— Стадо! В стойло! — Не дав ему подумать, оптий резко взмахнул рукой, и легионеры принялись пинками и тупыми концами копий загонять пленников в амбар.
Удары были чувствительными, и аспирант даже выругался — вот суки! Закрыли ворота, будто это обычное дело — так просто взять и запереть две дюжины человек, в том числе детей и женщин.
Хорошо, Беторикс успел по пути оправиться, а впрочем, здесь подобные тонкости никого не смущали. Мужики отворачивались, а девчонки и женщины, развязав друг дружке руки, справляли малую нужду у дальней стены.
— Нет! — увидев такое, громко воскликнул Виталий. — Ну и скоты эти римляне, а?! Не пора ль им бить морды?
На его крик никто не прореагировал, лишь какая-то молодая женщина, погладив по голове стоявшего рядом ребенка, взглянула изумленно.
— Да что вы все смотрите-то?! — завелся молодой человек.
Бросившись к двери, он принялся стучать в нее ногами и материться, пока его не оттащил кто-то из мужиков.
— Ну? — несколько успокоенно вопросил Виталий. — Вы тоже русского не понимаете?
— Кам? Кам мулон дун? — попытался ответить один из мужчин, изможденный почти до крайности.
— Откуда вы? — по-русски и по-латыни спросил Виталий, потом попробовал по-английски и даже на всякий случай на французском, который учил пару лет в гимназии.
— Не понимаю, — на ломаной латыни ответил собеседник и покачал головой. — Не по-ни-ма-ю. Ты кто? Ты римлянин?
— Нет. Вы на каком языке говорите?
— А! Ты германец! — Доходяга хлопнул себя по лбу и тут же состроил страшную гримасу. — Тевтон! Враг!
«Инимикус» — так это звучало по-латыни.
— Инимкус! Инимикус! — загудело вокруг. — Тевтон! Враг! Враг! Враг!
Кто-то из подростков, незаметно подкравшись, опустился позади Виталия на коленки — и тут же молодой человек ощутил сильный толчок в грудь. Конечно, не удержался на ногах, упал — и тут на него набросились все, даже женщины!
Виталий пытался отбиваться, да куда там — всем скопом накинулись! Пару раз удалось высвободить руку, звездануть по сусалам непонятно кому — в бараке было темно, приходилось бить наугад. Ах, какая-то сволочуга сильно дернула за волосы, чуть скальп не сорвала!
— Да что вы делаете-то? За что?
Казалось, его сейчас затопчут, растерзают на тысячи кусков! Что он им сделал? Навалились, налетели, словно вампиры на свежую кровушку. Сволочи…
Вдруг кто-то повелительно крикнул, похоже, женщина. Кто-то что-то переспросил, и Виталий почувствовал, что его отпустили. Ну наконец-то пришли в себя…
Молодой человек медленно сел, привалившись спиной к стене, осторожно потрогал разбитые губы… Хорошо еще, зубы не выбили, а ведь могли бы.
— Ты — тевтон? Кимвр? — присев напротив, спросила женщина, одетая в бесформенную хламиду.
Лица ее Беторикс в темноте не видел, как всех прочих, лишь смутно различал очертания фигуры. И что отвечать, не знал. Что сказать — я аспирант и социолог? Или командир клуба «Галльский вепрь»? И то и другое казалось равно неуместным в этой чудовищной обстановке, которая имела одинаково мало общего как с реалиями двадцать первого века, так и с ходом фестиваля исторической реконструкции.
— Ты — враг римлян? — продолжала допытываться незнакомка.
— Да. — Молодой человек вытер ладонью кровь. Это была, пожалуй, единственная сейчас правда, ибо симпатий увиденные вживую римляне не внушали. — Враг.
— И мы враги. Теперь уже рабы, пленники. Почему ты не говоришь, как мы?
— Потому что не знаю вашего… языка!
Виталий с трудом подбирал слова — душа просила мата, но материться по-латыни он не умел, а русского тут не поймут. Хоть обстановка и располагала, ни одного из «родных» выражений он ни разу не услышал!
— Враг римлян — наш враг. Но ты ведь не галл!
— Пожалуй, нет… — Беторикс сам не знал, к какому народу себя сейчас отнести. — Русский я.
— Этруск, что ли? — с удивлением переспросила женщина. — Вот не знала, что ваш народ еще существует!
— Существует вроде…
Бух!!! Что-то ухнуло в дверь снаружи, потом послышались громкий смех и пьяные вопли. Видать, римляне нажрались уже! Успели!
Потом запахло паленым, и, проникая сквозь щели, по стенам запрыгали оранжево-красные зайчики. Римляне жгли костры? Или факелы?
Левая створка двери распахнулась, освобождая путь дрожащему свету и вошедшим римлянам. Первым в сарай явился сержант Луций, за ним еще с десяток воинов, вооруженных пилумами и мечами.
Взвились к потоку факелы, пленники инстинктивно попятились, женщины прижали к себе захныкавших детей.
Заложив руки за спину, тессарий гнусно ухмыльнулся и, кого-то высмотрев, указал рукой:
— Ты!
— Я, господин?
— Да ты, ты… Хотя нет, погоди-ка… Ты слишком стара… а впрочем… Выходи!
— Но…
— Выходи, или мы убьем твоего ребенка, а всех вас спалим!
Возмущенный Виталий шагнул было вперед, но ему не дали даже рта раскрыть — ударили с ходу концом копья в грудь, да так, что едва не сломали ребра!
Аспирант отлетел к стенке и скрючился, причем кто-то из галлов еще прижал его к земле, видно боясь, что чужак накличет неприятностей.
— Ты! И ты! — С видом опытного работорговца тессарий продолжал выбирать женщин.
— И вот эту… вон ту… — радостно оскалился другой легионер, помоложе, с высохшим, словно у старой воблы, лицом.
— Нет, Коморий. — Обернувшись, сержант погрозил ему кулаком. — Этих нельзя.
— Да почему же?
— Показать тебе? Эй, девка!
Юная девушка несмело вышла на середину. Из глаз ее потоком текли слезы.
— Не реви! — ухмыльнулся Луций. — Мы ничего с тобой не сделаем… А ну-ка, держите ее, парни…
Нагнувшись, тессарий одним движением разорвал на девчонке одежду и, засунув руку в промежность, осклабился:
— Так я и думал — девственница. Ты знаешь, Коморий, сколько она стоит?
— Да разве мало сейчас будет рабынь?
— И насколько она упадет в цене, после того как мы ею попользуемся? Чего они будут после этого стоить? Ты настолько богат, Коморий, чтобы перечить нашему оптию?
— А-а, так это оптий приказал.
— Ну да, он хорошо умеет считать денежки. Что пригорюнился, друг мой? Возьми лучше мальчика, клянусь, они ничуть не хуже!
— Мальчика? — Коморий прищурился. — А что ж, и возьму, может!
— Да вы что творите-то? — Аспирант снова вскочил на ноги.
— Опять этот? — Тессарий нехорошо ухмыльнулся и махнул рукой. — Ну, надоел! Кассий, Сергий, Тит! Тащите его на конюшню да хорошенько выпорите. Я вам даже свою плетку дам.
