Это были уже третьи переговоры и третий Михаил… Анекдотично – три Михаила, три медведя, три кроватки, три ложки…
– У нас есть неплохой агитационный фарфор, из живописи кое-что, уровня Гончаровой, неплохая мебель арт-нуво, – томно сказал мне Мишастик-эксперт, – мы только по серьезным вещам. Если у вас тысячедолларовая фарфоровая фигурка, то не надо беспокоиться, а вот если сервиз императорского фарфорового завода…
– У меня книги.
…Господи, ведь была же какая-то высшая справедливость в том, что эти книги попали ко мне! Это я был всю жизнь очарован Серебряным веком! И есть какая-то ужасная тьма в том, что теперь они достанутся этому… ну пусть, пусть Даша права, и он не бандит, а душа-человек, первый помощник воспитательницы в детском саду, но… Разве он видит, чувствует всех этих людей, как я, разве ему дороги имена Хлебникова, Малевича, Ларионова, Гончаровой… Ларионов и Гончарова, муж и жена, после революции жили в Париже, в их квартирке под слоем пыли можно было найти наброски Пикассо, письма Дягилева, эскизы Бакста, черновики Есенина, экспромты Маяковского… Гончарова, чьи работы сейчас стоят миллионы, расписывала для заработка даже парижские рестораны, она работала, а он бегал по парижским улицам, сидел в кафе в бесконечных разговорах, шутках, спорах… Ларионов дожил до старости, и до самой старости оставался футуристом – озорником, хулиганом в искусстве, до самой старости придумывал что-то новое, неожиданное…
…Разве олигарх Мишка видит, чувствует всех этих людей, как я, разве для него имена Гончаров, Ларионов, Малевич, Кандинский означают хоть что-то, кроме собственного вонючего престижа, кроме выгодного вложения денег?
Даша
20 декабря, четверг
Звонок, ура!
– У тебя есть зубы? – спросила Мура. – Очень нужны зубы, срочно!
– Мура, ну что у тебя за манера, – протянула я, прикидывая, сколько у меня зубов и какие из них я смогу ей уделить. – Тебе все нужно срочно…
– Нормальная хорошая манера, а что такое? Просто зубы нужны. Ты завтра придешь ко мне на Невский, сорок четыре.
– Замечательно, а что там? Что там, на Невском, сорок четыре, – кафе? – обрадовалась я. Раньше Мурка радовалась, когда я куда-нибудь ее приглашала, а теперь, наоборот, я радуюсь.
– Поликлиника, стоматологическая. Ты должна быть у меня на приеме. Сидеть в моем кресле ровно в девять утра.
– Завтра ровно в девять утра я очень занята, – сказала я, – мне нужно в детский сад и вообще…
Мура молчала и сопела.
– Мура?..
– У меня ни одного пациента, и зачета по практике у меня не будет. У всех есть пациенты, все получат зачет, кроме меня…
Всю свою сознательную жизнь с Мурой я слышу про каких-то неведомых «всех». Этим «всем» всегда очень неплохо жилось – в школе у «всех» были джинсы самой дорогой марки, «всех» отпускали ночевать на неведомые дачи, «все» с пятого класса пили мартини и покуривали, а мамы им ничего не говорили… и потом, в институте, эти «все» продолжали вести иллюзорную жизнь. Когда Мура училась на первом курсе, Андрей доверчиво купил ей машину. Объяснил мне: «Мура говорит, у всех есть машины, только у нее одной нет…»
Один раз я видела этих «всех» – было очень интересно на них взглянуть. Я встретила Муру на Литейном – она объясняла гаишнику, что превысила скорость, да еще на встречной полосе, потому что «все» очень торопятся на лекцию. Гаишник насчитал в ее машине человек восемь – десять этих «всех». Наверное, в тот раз «все» забыли свои машины дома.
– Доцент Петрова А.С. – настоящий зверь. Она ни за что не поставит мне зачет просто так… А у всех целая куча пациентов! – сказала Мура, самый несчастный ребенок в мире. Обычно люди умеют или склочничать, или ныть, а Мура умеет склочно ныть.
– И кто же эти пациенты, Мура?
– Родители, – с упреком ответила Мура, – настоящие родители, а не какая-нибудь трусливая ерунда. Нет, ну скажи, чего ты боишься? Я только немного посверлю тебе какой-нибудь здоровый зуб, и все. Если ты очень хочешь, я даже могу попробовать сделать укол. Что, и уколов боишься?.. Подумаешь, один маленький укольчик!..
– А… а почему здоровый зуб? Почему тебе нужен мой здоровый зуб?..
– Откуда я знаю, что делать с больным?.. – резонно ответила Мура.
Муре нужны зубы, где мне их взять?..
– Тогда пусть Андрей придет, – сказала Мура.
Муре нужны зубы. Казалось бы, где мне их взять, но штамп в паспорте означает, что все проблемы решаются сами собой. Раньше я в одиночестве билась с жизнью, и мне каждый день было интересно, кто кого. А теперь вот – все решилось моментально. Андрей будет гораздо лучшим пациентом, чем я.
– Пожалуй, у него терпимость больше, – задумчиво протянула Мура, – а ты начнешь там верещать. Опозоришь меня, и зачетик мой тю-тю…
Это правда. Я не гожусь – у меня совсем никудышная терпимость, к тому же в детстве был хронический пиелонефрит. А так Мура просто немного посверлит Андрею здоровый зуб, и все. Ровно в девять утра Андрей будет сидеть в Мурином кресле на Невском, 44.
Вечером неожиданная новость – Андрей отказался ровно в девять утра сидеть в Мурином кресле на Невском, 44. Сказал, что в девять часов утра у него совещание. Сказал, все, что он может для нее сделать, – это отправить к ней на прием своего водителя. Водитель пойдет к Муре лечить зубы, это будет его задание на завтра. Водитель твердо обещал – за три дня отпуска.
21 декабря, пятница
У нас ужасные неприятности. Водитель неожиданно заболел. Сказал, у него холера, грипп и воспаление легких, и не надо трех дней отпуска. На самом деле он просто трус – боится лечить зубы у Муры. А ведь это сейчас Мура – молодой специалист, а когда-нибудь в Мурином дипломе будет написано: «Мура – врач России».
Что делать? Как нам с Мурой добыть зачет у Петровой А.С.?..
22 декабря, суббота
Мура – хорошая девочка, способная. В 9.20 доцент Петрова А.С. вышла из кабинета, в 9.21 Мура как ястреб схватила со стола чью-то карточку, мгновенно вписала в нее придуманную историю болезни (два зуба, кариес и еще один кариес) и расписалась за доцента Петрову. Еще приписала себе благодарность от пациента: «Мура – суперврач, получил большое удовольствие от кариеса, можно мне еще когда-нибудь прийти?..»
В десять часов на приеме неожиданно появился Андрей – закончил совещание пораньше, чтобы поддержать молодого специалиста Муру. Сел в Мурино кресло, открыл рот. Мура уже включила бормашину и сделала зверское лицо, и тут ему очень повезло – пришла доцент Петрова А.С. и не обнаружила у него ни одного кариеса.
Мура убрала бормашину. «Спасибо, Мура», – с чувством сказал Андрей. Теперь доцент Петрова А.С. думает, что к Муре очередь из благодарных пациентов.
Так что зачет у нас в кармане.
Максим
Михаила-олигарха я больше не видел, но два оставшихся Михаила выпили из меня всю кровь, эта парочка Михаилов довела меня до полного сумасшествия…
