– Не надо равняться на людей, дочка. Иди, будто несешь на голове кувшин.
– Никогда так не умела, а теперь точно не получится. Их слишком много вокруг, Гуара, невозможно сделать вид, будто никого, кроме меня, не существует.
– Уходи туда, где нет людей.
– Да где же их нет? – спросила Мардж устало.
– Там, где они не могут жить.
– Так там и я не смогу.
– Тогда стань рыбой и плавай в море, обернись птицей и летай, беги в лес и будь койотом.
Мардж хотела ответить, но услышала, что кто-то идет. Обернулась и увидела запыхавшуюся Карен:
– Мне показалось, вы меня звали.
– Вовсе нет, я… – Мардж собралась представить ей Гуару, но той уже не было рядом, только серая тень мелькнула в отдалении. «Или я задремала, или свихнулась наконец-то, что неудивительно. Но Карен об этом знать незачем». – Я пела.
– Вы? Пели?
– Со мной иногда такое случается. Но для всеобщего спокойствия будет лучше, если никто этого не услышит. Я очень плохо пою.
Душной августовской ночью Мардж очнулась от привычного кошмара, но он и не думал прекращаться – длинные черные руки все-таки добрались до горла, зажали рот и нос вонючей тряпкой, потащили куда-то, и Мардж, теряя сознание, все-таки успела прикрыть ладонью то, что висело на груди вместо крестика. Ночной воздух слегка рассеял вещество, которым ее пытались усыпить, но Мардж все равно утратила возможность сопротивляться и происходящее воспринимала с некоторой задержкой. Тело, перепачканное темным, лежит на пороге дома, – и только у ворот она понимает, что это окровавленная Карен. Мардж запихивает в машину человек с темным лицом, но лишь когда мотор начинает чихать, она осознает, что похититель не в маске, его кожа действительно глубокого черного цвета, такого уже не встретишь в Америке. Во время крутого разворота она повсюду видит мешки – да это тела… сколько же народу полегло здесь, почему она не слышала выстрелов… выстрелов. Этот глухой хлопо́к – выстрел, человек за рулем заваливается на бок, машина катится, но останавливается, увязнув в чем-то мягком, дверь рывком открывается, и мертвая Карен протягивает руки, грубо хватает Мардж за плечо и тащит наружу.
– Мы должны бежать! И охрана, и нападавшие перебиты, хотя этот все-таки сумел к нам прорваться. Мне пришлось его застрелить, но если где-то прячется еще один отряд террористов, мы пропали. Да шевелитесь же вы, чертова кукла!
Она дернула Мардж, и та упала.
– Вы ранены? – Карен всмотрелась в ее глаза. – А, под газом. Эта тачка еле дышит, сейчас выведу вашу.
– Ноутбук, – едва ворочая языком, проговорила Мардж, – никуда не поеду без ноутбука.
Карен ничего не сказала, кинулась в дом, буквально через мгновение оказалась на пороге с курткой и красной сумкой, в которой Мардж носила компьютер. Вывела из гаража старенькую машину, забросила Мардж, как куль с сеном, на заднее сиденье и рванула подальше от дома. Автомобиль то и дело подпрыгивал.
– Да не трясите же так, меня вырвет.
– Это трупы, проклятая ты сука, – прошипела Карен, – люди, погибшие из-за твоей жирной задницы, их не объехать, слишком много…
– Не ругайте, не ругайте меня, я не виновата, – скулила Мардж от страха и горя.
– А кто виноват? Я убила сегодня человека, и это не последний, кто погиб по твоей милости. Знаешь, кто они?
– Откуда… мне не говорили.
– Откуда? Конечно, ты зарыла башку в песок, боялась смотреть новости, не то бы догадалась. В Африке начинается голод, старые запасы съедены, урожаи гибнут. И кто в этом виноват?!
– Это не я!
– Дура. В этом-то ты не виновата, но тамошние безумцы вбили себе в голову, что богиня плодородия, Мать-Земля, отвернулась от них, потому что нет больше женщин с могучими бедрами и полными грудями. Так говорят чертовы легенды. И они решили, что ты должна стать богиней. Писали запросы нашему правительству, но их послали и высмеяли на весь мир. Никто не ожидал этой дикой атаки. Они, видно, всерьез поверили, что выживание племен зависит от твоей задницы.
Мардж поймала в зеркале лихорадочный взгляд Карен. На щеке у той запеклась кровь из рассеченного виска, придавая безумный и отчаянный вид сухому интеллигентному лицу.
– Карен, какого дьявола. – Мардж потихоньку приходила в себя, и поток оскорблений начал ее задевать. – Если правительство проворонило теракт, при чем тут я?
Карен отвлеклась от управления, обернулась и посмотрела на нее с любопытством, как на говорящую кишечную палочку.
– Поразительно эластичная психика, – пробормотала она себе под нос. – Если бы не было вас, – отчеканила, снова становясь вежливой, – не было бы этих смертей. И тех, что могут последовать. Но уж я постараюсь, чтобы этого не случилось.
– Ого. И как вы этого добьетесь? И куда вы меня, кстати говоря, везете?
– Вообще, – светски ответила Карен, – я собиралась вас убить. Но тут пришла мысль получше.
– Так-так, – подбодрила ее Мардж, внутренне подбираясь на случай внезапного нападения.
– В ста милях отсюда осталась розовая пирамидка, единственная на континенте. Едем туда, и пусть инопланетяне вас заберут.
– Да вы свихнулись! Они улетели, оставив пустые коробки. Никто не откликнется, сколько бы я ни долбилась. В сети писали, что первое время к ним ломились тысячи, пытаясь что-то выпросить, но все без толку.
– Что ж, тогда я вас пристрелю.
– Тогда уж проще прямо сейчас, чего тянуть.
– Я не убийца, у каждого должен быть шанс. Тем более я привязалась к вам, Мардж. Сама по себе вы неплохая, веселая и сильная, если бы не горе, которое тянется следом…
Мардж вдруг ослабла. Ее везли на верную смерть, но сил для споров или сопротивления не осталось. Тело колотила крупная дрожь, и Карен, как всегда внимательная, сказала:
– Наденьте куртку, там, рядом с ноутбуком.
Мардж была в тонкой ночной рубашке, забрызганной чужой кровью, поэтому безропотно завернулась в старую байкерскую косуху, которая досталась ей вместе с домом и все это время провисела в прихожей. Куртка оказалась огромной и неудобной, но сразу стало теплей. Мардж завозилась, устраиваясь поуютнее, сунула руки в карманы и нащупала в правом что-то тяжеленькое. Похоже, кастет – у хозяина было бурное прошлое.
Это шанс. Но Мардж ни разу не ударила человека, не могла, пусть даже этот человек – психопатка, везущая ее на верную смерть. Может быть, еще недавно и сумела бы, но в ней совсем не осталось сил, воля к жизни угасала, ноя где-то в животе, как болезненная опухоль. Провести еще лет пятнадцать взаперти, подвергаясь унижениям.
Рано или поздно появятся новые толстухи, скоро родятся неизмененные дети, если инопланетяне не соврали, но пока они не вырастут, Мардж останется единственным объектом вожделений, интриг и войн. Кровь и сперма, текущая рекой, хороши только в тупых боевиках для мужчин. А ей бы покоя. И если он только на том свете, что ж…
