И самым краешком разума скорее почувствовал, чем услышал мысль целителя: кажется, мы замкнули это кольцо, теперь все переменится.
И уснул.
Тело Эгберта остыло, когда рано утром на поляну высыпали разбойники. Конь встретил их угрожающим храпом. Понадобились согласованные усилия всей шайки, чтобы поймать и утихомирить брыкающегося зверя. Некоторых конь основательно покусал. К счастью, он был слишком растерян, чтобы убивать.
– Отведите коня к Дину, – распорядился бритый вожак. – Дин решит, что с ним делать, когда проснется. Если проснется… И принесите лопаты. Господина Эгберта похороним вон под тем деревом. Ты! Пошел от тела! Увижу, пропало что-нибудь, – голову откушу!
Когда шайка убралась, скорее таща на себе, чем ведя в поводу коня, бритый подошел к мертвому Эгберту и присел рядом.
– Прости, что я тебя не понял до конца, – произнес разбойник тихонько. – А ты оказался удивительным человеком. И если бы ты мог услышать, я рассказал бы тебе… Мой учитель Диннеран очень плох. И все равно он счастлив, что не взял твою жизнь. Ты не виноват, дело в расстоянии и огромном потоке силы, которым Дину пришлось управлять. Дин просто надорвался. Вы с ним вдвоем доказали, что правило «жизнь в обмен» можно обойти. Но об этом никто не узнает. Потому что когда болен твой мир, его не исцелить, если не предложить взамен свою жизнь. И само это предложение закольцовывает потоки силы. И тогда все получается как надо, и мир рано или поздно выздоровеет. Ты подарил нам надежду, мой господин.
Разбойник протянул к мертвому всаднику руку с растопыренной пятерней.
– Я не разбойник. Я целитель.
Достал из-под накидки кошелек Эгберта, взвесил его в ладони и, чуть помедлив, прицепил к поясу мертвеца.
– Теперь все по правилам, – сказал разбойник. – А босяки мои себе еще награбят.
Улегся и задремал. Его всегда клонило в сон, если спал учитель.
Это очень мешало, когда приходилось разбойничать ночью.
В тот же самый час, далеко от леса, за неделю пути, король вызвал начальника стражи.
– Найдите Эгберта, – сказал король.
Начальник стражи потупился.
– Ну, в чем дело? – недовольно спросил король.
– Кажется, он мертв, мой господин.
– Тебе кажется или?..
– Это почувствовали многие из военных. Эгберта больше нет.
– Я так и думал, – сказал король. – Я так и думал! Озаботься немедленно созвать военный совет. Диннеран заплатит за убийство. Пора наконец покончить с ним и его шайкой.
– Иногда, – буркнул начальник стражи, – люди просто умирают.
– Что-что? – переспросил король елейным тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
– Эгберт ушел глубокой ночью, во сне. Ушел сам по себе, как уходят старики. Вы же знаете, мой господин, он устал жить.
Король встал с трона и медленно двинулся к начальнику стражи.
Начальник стражи посмотрел королю в глаза.
Воздух в приемной будто сгустился, отяжелел, по стенам пробежали неясные тени. Замерли с пустыми глазами секретари и пажи. Остановился король… И все кончилось.
– Послушай… – сказал король. – Зачем я звал тебя? Ах да. Когда закончатся праздники в честь чудесного избавления Младшего от лихорадки, найди Эгберта. Он хорошо показал себя на южной границе, пусть снова отправляется туда командующим.
– Эгберт умер, мой господин.
– М-да? Ну, я так и думал, что он долго не протянет. Бедняга Эгберт. А ты подумай, кого послать на юг.
Выйдя за дверь, начальник стражи врезал кулаком по стене. Надеясь, что боль поможет запомнить: никогда больше, никогда больше. С королями так не поступают. Даже если они безумны. Вообще так не поступают с людьми. Только с врагами. Это правило.
Он смотрел на меня, как враг, оправдывался начальник стражи. Шел на меня, как враг. Он враг себе и королевству. Что бы сделал Эгберт на моем месте? Ничего. Королевские указы Эгберт исполнял по своему разумению. Зачастую только делал вид, будто исполняет их. Но он был просто не способен нарушить правила и напрямую подавить волю короля боевым искусством. А вот отец его – мог! И это всё объясняет. Ведь мы устояли благодаря тому, что первые безумные указы были пересмотрены и смягчены. Значит, старик окорачивал короля, мешая учинить полное зверство, которое взбунтовало бы народ и стало поводом для вторжения «дружественных войск» соседей. А потом Эгберт-сын приучил всех к мысли, что король живет как хочет, а королевство – по правилам.
А теперь я сам нарушил правила. Это оказалось так просто! Король никогда не был силен в боевом искусстве. Управлять им очень легко. Хватит у меня воли удержаться, если найдутся еще причины? Боюсь, нет. Ведь это ради блага королевства! И что будет? А что станет со мной? Недаром говорят: на правилах держится мир. Мир, он может и отомстить.
На подоконнике сидел пожилой шут. Потирая ноющий кулак, начальник стражи подошел к нему.
– Король боялся старого Эгберта?
Шут огляделся. Покосился на кулак.
– Сначала нет, – сказал шут тихонько. – Он его любил. А когда открыли заговор в университете и старику приказано было разобраться, у них после случилась беседа один на один. И король забоялся. И дальше – больше. Потому старика и сместили, а не по возрасту. Король от него уже прятался.
– А сына его?..
– Нет-нет. Они просто Младшего не поделили. Совершенно не боялся. Никогда.
Шут пожевал губами, вспоминая, и добавил:
– А от старика Эгберта под конец разбегались все. Я тоже бегал. Он изменился очень. Такой стал… Вроде и не злой, а жуткий. Сам идет по дворцу, а на его пути залы пустеют и только двери хлопают.
– Что и требовалось доказать… – кивнул начальник стражи.
Он спустился в канцелярию и подозвал секретаря.
– Пиши бумагу. Черновик указа. Именем короля. Послать меня командующим на южную границу. Исполнить по окончании праздников.
– А основание? – удивился секретарь.
– Я уважаю правила, – процедил сквозь зубы начальник стражи.
– Так и писать?!
Король стоял у постели сына, глядел на спящего мальчика и думал, что начальник стражи оказался неприятно похож на старика Эгберта. Жаль, но придется от него избавиться.
В своем лесном доме укутанный теплым одеялом Диннеран, дрожа от озноба, глядел в потолок и старался не думать о смерти. Никогда раньше целитель не чувствовал себя таким брошенным и ненужным. Даже когда его выгнали из столицы, он на что-то надеялся, глядел в будущее. А теперь будущее наступило. Надо было просто жить дальше, и ждать, и терпеть. Это казалось непосильной задачей. Главное, бессмысленной.
