— А если погонятся? — спросил Вестгейт.
— Им же хуже, — отозвался Игорь. — Угробятся, да еще и сами виноваты окажутся. Им дали команду — пропустить до Питера гражданскую машину с красным маяком. Если до кого-то эта информация не дошла, мы тут ни при чем.
Вестгейт достал из «бардачка» сигареты.
— Какая ужасная дорога, — проворчал он.
— Здесь тебе, брат…
— Да хватит! Понял уже, что не Англия. Что ты меня…
— Извини. В России иностранцев не любят. Слишком вы хорошо живете для того, чтобы вас любить.
— Разве? — саркастически удивился Вестгейт. — Странно. А вся Европа убеждена, что в России просто рай земной.
— Конечно, рай, — на полном серьезе кивнул Игорь. — А Москва — лучший город Земли.
— Ты много бывал за рубежом?
— Считай, вообще не был. По работе — да, выезжал пару раз, но разглядеть толком ничего не успел. А отдыхаю я здесь неподалеку, в самой что ни на есть глуши. Там даже имеется единственная в районе неасфальтированная дорога. Вот уж я по ней катаюсь — любо-дорого смотреть! Даже в канаву улетел однажды от полноты чувств. Золотые места, цивилизацией не тронутые. Корабельные сосны, большие спокойные озера… Красотища.
— Н-да… — неопределенно протянул Вестгейт.
— Волков там дом купил тридцать лет назад, — сказал Игорь и надолго замолчал. И Вестгейт не стал его расспрашивать.
Так, в молчании, они проскочили еще один пост. В кирпичной будке откровенно спали, и Игорь удовлетворенно кивнул. Он опасался, что в ментовской системе передачи информации что-нибудь заест и рано или поздно вооруженные люди в форме попробуют его остановить. А теперь восемьдесят километров до следующего поста можно было ни о чем не беспокоиться.
Но именно посередине этого участка на «хвосте» у Игоря соткался из воздуха милицейский перехватчик.
Настигающий свет фар в зеркале мгновенно Игоря насторожил. Потом за пазухой встревоженно заворочалась клякса. А когда на крыше идущей на обгон машины вспыхнули мигалки, сомнений не осталось никаких.
— Ну? — спросил Вестгейт преувеличенно спокойным тоном.
Игорь отстегнул от пояса телефон.
— Два-пять-семь, к обочине! — раздался снаружи трубный глас.
Игорь поддал газу и легко ушел вперед.
— Дежурный, я Боец! — сказал он в трубку. — Что? А ты кто такой? А-а… Здорово. Ну, как делишки?
— Два-пять-семь, к обочине! — надрывались сзади.
— Нет, еще далеко, — говорил Игорь. — Не успею. Да ты что! Я тебе говорю, настоящий! С мигалками, с матюгальником, со всеми делами.
— Два-пять-семь, буду стрелять! — орал преследователь.
— Вот, уже стрелять пообещал, — сообщил Игорь в трубку. Он еще чуть-чуть прибавил газу, и огни снова отстали. — А чего ты от меня хочешь? Конечно. Ладно, разбирайся. Только сначала давай мне санкцию и тут же зафиксируй, что разрешил. Так. Есть. Понял вас. К черту. Пока.
Игорь убрал трубку. Вестгейт, который уже догадался, что сейчас будет, потянул из-за пазухи игольник.
— Оторваться бы… — пробормотал Игорь с горечью, — а не выйдет. У них максимальная немного за двести, и у меня тоже. Хотя по такой поганой дороге что двести, что пятьсот… Эх… — Он сунул руку в карман и достал кляксу. Вестгейт этого не заметил — он смотрел в бинокль назад.
— Кажется, четверо в салоне. Эй! Стекло опускается! — сказал он встревоженно. — Ствол! Вижу ствол! Что делать?!
— А ничего, — процедил Игорь, включая указатель поворота и убирая ногу с педали газа. Не выпуская из руки кляксу, он ткнул пальцем одну из кнопок на консоли между сиденьями, и стекло в его двери поехало вниз.
— Выходить с поднятыми руками! — приказал громкоговоритель.
— Щас, — кивнул Игорь, криво усмехаясь. Правой рукой он крепко прижал кляксу к щеке. Машина, сбавляя понемногу скорость, плавно смещалась к обочине.
— Алекс, — сказал Игорь напряженным голосом. — Только не дергайся, ладно? И оружие спрячь.
Вестгейт послушно убрал игольник.
— Умница, — проворковал Игорь. — Умница. — И Вестгейт сообразил, что Игорь говорит это кляксе. У Вестгейта все сжалось внутри. Он понятия не имел, что Игорь задумал, но он уже видел однажды, как тот собирается кляксу использовать в бою. При этом вид у Игоря был такой, будто у него в руке как минимум баллистическая ракета.
Машина уже едва ползла — во всяком случае, по сравнению с недавней гонкой это была не скорость. Преследователь, залитый огнями, как новогодняя елка, заходил слева. Игорь выжал сцепление и, зацепив двумя пальцами рычаг, переключился. Вестгейт приготовился к рывку. Ему было очень страшно, но он усилием воли заставлял себя верить брату.
— Давай тормози! — рявкнул преследователь.
— Да нет проблем! — неожиданно звонко сказал Игорь. И легким движением небрежно выбросил кляксу за окно. И нажал на газ.
— Сейчас я тебя заторможу! — рявкнул он, бросая машину на встречную полосу. Вестгейта только пристегнутый ремень спас от удара головой о стекло. Он обернулся, но увидеть самого интересного не успел. Зато услышал. Сквозь рев мотора и оглушительный хохот Игоря до него донесся сзади яростный визг резины. Короткая автоматная очередь. И жуткий нечеловеческий вопль.
Так же резко, как и разгонялся, Игорь остановил машину, и Вестгейта бросило вперед. А когда ремень толкнул его обратно на сиденье и Вестгейт смог наконец-то сфокусировать взгляд, первым делом он посмотрел на Игоря. И увидел, что по виску брата градом катится пот.
Игорь трясущимися пальцами шарил по магнитоле, которая, оказывается, все это время продолжала играть. Наконец Игорю надоело бороться со своими руками, он что-то недовольно проворчал и, зацепив самую удобную кнопку, отстегнул съемную панель. По ушам врезала плотная и вязкая тишина.
Вестгейт нашел под ногами бинокль, посмотрел назад и обомлел. Перехватчик стоял на осевой линии, но почему-то задом наперед, к Москве носом. Его маячки по-прежнему бодро мигали. Бинокль из-за них почти ослеп в ночном режиме, но можно было разглядеть, как в салоне просвечивают зеленым четыре неподвижных тела.
Игорь пинком распахнул дверь и с видимым трудом полез из машины наружу. Потрясенный нереальностью случившегося, Вестгейт, не зная, как себя вести дальше, сидел и ждал развития событий.
Игорь протянул вперед раскрытую ладонь. И в красных призрачных сполохах Вестгейт увидел, как откуда-то из воздуха в эту ладонь прыгнул маленький черный мячик. «Клякса вернулась», — догадался Вестгейт и невольно вздрогнул. А Игорь взял своего черного друга в обе руки, крепко прижал к груди и как-то весь съежился, опустив подбородок и плечи, словно хотел свернуться вокруг кляксы, закрыв ее своим телом от окружающего мира. Вестгейт почувствовал, что между Игорем и кляксой сейчас происходит что-то очень личное и интимное, касающееся только их двоих, и в легком смущении отвернулся.
