Книга Отряд тайных дел. Книга 1. Разбойный приказ, страница 61. Автор книги Андрей Посняков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Отряд тайных дел. Книга 1. Разбойный приказ»

Cтраница 61

– А я, кажется, знаю этих парней! – неожиданно произнес Митрий. – Ну, не то чтобы знаком, а видал, запомнил. Особенно вон того, чернобородого, со шрамом. Это ныряльщики, ну, те, что утопленные сокровища ищут из монастырской казны. Правильно мы спрятались, они чужих не любят. Интересно, и чего их вверх по реке понесло? Казна-то внизу где-то.

– Может, схрон у них там тайный? – предположил Иван.

Прохор согласно кивнул:

– Все может быть. А не наведаться ли нам туда как-нибудь?

– Вот-вот, – поджал губы помощник дьяка. – Только чужих сокровищ нам и не хватало для полного счастья… А вообще-то да, – он вдруг тяжко вздохнул. – Серебришко-то наше кончается.

– Вот и я о том же! – воодушевился молотобоец. – Надо бы за этими ныряльщиками проследить. В случае чего, позовем монастырских – это ж их казна-то!

– Интересное предложение… – Иван отошел от трупа. – И главное – своевременное! Да не смейся ты, Митрий, вовсе и не шучу я. Денег-то у нас в обрез. Боюсь, и до Москвы не хватит.

– До Москвы? – Митрий и Прохор переглянулись. Митька внимательно посмотрел прямо в глаза Ивану: – Так ты, что же, и в Москву нас возьмешь?

– А вы как думали? Нешто здесь брошу – на правеж, на расправу. Тебя, Митька, стретиловские точно со свету сживут. Ну а о Прохоре и говорить нечего – такого врага, как Платон Узкоглазов, никому и нарочно не пожелаешь – силен, богат, влиятелен.

– Да уж… – Прошка поник головою.

– Ну-ну, не кручиньтесь, парни! Вы ведь теперь служилые люди. Не мне, государству Российскому служите, Руси-матушке! А что от того у нас пока одни убытки, так то дело временное. Погодите, придет еще и наш час – распутаем хлебное дело, не дадим зерно за рубеж вывести, явимся на Москве в приказ с доказательствами вин изрядных – вот тогда и будем награждены преизрядно! Меня в жильцы, а то в дворяне московские пожалуют, ну а вас – в городовые чины. Может, даже сам царь-государь Борис Федорович златыми ефимками нас наградит! Эх… – Иванко вдруг отбросил весь пафос и сказал уж совсем просто: – А в общем-то, и не в наградах дело. Разве ж есть еще для русского человека другая награда, как Руси-матушке верою-правдою послужить?!

– Твои слова, Иван, да Богу в уши! – сжав кулаки, сурово сказал Прохор. – За Русь-матушку, за православную веру любого ворога на части порву!

Митька кивнул и, сглотнув подкативший к горлу комок, тихонько спросил:

– Нешто и мы с Пронькой из бедняков-быдла выберемся? Нешто чин какой выслужим?! Не верится даже… Постой-ка! – Он вдруг напрягся. – Мы-то уж как-нибудь, а что ж с Василиской будет?

– Покуда здесь поживет, при обители Введенской, – мягко улыбнулся Иван. – Отец Паисий игуменье Введенской Дарье – друг, попробуй-ка кто Василиску обидь, с такими-то покровителями! Да и врагов у нее, таких, как у вас, нету. Проживет тихонько, а там и замуж выдадим.

При слове «замуж» Прохор почему-то вдруг покраснел, отвернулся, и это его поведение отнюдь не укрылось от внимательных глаз друзей. Иванко лишь усмехнулся про себя, а Митька те слова, кои вот прямо сейчас сказать хотел, придержал. Потом уж высказал, когда возвращались лугом обратно к посаду и Прошка, простившись, свернул к обители.

– Слышь, друже, – взяв Ивана за рукав, тихонько произнес отрок. – Василиска на тебя в обиде. Навещал ее, спрашивала – почто ж не заходишь? Аль позабыл?

