Попробовать переместиться по дну на другую сторону острова, ближе к источнику? Уж там меня искать станут в последнюю очередь. Но в движении я стану куда заметнее. При слабом волнении трубочка будет оставлять на поверхности кильватерный след, что может издали броситься в глаза. Ведь нет ни малейших сомнений, что по берегу сейчас носятся группы преследователей, пытаясь понять, куда ж я подевался. Видеть их я не могу, потому как не имею перископа. Высовываться для наблюдений — гиблый вариант: быстро попадусь.
Надо сидеть на месте и надеяться.
Надеяться на то, что не заметят.
Как ни странно, подводный мир богат звуками. Шипят пузырьки возле уха ныряльщика, доносится набат прибоя, со скрипучим, ни на что не похожим треском бьют друг о друга потревоженные камни. Морские организмы тоже не столь молчаливы, пусть и говорится: «Нем как рыба». Нельзя сказать, что они разговорчивы, но послушать можно. Шелест непрестанной работы водных фильтров вездесущих мидий, что-то скрипит, булькает, хлюпает и даже попискивает.
Среди всех этих звуков я спустя не знаю сколько времени (похоже на вечность) уловил непривычные. Ритмичные, непонятной природы и какие-то подозрительные.
Подозрительные главным образом оттого, что их источник приближается, судя по нарастающей громкости звуков. В какой-то момент пришел к выводу, что ничего хорошего мне от новостей ждать не приходится, а потому во избежание проблем будет нелишним замаскироваться еще лучше.
И я присел.
Само собой, трубочка оказалась много ниже поверхности, и дышать стало невозможно. Но именно этого я и добивался. Теперь заметить меня будет куда труднее. Море здешнее такой чистоты, что погрузи на пару метров газету — можно будет даже мелкие буквы разглядеть. И каждый камешек, каждую мелкую рыбешку, креветку или краба. Но не сегодня. Даже самая слабая рябь осложняет видимость, а уж волнение, пусть и незначительное, вообще не позволит наблюдать за глубинами.
Остается сущая мелочь: сидеть до тех пор, пока угрожающие звуки не начнут удаляться.
А они продолжали приближаться. И даже, будто издеваясь, делали это все медленнее и медленнее. Перед глазами начало темнеть, вся сила воли была занята лишь одним: не дать рту раскрыться в инстинктивном желании хлебнуть воздуха. В стороне показалась здоровенная тень, я смутно различил очертания лодочного днища и завихрения от погружаемых весел. Именно они являлись источником настораживающих звуков, так что я не зря присел. Преследователи прошли в трех метрах — уж с такой дистанции не заметить трубочку невозможно. Будь дно песчаным, светлым — я бы попался, несмотря на волны. Уж сильно бы выделялся пятном необычного оттенка. Но пестрота камней укрыла — спасибо им огромное.
Лодка прошла дальше, а я, мучительно борясь с собой, выдержал еще пару десятков секунд и, уже едва не теряя сознание, встал, отчего в глазах потемнело, а поджилки охватила ватная слабость. Чудом на ногах удержался и сумел продуть трубку, проделав это как можно незаметнее.
Еще два раза пришлось приседать при угрожающих звуках. Но больше они не приближались настолько, как в первый раз. Не думаю, что слышал их с приличного расстояния. Скорее обе лодки крейсировали на этой стороне острова туда-сюда на разном удалении от берега. Искали меня очень дотошно.
Но тщетно.
Я промерз до позвоночника, меня тошнило от невольно проглоченной морской воды, пошатывало от усталости, и почему-то болели уши. Самые смелые крабы пару раз пытались отхватить кусочек от голой ступни, мелкие рыбы щекотали ноги, но все это я терпел, дожидаясь своего часа.
И дождался.
Под водой, может, и плохо видно, но не заметить наступления вечера трудно. А уж ночи тем более. Даже если закрыть глаза, становится понятно: в мире происходят изменения. Хоть и говорят, что в темноте вода теплее, но попробуй просиди в ней столько часов — и без колебаний заявишь обратное. Еще как холодает.
От первоначального плана начать в потемках выдвижение вдоль береговой линии, не выбираясь на сушу, решительно отказался. Вода мне надоела до чертиков, к тому же замерз. Рейд в таких условиях отнимет все силы. Пусть по суше опаснее, но предпочитаю рискнуть.
На берег выбрался сильно пошатываясь, причем не из-за груза в штанине. Избавился от камней, накинул на плечи мокрую рубаху, поежился. Темень кромешная, на небе ни звездочки, и моросит мельчайший дождь. Из тех, когда трудно заметить капли, но в итоге оказываешься мокрым.
Отличная погодка для черных дел.
Что за дело я задумал? А что еще можно задумать, кроме нападения? Не вечно же отсиживаться под водой. Страж — слишком лакомая добыча, чтобы его оставили в покое. Будут искать день за днем, пока не найдут или сам не сдамся от жажды и голода.
Не надо думать, что за часы, проведенные в море, я растворил там остатки разума будто сахар в кипятке. Нет, я прекрасно понимаю, что лихая атака на два корабля, пусть даже небольших, ничем хорошим для меня не закончится. И потому, в зависимости от обстоятельств, собирался придерживаться трех планов.
Первый — скромный: вытащить Нью из трюма, угнать лодку и двигаться на север, до материка. По моим прикидкам, он не должен быть далеко.
Второй — не слишком скромный: пробраться в трюм, снять с гребцов оковы, далее толпой вырезать команду, сняться с якоря и отправиться на север.
Третий — наглый до неприличия план: пробраться в трюм, снять с гребцов оковы, далее толпой вырезать команду, затем то же самое проделать со вторым кораблем, сняться с якоря и отправиться на север.
Что из задуманного осуществится, я не знал. Ничего, буду действовать по обстановке.
Если первый раз, днем, я пересек остров от берега до берега за считаные минуты, то сейчас, во мраке, у меня ушли на это долгие часы. Я крался как хитрая кошка к дверце холодильника, замирая при каждом шорохе или даже подозрении на угрожающий звук. Двигался зигзагами, чтобы обойти всю площадь острова. Ночь была темна и… безлюдна. Странно, но даже на вершине в центре контрабандисты не оставили поста. А я ведь на это рассчитывал. Два-три моряка для меня не такая уж проблема. Главное — отобрать топор, копье, меч — хоть что-нибудь. Пусть у меня лязгают зубы от холода, но у них начнут лязгать от страха, когда поймут, на какого бойца нарвались. Прикончу без шансов, потому как выбора у меня нет, а загнанный в угол, дерусь отчаянно. Ну а дальше уже буду действовать не с пустыми руками.
Увы — этот план осуществляться не желал. В такой темени даже кости трухлявой на берегу не найти, так что мне остаются лишь камни. Или попытаться среди деревьев пошарить? Увесистая палка тоже пригодится.
Но, вспомнив те деревья, от идеи отказался. Нечего там ловить. Сухие ветви напрочь отсутствуют — матросы их прибрали на топливо, а живую я буду зубами грызть до утра. Можно, конечно, попробовать сломать, но надо быть полным идиотом, чтобы не понять: на кораблях в сотне метров от берега в тихую безветренную ночь этот звук будет слышен не хуже пушечного выстрела. Обойдусь без предупреждений о своих действиях, я должен начать осуществление своих трех планов как можно неожиданнее.
