- Это еще не все, - так и не дождавшись моего вопроса, вздохнул Хенрик, - вместе с разрешением она прислала письмо от князя Теокадина Шуари.
А вот с этого ему нужно было начинать. Хотя… я и так уже успел сложить два и два. Данное мною Кадину пять месяцев назад обещание помочь восстановить справедливость так пока и осталось невыполненным. Слишком много нужно было сделать хану Останы и его верным советникам, чтобы навести в стране порядок, потому и до дела Кадина не сразу дошла очередь перетряхнутого королевскими магами ханского правосудия. Да и как она могла дойти, если после проверки магов на свободе осталось всего двадцать судейских чиновников из сотни. А на прежних местах - втрое меньше. Вот потому и сидят безвылазно в Дильшаре Леон с Клариссой, заняв тот дом, который снимал я, когда изображал торговца редкими животными. Его хозяин оказался не только замешан в темных делишках, но и очень проворен, сумев удрать прямо из-под носа ханских нукеров.
- Почему ты молчишь? - начал нервничать маг.
Я только пожал плечами и, больше не скрываясь, отправился дальше. Ни на секунду не сомневаясь, что он пойдет следом. Ну и на самом-то деле, а куда ему деваться?
Если это именно ему чего-то от меня нужно?! И чтобы высказать свою просьбу или предложение он просто обязан будет последовать за мной.
Хенрик действительно потопал следом, выражая свое неодобрение возмущенным пыхтением, но я героически старался не обращать на него внимания, неуклонно приближаясь к конечной цели моего маленького путешествия.
После того, как нанятые в окрестных деревнях крепкие парни начали разбирать многочисленные постройки хозяйственного двора, я обнаружил там массу интересного.
Но самым замечательным оказалась заваленная мусором голубятня. Наверное, раньше здесь курлыкало несколько десятков почтовых голубей и каждый, желавший получать иногда из Монтаеззи весточку, привозил с собой пару накрытых темным полотном клеток. Ведь голуби возвращаются только в родное гнездо.
Едва обнаружив любовно сплетенные из прутьев гнезда и кучу ажурных клеток, я запретил селянам даже близко подходить к этому строению, и теперь вечерами яростно спорил с выписанным из Торсанны архитектором по поводу его прожектов. А невысокий худенький старичок сверкал на меня из-под косматых бровей неожиданно голубенькими глазками и сыпал терминами и названьями научных трудов на архитектурные темы. И за пару сотен квадратных локтей, которые занимала взятая мной под опеку голубятня, вел со мной непримиримую борьбу. Замыслив именно в том месте соорудить чайную беседку. Но и я отступал только тогда, когда замечал, что слушающая наши споры Зия начинает по-детски тереть слипающиеся глаза.
- Ты не хочешь помочь Кадину? - карабкаясь вслед за мной по лесенке, - почти жалобно осведомился Хенрик.
Я только довольно ухмыльнулся в ответ, в который раз порадовавшись собственной сообразительности. Ведь если бы мне не удалось скрыть свою заинтересованность, выдвигать условия мог бы он. А теперь их буду диктовать я, и постараюсь не забыть ни единой мелочи.
- Хенрик, - усевшись на обнаруженную мною и отмытую служанками скамейку, отвечаю проникновенно, глядя прямо в такие знакомые серые глаза, - зачем ты меня мучаешь?!
Ты же знаешь, что при всей моей симпатии к Кадину, я не могу сейчас покинуть замок даже на день.
- Да почему это не можешь, - неправдоподобно возмущается он, - Зия чувствует себя отлично, и если ты не доверяешь привезенным повитухам, мы с Мари можем тут пожить несколько дней. Кстати, и Карику полезно будет подышать деревенским воздухом. В смысле, чистым, почти деревенским.
Ой, ей! Похоже, действительно очень плохи дела у Кадина, раз меня так уговаривают. И я разумеется, соглашусь, тем более, что сам очень хочу, чтоб восторжествовала справедливость. Но это вовсе не значит, что так легко откажусь от намерения поторговаться.
- Хенрик, - встав со скамьи, подхожу к небольшому оконцу и отворяю створки, - посмотри.
- Куда? - высунув голову и обведя взглядом кучи камней, балок и мусора, оставшихся от разбора сенников, поинтересовался он.
- Вдаль. Видишь, какая панорама? Вот если сделать тут выход на балкончик, а с него лесенку на крышу, то можно будет пускать голубей прямо с крыши.
- Каких еще голубей? - так ошарашенно вытаращился шурин, что меня понесло.
- Хенрик, - вздохнул я таинственно, - дай слово мага, что никому не расскажешь.
- Даю, - немедля поймался он, все маги жутко любопытны.
- Вот представь, лет через пять… или может даже раньше… весна, эта голубятня, вокруг кусты сирени, а выше только синее небо. А на крыше, огороженной перилами, разумеется, стоим мы втроем, я, Зия и наш сынишка. В небе белой стайкой летят голуби… и если не смотреть вниз, то можно представить, что мы на мостике небольшого судна, вокруг море, а над нами вьются чайки.
- Когда Зия родит, вы можете отправиться в твой домик у моря, - как-то неправильно понял он мое объяснение, - ты переутомился.
Придется исправлять положение.
- Вот и ты меня не понимаешь, - тяжело вздохнув, буркнул я, - совсем, как тот упрямый старикашка. Вознамерился разобрать этот сарайчик и поставить чайную беседку. Ну, какой тут чай? Это же западная сторона! Утром тут тень и роса, а вечером все прогревается как на сковороде. Да у нас столько балконов и террас, что никакая беседка вообще не нужна. Лучше бы какой-нибудь прудик придумал, с рыбками и кувшинками. Дети любят рыбок и птичек, я по себе помню.
- Грег, - тихо и сочувственно промямлил шурин, - а при чем все это?
- При том, - вздыхаю еще тяжелее, - я, конечно, пойду в Дильшар, ты прав, Кадину нужно помочь. Но голубей у моих детей уже не будет. Ладно. Забудь. Идем в дом, нужно поговорить с Зией.
Пока мы спускаемся по лестнице и идем через двор, Хенрик о чем-то так сосредоточенно размышляет, что я искренне радуюсь недоступности своих эмоций.
Зная, что он разобиделся бы всерьез, услышав едва сдерживаемый хохот.
Телепорт выбросил меня не в Дильшар, как я втайне надеялся, а в Декту, в портальный чуланчик Ештанчи. Вздохнув с легкой досадой, уж очень хотелось повидать Клариссу с Леоном, открываю дверцу крошечного помещения, украшенного для отвода глаз связками прошлогодней травы и какими-то метлами. И попадаю прямо в объятья Кадина. А еще через секунду на нас как обвал обрушивается мощное тело его верного охранника.
- Дирам, шайтан, задавил совсем! Ну, тебя тут и откормили, ни одна лошадь не увезет! - притворно бурчу я, с удовольствием изучая лица друзей.
Они и в самом деле окрепли, и теперь даже близко не напоминают тех худых и потрепанных наемников, которых я встретил в чайхане полгода назад. И дело даже не в налившихся силой мышцах и округлившихся щеках. Из глаз парней исчезла тоска и безнадежность, а Кадин больше не хватается каждую минуту за больной бок.
- Меня вы, наверное, не помните? - похожий на Кадина мужчина с аккуратной бородкой, мягко улыбаясь, наблюдает, как меня добросовестно мнут его родственники.