– Да не позабыл… – Иванко закусил губу. Как же, позабудешь ту косу темную, тонкий стан, кожу шелковую и глаза, словно море-океан, синие.

Вспомнил, покраснел и признался:

– Сегодня же навещу!


Василиска вчера гадала. На Аграфену-купальницу отпросилась у матушки-настоятельницы, насобирала по лугам двенадцать трав – васильков, порею, чертополоха с папоротником – уж эти-то две травины для гадания обязательны. Ночесь положила травицы под подушку, загадала на суженого – он и приснился, не обмануло поверье. Будто бы зима на улице, снег лежит белый-белый, а на посаде, у соборной церкви, – свадебный пояс. Возки бубенцами украшены, цветные ленты лошадям в гривы вплетены. И будто бы выходит из возка она, Василиска, в подвенечном наряде. А колокола так и благовестят, благостно, напевно, звонко, и от возка к церкви – ровно бы ковер из луговых цветов – васильков, колокольчиков, купальниц. А по ковру тому, протянув руки, идет навстречу Василиске суженый в атласном кафтане с золотой канителью. Воротник стоячий на плечах – козырь – шапка бобровая, а лица-то не видно! Обнялись, поцеловались – ан по-прежнему лицо как будто в тумане. И захочешь, да не разберешь кто. Колокола звонче забили, вокруг какие-то незнакомые люди, все нарядно одетые, с подарками, в церкви – батюшка в золоченой ризе. Остановилась Василиска, на икону Богоматери глянула, скосила глаза – а вот он, жених-то, и показался! Иванко Леонтьев, тот самый, по которому Василиска давно уже сохла, чувства свои в душе глубоко затая. С первого взгляда понравился ей этот красивый юноша, светловолосый, с карими блестящими глазами. Скромен, улыбчив, а как посмотрит… Так и захолонуло, запропало девичье сердце. И сама не поняла, как так случилось? Был раньше один воздыхатель, Прошка, ну да того Василиска братом считала. А вот Иванко – совсем другое дело. И ведь не зайдет, не проведает. Митька говорит – занят очень. Занят… От того же Митрия знала девушка – это благодаря Иванке пристроилась она в паломнический дом при обители Введенской. Сама матушка игуменья Дарья ласково с ней разговаривала, однако в послушницы не звала, лишь к молитве кроткой призывала. Умна была Дарья, мирскую жизнь понимала куда как лучше многих. Вот и Василиску привечала, хоть та и никто для обители – так, паломница, гостья. На игуменью глядя, и другие монашенки синеглазой паломнице благоволили, молитвам новым учили, псалмам и иногда – от матушки-настоятельницы в тайности – вспоминали прежнюю мирскую жизнь. Хохотали даже, хоть и грех это. Однако гаданье свое Василиска и им не доверила, сама по себе трав на лугу насобирала… Вот и приснился суженый. Митька с утра забежал, попросила его напомнить приказчику, дескать, навестить обещал, а глаз не кажет! Инда, усовестится, придет. Хоть одним глазком взглянуть, поговорить, посидеть рядом, руки невзначай коснуться. А между тем дело к Иване Купале шло – празднеству особенному, греховному даже. Хотя, по народным поверьям, грех не в грех на Купалу считался, чем многие девки и парни пользовались, Василиска-то раньше ночью в росе не купалась, да и в реке поутру – только вместе с другими девками, мала была, да и суженого не было… А что, если Иванку на Купалу позвать? На тот дальний луг, за рекою, где самые игрища? Подумала так Василиска, а лицо будто ожгло крапивой – до чего стыдно стало! Бросилась пред иконами на колени, знамение крестное сотворив…

Молилась… Вдруг почувствовала – стоит позади кто-то. Обернулась – и покраснела еще больше. Господи, Боже ж ты мой!

– Здравствуй, девица, – улыбнулся Иван. – Все ли подобру-поздорову?

– Благодарствую, – Василиска чуть поклонилась, зарделась вся. – Все хорошо, твоими молитвами.

Иванко усмехнулся:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация