Какие еще разрезы, только теперь озаботился я появлением уродливого шрама, так это что, не иллюзия и не поверхностная царапина?
-Тай, как только можно будет... они уберут эти шрамы... - чуть не плача смотрит на меня принцесса, а в моем сердце новое подозрение тихо поднимает свою змеиную голову.
А она-то тут причем? Ох, похоже я и олух, всё-таки!
Глава 16
-Как ты не вовремя его устранил, - беззлобно попенял мне Баморд, когда едва живого Эйгильда унесли из кабинета, - у нас было к нему еще несколько вопросов. Ну, в таком случае остался только милорд Дрежер де Борсайд, возьмемся за него?
Милорда Борсайда стражники накрепко прикрутили к стулу, хотя он вел себя довольно мирно. Но когда консорт поднял на самого важного пленника строгий взгляд, я в полной мере одобрил эту предосторожность. Нет, зачинщик не смог сделать ни одного резкого или угрожающего движения. Зато презрительно ухмыльнулся, не сводя горящих ненавистью глаз с консорта и, собрав губы, метнул в хозяина смачный плевок. Достать свою цель он не сумел, зато у него отлично получилось мгновенно настроить всех против себя всех, кто до этого момента еще считал что с пленником удастся поладить добром. На скулах Гийома крутнулись тугие желваки, он побледнел от ярости, но каким-то чудом сдержался, предоставив мнимому мажордому задать первый вопрос.
-Скажите милорд Борсайд, вы принесли во дворец такое опасное зелье только затем, чтоб припугнуть лорда Антора? Не могли же вы не догадываться, что пострадаете первым?
-Я собирался убить вашего драгоценного лорда и всех его приспешников, - с садистским наслаждением тянет слова Борсайд, - а для себя и тех, кто мне сможет пригодиться, припас противоядие. Мало кто знает, что первые три дня, пока золотая зелень еще только распространяется по телу, она не опасна. Опасен яд, который потом выделяют в кровь зараженного её невидимые корни. Но об этом вам подробнее расскажут матросы с яхты "Южная звезда".
В кабинете воцарилась просто гнетущая тишина, каждый пытался справиться с нахлынувшим отчаянием по-своему. Милорд стиснул в кулаках несчастное пресс-папье с такой силой, что костяшки на руках стали синеватого цвета, Элессит в ужасе широко распахнула и без того огромные глаза, неверяще вглядываясь в сидящее посреди комнаты чудовище. Рамм почему-то закрыл ладонью рот, а Зигель, до этого наполовину витавший в своих мечтах, уставился на лорда, еще вчера казавшегося ему таким гостеприимным хозяином, с нескрываемым омерзением.
-Милорд... - справившись с собой, попытался задать следующий вопрос Баморд, но консорт остановил его резким взмахом руки.
-Где это противоядие?
Его свистящий шепот был страшнее пенья черной песчаной гюрзы, крадущейся ночью по бархану к своей жертве. Глаза потемнели и сузились, а руки словно начали тянуть из земли нечто невидимое, но жуткое. Только в этот миг я догадался сопоставить недавнюю лекцию герцога о магии с тем фактом, что он сам является далеко не простым служителем зеленого монастыря.
-Ничего не получишь... - полузадушено выдавил преступник, которого давила и ломала неведомая сила, - пока... не вернешь украденное.
-Что такое? Я? У тебя украл? - разом отпустив призванную им силу, недоуменно уставился на Борсайда монах, и в его взгляде появилось явное сомнение в душевном здравии противника.
Впрочем, я и сам так решил, устраивать заговоры и играть в смертельные игры ради даже самой драгоценной вещи может лишь настоящий безумец. Мы ошеломленно уставились на пленника, пытаясь рассмотреть в бледно голубых глазах и надменном, злом лице неоспоримые признаки душевной болезни, а он холодно рассматривал нас. Потом мрачно ухмыльнулся и резко, как топор в дерево, швырнул в консорта всего одно слово.
-Алексанит.
Что? Чушь какая-то, мотнул я головой, это же имя герцогини?! И все знают, что ее светлость утянул неизвестно куда старинный артефакт! С веселым возмущением оборачиваюсь к монаху, убедиться, что и он думает так же, и с изумлением наталкиваюсь на помертвевшее лицо и потерянные зеленые глаза, ставшие бездонными от невыносимой боли.
-Папа!
Элессит с отчаянным криком бросилась к отцу и, обхватив обоими руками его голову, крепко прижала к груди.
-Не верь, он все врет! Я знаю... она мне говорила! Я... хорошо запомнила, что ты самый лучший!
-Это из-за тебя она осталась с ним! - с ненавистью, ярясь, бросил принцессе милорд, - из-за тебя ложилась под нелюбимого! Ты сделала из Алексанит шлюху!
-Милорд, вы забываетесь! - возмущенно вскочил со своего места Десмор, но меня уже тоже несло волной гнева.
-Садись, Рамм, - коротко приказываю, направляясь к пленнику, и северянин послушно опускается на стул, - я сам с ним поговорю.
-А я не собираюсь... - начал было очередную тираду негодяй, но вынужден был смолкнуть.
Еще никому не удавалось разговаривать с заткнутым ртом. В самом прямом смысле, взятой мною со стола крахмальной салфеткой.
-Когда я говорю, что собираюсь поговорить, - склонившись к Борсайду, насмешливо сообщил я, - это значит - все остальные должны помолчать. Мне очень жаль, что пришлось потратить на вас салфетку, но, во-первых, я не терплю, когда про женщин говорят таким тоном, а во-вторых, не желаю давать вам возможности плеваться как самое вредное ездовое животное. Слово из семи букв, не угадали? Я так и думал, что вы не знаете. Что? Не слышу. Сейчас выну салфетку.
Я специально мелю всякую чушь, давая время консорту и его дочери утешить друг друга, минуя пристальное внимание окружающих.
-Знаю, верблюд! - злобно рявкнул милорд, едва салфетка была выдернута у него изо рта и тут же возмущенно замычал, немедленно получив её обратно.
-Хорошо, верю, что с верблюдом вы знакомы, я сразу понял, что именно у него вы научились так отвратительно себя вести, а теперь поговорим о главном, - мой голос мгновенно потерял игривость и стал тверже стали, - Вы думаете, что запугали всех своими угрозами и теперь получите желаемое? Не надейтесь. Мы немедленно отправим во все ваши дома и дворцы стражников и соберем всех их обитателей в одном замке, самом надежном. Всех до единого, включая стареньких нянюшек, конюхов и ваших родственников. Затем посадим всех в подвал, вместе с вами разумеется, и бросим в окно пузырек с золотой плесенью, предварительно объяснив несчастным, по чьей вине они будут страдать. И не думайте, что я блефую, люди Дуна мои друзья, я не один год делил с ними кусок хлеба и глоток пресной воды, пережидал многодневные штили и боролся с яростными штормами. Они мне ближе, чем братья, и за противоядие для них мне не жаль всех ваших тетушек, дядюшек племянников и бастардов.
Произнося эту речь, я не сводя глаз следил за противником, незаметно выделяя ключевые слова, и ловя его малейшую реакцию. Как бы ни умел милорд владеть собой и каким бы ловким лицедеем он не был, в такой напряженной обстановке полностью скрыть свои чувства ему не удалось. При упоминании тетушек и бастардов его дыхание сбилось, а на висках появились крошечные капельки пота.
