— Заткнись, — попросил Тим. Лапшин послушно закрыл рот.
Несколько мгновений Тим раздумывал. Видно было, что допроса не получится, максимум, на что Тим был способен, это физически удерживать Лапшина на месте. Поэтому он отцепил от сети Хартмана еще десяток шариков, «подсветил» их в видимой части спектра и аккуратно развесил в воздухе у Лапшина перед носом. Тот мелко задрожал и попытался вскочить, но Тим прижал его к креслу.
— Видишь, да? — спросил Тим. Да, Лапшин увидел шарики. Сначала «унюхал», а потом и увидел.
— Коля получил десять сразу. А в тебя я их буду по одному запихивать. Что скажешь?
— Садист… — прошипел Лапшин. — Ты безумный садист…
— А то! — ответил Тим, влепил один шарик учителю под ребро и оборвал контакт.
Ему понадобилось довольно много времени на то, чтобы вернуться на «базу», переключиться, освоить двигательные функции тела и встать на ноги. На кухне он жадно выпил неразведенной чайной заварки. Закурил и, привычно жуя сигаретный фильтр, отправился в кабинет, общаться с геопатогенной зоной.
Навести устойчивый мост удалось за полчаса. Довольно ухмыляясь, Тим вернулся на место и снова вышел на связь. Теперь, когда Лапшин не был подключен к генератору, на это потребовалось время. Сначала нужно было сформировать энергетический фантом, настроенный на волну Лапшина, затем отправить его на поиски объекта и уж потом, используя фантом как якорь, перебросить в искомую точку прямой луч.
Лапшин как раз приходил в себя, кашляя и держась за живот.
— Значит, решай, — предложил ему Тим. — Либо будешь колоться, либо повторим экзекуцию. Поведешь себя разумно — уйдешь домой на своих ногах. Станешь юлить — тебя унесут. А если будешь чересчур упираться рогом, я тебя вместе с твоей шарашкой взорву. Осознал?
Лапшин осознал. Но не поверил и решил юлить и упираться рогом. Тим выругался.
— Я серьезно, — попытался он внушить Лапшину. — Я ведь сделаю.
Лапшин все равно не поверил. Наверное, в его сознание с трудом укладывалась даже мысль о том, что Тим в состоянии так плотно «держать» его. Подсознательно он воспринимал происходящее как ночной кошмар. Тим выругался снова, на этот раз матом.
— Тупица! — рявкнул он. — Да пойми ты, я теперь все могу! Все!!!
Но Лапшин не понял.
— Ладно, — вздохнул Тим. — Не хочешь по-хорошему, будем по-плохому.
Вокруг Лапшина вдруг засуетились неясные тени. Люди. Вроде бы три человека. Увидев повисшие в воздухе шарики, они встали как вкопанные. Настроиться на них с такого огромного расстояния было чертовски трудно, но Тиму это удалось, и на глазах Лапшина он дал шариками пять неприцельных выстрелов. Две тени мгновенно растворились, еще одна бросилась наутек. А Лапшин заорал дурным голосом и принялся биться в истерике.
Тим прислушался к своим ощущениям. По-прежнему пусто. Словно дырка в душе. Будто сердце действительно стальное. «Что же вы со мной сделали, подонки?..» Он вдруг почувствовал, что комедия ему надоела. Устало ссутулил несуществующие плечи и нащупал в пространстве отверстое жерло геопатогенной зоны.
Минут десять он настраивался, тщательно экранируясь, чтобы самого не прижгло. За это время к окончательно потерявшему рассудок Лапшину пару раз наведывались тени людей, но шарики по-прежнему несли вахту, и тени спасались бегством. Наконец Тим построил устойчивый «ствол» и был готов к ретрансляции.
— Прощайте, Сергей Борисович, — подумал он. Лапшин не отозвался. Он лежал в кресле, обессиленный припадком, и с подбородка у него капала слюна.
