слушайте, капитан, это Михаил Ефимов, наш с Игорем старый знакомый. Мы в одной школе учились. Он к Игорю по делу.
– Я тоже к Игорю по делу, – сообщил Котов. Пошарил в кармане, вытащил пистолетную обойму и небрежно уронил ее Мише на грудь. – Понюхай, чем пахнет, красавец.
Миша брезгливо поднял обойму двумя пальцами.
– Неужто серебряные пули? А вы эстет, товарищ мент, – сказал он. – И что?
– А то, что у тебя на морде написано отвращение. Ты возьми ее нормально, в кулак. Слабо?
– Как вы их вычисляете? – спросил Лузгин, надеясь хоть немного отвлечь Котова и сбить напряжение.
– Опыт, – сухо ответил Котов.
– Поймите, не стал бы Игорь терпеть его здесь просто так. Я же говорю – Миша по делу. Оставьте человека в покое.
– Это не человек.
«Тут у всех, кто этим занимается, – личные счеты», – пронеслась в голове фраза, услышанная от Долинского. Лузгин видел: капитан не дурачится, он на полном серьезе готов бить врага.
А может, и убивать.
Миша подбросил обойму вверх, Котов ловко поймал ее левой.
– Одно неверное движение, тварь, – сказал он, пряча обойму в карман, – и тебе конец.
– Напугал! Мне давно уже конец. Поэтому я здесь. Я пришел к Игорю за помощью. Он обещал, что поможет выздороветь.
– Выздороветь? Да ты весь пропитан чужой кровью. Тебе не переломаться ни в жизнь. Вставай, пойдем, выйдем, поговорим по-мужски. Неужели тебе не хочется убить меня?
– Я бы с радостью, но сейчас не могу. Не имею права.
– А я – имею!
– Капитан, да не валяйте же дурака! – взмолился Лузгин.
И тут будто с неба обрушилось мягкое, но тяжелое. Обволокло, сковало по рукам и ногам. Это проснулся Долинский и сразу взял быка за рога. Лузгин сел на траву.
Котов остался стоять, более того, он достал пистолет.
– Капитан, вы маньяк, – невнятно пробормотал Лузгин.
Миша лежал неподвижно, глядя в дуло. Он не собирался драться с Котовым, во всяком случае, этой ночью.
Котов, пошатываясь, целился Мише в лоб.
Подошел Долинский, шлепая тапочками и запахивая халат.
– Всем доброй ночи, – сказал он. – Евгений, не будете ли вы так любезны убрать оружие? Спешите вы, честное слово.
Котов очень медленно повел стволом в сторону.
– Да у него патрон не дослан, – буркнул Миша. – Знаем мы эти ментовские штучки.
Бах!!!
Рядом с Мишиной головой взлетел фонтан земли. Долинский подпрыгнул, Лузгин повалился навзничь. В соседних дворах залаяли собаки. Громко топоча, прибежал Грэй и тут же сунулся обнюхивать хозяина. За кустами удовлетворенно рыкнул Вовка. Ему нравилось, что вампира обижают.
Миша открыл рот.
– Молчать, дур-р-рак! – рявкнул Долинский.
Котов снял курок с боевого взвода и спрятал оружие под плащ.
– Приношу вам свои извинения, любезный Игорь, – сказал он. – Мне было трудно контролировать себя. Вероятно, я пережил легкий моральный кризис. Но, согласитесь, я все же справился. А не найдется ли у вас стаканчика виски?
– Найдется, любезный Евгений. Но в обмен на обещание вести себя более цивилизованно.
– Насколько более?
– Без стрельбы. Пойдемте выпьем.
– Видите ли, друг мой, я был вынужден обнажить этот пошлый и вульгарный ствол от Макарова, поскольку оставил свой верный меч в багажнике! – разглагольствовал Котов, удаляясь.
– А между прочим, где ваш верный оруженосец?
– На процедуре. В последнее время Робокоп страдал некоторой утратой мотиваций, и я прописал ему свидание с невестой. Он скоро кончит. То есть закончит. Ну, вы понимаете?
– О да. Андрей! Не отставай. Там на самом донышке, тебе может не хватить.
Лузгин смотрел на Мишу. Тот глядел на звезды. Дыра в земле возле самого его уха была размером с кулак.
– Извини, – сказал Лузгин тихонько. – Но ты сам виноват. Зачем дразнил его?
– Он меня ненавидит. Вы все меня ненавидите.
– Неправда. Мне тебя жалко. И… немного страшно рядом.
– Не ври, я же чувствую. Я тебе отвратителен.
– Каково это – быть…
– Таким? Прекрасно. И ужасно. Понимаешь, я сейчас на полпути между человеком и ночным. Очень непростое состояние души. Не знаю, с чем сравнить. Ты никогда не хотел переспать с мужиком?
– Н-нет. Кажется. Точно нет.
– А я хотел. Только не смог решиться. Мне было очень интересно, но сил не хватило перебороть себя. Нечто похожее теперь. С одной стороны, умом я понимаю – за моим превращением в ночного последует смерть. Но то, что осталось в памяти от тех ночей, когда я был иным, лучшим, высшим… Да, не найти подходящего слова! Совсем другим я был. Это надо пережить. Тебе никто не расскажет, даже Игорь, он же совершенно ничего не знает! Новое видение мира. Наконец-то полное. То, о чем я мечтал с детства. Видеть всю палитру. Когда-нибудь я нарисую, как оно есть на самом деле. Это будет настоящий шедевр.
– А краски-то найдутся подходящие?
Миша чуть повернул голову и смерил Лузгина недобрым взглядом.
