— Ты просто мог не знать, что у него проблемы, — заметил Горец. — Совершенно нормальное дело. Со мной тоже было нечто подобное в нежном возрасте.
— Да нет же! — улыбнулся Мастер. — Я отлично знаю, что он может и чего не может. Ко мне подбивала клинья одна его девица. Откровенная такая барышня, особенно после третьего стакана. Чудом я от нее отбился, но успел расслышать, что этот хрен в постели совершенный тюфяк.
— А ты? — вдруг спросил Горец.
— Что я?
— Ну, в постели…
— Я — вещь! — гордо заявил Мастер. — Только этого почему-то никто не понимает…
Охотники рассмеялись. Крюгер почесал в затылке и сказал:
— Я вспоминаю один случай… Читал где-то интервью женщины-экстрасенса. Она оживила своего мужа, вывела его из клинической смерти. Но он слишком долго был за гранью, то есть клиническая уже перешла в настоящую смерть. И вот с ним начались припадки агрессии, в том числе и сексуальной. А перемежались они периодами совершенной апатии…
— Ты не постучал и не сплюнул, — напомнил Хунта. — Сделай это, я тебя умоляю.
— По фигу, — сказал Мастер.
— Ты что, со мной согласен? — встрепенулся Крюгер.
— Я и такую возможность допускаю, — кивнул Мастер.
— Кто же его мог зомбировать? — удивился Горец. — Штаб перестарался?
— Хорошо бы, — вздохнул Мастер. — А если не Штаб?
— Но была же профилактика в декабре! На Базе могли его пропустить только в одном случае — если им Штаб приказал ничего не видеть!
— А Штаб и приказал…
— Ничего не понимаю! — возмутился Горец.
— Это нормально, — утешил его Мастер.
В окнах Школы зажглось несколько огней. «Группа Фо» устало шла с площадки, волоча амуницию и пиная собак. Проходя мимо ангара, охотники небрежно козыряли Мастеру и Хунте. Те учтиво кивали.
— Гоблин! — позвал Мастер и звонко щелкнул пальцами. На этот щелчок в «Четвертой» подпрыгнула добрая половина людей, и все собаки повернули головы. Хунта довольно хмыкнул. Знают дети, кто тут хозяин.
Подбежавший Гоблин, прозванный так за оттопыренные уши, почтительно вытянулся. Его Бой, худощавый и высокий рыжий степняк, встал рядом, опасливо косясь на старательно имитирующего безразличие Султана. «Четвертая» дружно притормозила и начала прислушиваться.
— Хорошо работаешь, — сказал Мастер. — Серьезных огрехов не замечено. Прогресс налицо.
Гоблин залился краской и смущенно опустил глаза.
— Стараюсь, сэр, — выдавил он хрипло.
— Как ты считаешь, когда будешь готов взять стажера?
— Ой, Мастер, я не знаю… Ну, месяца через два.
— Хорошо. Когда решишь, что пора, подходи ко мне. Винни в курсе. Вопросы, жалобы, предложения?
— Ну… Если я стажера возьму, смогу я остаться в «Четвертой»?
— Ты там через полгода закиснешь, милый. Эта группа все равно скоро получит статус учебной. А на базе того, что есть, мы сделаем «группу Пять», боевую. Может, тебе повезет и ты вместе с приятелями, с которыми тебе так влом расставаться, будешь формировать новую группу с нуля. Осознал?
— Есть! — расплылся в улыбке Гоблин.
— Будешь хорошо себя вести — все может быть. Понял?
— Ну-у… — окончательно смутился Гоблин.
— Между прочим, до того, как бежать ко мне, ты должен был отдать группе команду. Например, «Стой» или «Продолжать движение». Я не стану провожать тебя пинком в зад, но больше так не делай. Нельзя людей бросать. Они твои люди. Привыкай к этой мысли.
Гоблин, казалось, готов был сквозь землю провалиться. За долю секунды лицо его отразило широчайшую гамму эмоций. Но он быстро взял себя в руки, огорченно крякнул и спросил:
— Разрешите идти?
— Бегом, — кивнул Мастер, и Гоблин нырнул в снегопад, подавая «Четверке» знак рукой: пошли.
— Хорошо ты его, — улыбнулся Хунта. — Грамотно. Но в целом из парня выйдет приличный старший. Душевный.
— Когда будем делать «Пятую», имей его в виду.
— А я-то к этому каким боком?..
— Помогать будешь, вот каким. Месяца на два придется нам с тобой все бросить и вспомнить годы молодые.
— Ну, дела! А как же… Нет уж, фигушки!
— У тебя есть заместитель.
— Меня не заменишь! — провозгласил Хунта с пафосом.
— Точно, — согласился Мастер. — Заменимых у нас нет. И именно поэтому командовать в «Пятой» первые два месяца будем мы с тобой. Мы же самые лучшие — верно, отцы? — обратился Мастер к присутствующим. Крюгер согласно кивнул. Горец набычился.
— А я? — спросил он с угрозой.
— Ты тоже хороший, — неправильно понял его реакцию Крюгер.
— Да пош-шел ты! — рявкнул Горец. — А мне что, всю жизнь теперь в резерве кантоваться?! Да я повешусь, вон, — он показал, — на этом вот подъемнике! Сколько можно?!
— Ты ноги залечил? — поинтересовался Мастер.
Горец демонстративно отвернулся и полез копаться в ящиках верстака.
— А собака у тебя есть? — не унимался Мастер.
— Пошел в жопу, — попросил Горец, не оборачиваясь.
— Вот и радуйся, что не в Лагере с ума сходишь, а делом занят, — заключил Мастер. — Как только поправишься, выйдешь на охоту. Хрен с тобой, без собаки выйдешь. А теперь хватит ныть, я устал с тобой нянчиться, честное слово. Ты же взрослый человек, ты ветеран, ты посмотри, как на тебя молодые смотрят!
— Боятся на мое место попасть, вот и смотрят, — пробубнил Горец, гремя железом.
— А если тебе опять тварь по ногам засветит? — спросил Крюгер. — И прямо по местам перелома? Ты же в коляску сядешь на всю жизнь! У тебя же там сплошные осколки!
— Мне лучше знать, куда я сяду! — прорычал Горец.
— Леха, не дури, — попросил Мастер.
— Шли бы вы на хер, охотнички, — отозвался Горец, продолжая шуровать в ящиках. — Куда я ее задевал, а?..
— Ищет самую большую монтировку! — сказал Крюгер громким шепотом.
— Нас собираются бить? — спросил Хунта с живым интересом.
— Тебя — нет, — пообещал Горец, задвигая ящики и ныряя под верстак.
Сидевший в воротах ангара Султан вдруг напрягся и подался вперед. Охотники как по команде повернулись к нему.
— Сенсы едут, — догадался Хунта. — Сейчас услышим.
Действительно, через секунду вдалеке раздался характерный рев мотора — на обледенелом спуске тормозили двигателем.