Тим забрал сознание на «базу», наладил «ствол» к операторской, печально завел невидящие глаза к потолку и откупорил геопатогенную зону. Будто пробку выдернул.
Он не предполагал, что отдача будет так сильна. Его буквально размазало по стене, и на мгновение от удара даже помутилось сознание. А когда Тим пришел в себя, белый сверкающий поток, рвущийся из дыры «геопатогенки», бился в его экран и, отраженный, уносился вдаль, прямо в сердечник микроволнового генератора.
Тим отполз в сторону, оставив на месте экран, и поток не сместился. Ощупав спину, Тим решил, что синяк на хребте заработал изрядный. Но и тарарам в операторской тоже будет ничего себе. «Компьютеры точно размагнитятся к чертовой матери. А если еще и генератор пойдет вразнос…»
От этой мысли Тим инстинктивно вскочил, перепрыгнул через белый поток и кинулся было к окну. Но на полпути затормозил и от души расхохотался. Визуальный инстинкт сбил его с толку. Тим и так отлично видел, как далеко на северо-западе встает громадное, в полнеба, белое зарево.
К окну Тим все-таки подошел, но горизонт был черен и угрюм. «А хорошо бы взорвать их осиное гнездо! — подумал Тим. — Ох, как это было бы здорово». Он оглянулся, и его опять разобрал смех. «Ну чего ты оглядываешься, балбес! Ты же у нас лучший из Детей, ты форсированный экстрасенс, объект «Стальное Сердце»! Так что привыкай глядеть спиной». Но глядеть спиной все-таки было еще не очень удобно. Куда сложнее, чем даже расшифровывать сигналы от следящего контура. Тим решил позже натренироваться, а пока дать волю инстинктам. Поэтому он повернулся всем телом, подошел к «стволу» и глубоко над ним задумался. Геопатогенная зона казалась неистощимой, но Тим понимал, что под землей все совсем не просто. Крестовина сети Хартмана, вокруг которой образовалась «геопатогенка», неудачно попала на центральную часть водоносной жилы. И энергетика зоны тоже влияла на силы, породившие ее. Если вычерпать зону до дна… «А что будет? — подумал Тим. — Фонтан в подвале забьет? Вряд ли. Но все равно, не я делал, не мне и ломать. Только я так спешил, что, как откупорить зону, догадался, а вот как заткнуть…»
Он повернулся к жерлу зоны и принялся осторожно скручивать его края. За несколько минут интенсивной работы ему удалось-таки свести поток энергии до минимума, а потом и вовсе остановить его. Тим почувствовал усталость и добыл из «боекомплекта» несколько бубликов. Вышел на кухню, сел и закурил.
Невидимый пожар так полыхал, будто намеревался спалить всю Москву. Тим представил, что творится сейчас в генераторной и операторской, и непроизвольно вскочил. «Шарики! Мои шарики! — пронеслось у него в голове. — Там же осталось еще несколько… Я совсем забыл о них! Черт! Получается, я их бросил! Они доверились мне, пошли ради меня на опасное дело, так мне помогли! А я их бросил…» Лицо Тима искривилось в страдальческой гримасе. Он на полном серьезе чувствовал себя последним негодяем. Пушистые белые шарики, смертельно опасные для живого, были сейчас ему милее всех людей на свете. И даже по отношению к ним он поступил как подлец и бессердечная скотина.
Тим в сотый раз за день тяжело вздохнул и пошел одеваться. Ему срочно нужно было залить наркозом чувство стыда. Водка в доме кончилась, но неподалеку был ночной магазин.
* * *
Вервольф, хрипло взрыкивая, шел на него по коридору. Тим, распластавшись по стене, медленно отступал, выставив перед собой топор. Длинная ярко-красная рукоятка была скользкой от пота, и топор предательски выскальзывал из ладоней. Колени у Тима дрожали, глаза застилал туман.
