Август уже начался, когда новгородское войско разбило стан у псковских стен. Дни проходили за днями, а новгородцы почему-то не торопились идти на приступ.
Твердило каждый день поднимался на воротную башню и долго вглядывался в лагерь новгородцев, пестреющий на обширном лугу множеством шатров и крытых грубой холстиной повозок. Он старался определить, не стал ли новгородский стан больше, чем был вчера. Твердило полагал, что единственной причиной, заставляющей Александра Ярославича медлить с началом штурма, было ожидание отставших по какой-то причине воинских отрядов. А может, новгородцы ждали, когда к ним подвезут осадные машины. Во всяком случае, в их стане не было слышно стука топоров и не было заметно деловитой суеты, неизбежной при изготовлении многих сотен лестниц, таранов и навесов.
«Что замышляет Александр Ярославич? – с тревогой думал Твердило. – Какую каверзу он нам готовит?»
Глава третья
СЕЧА ПОД ИЗБОРСКОМ
Собравшись до Изборска, Ярослав Владимирович вздохнул с облегчением. От Изборска было ближе до Вендена и Дорпата, здешний ливонский гарнизон был вдвое многочисленнее ливонского гарнизона во Пскове. К тому же в Изборске Ярослав Владимирович сразу почувствовал себя настоящим властелином. Здешние русичи покорно гнули перед ним спину, а ливонские военачальники не смели ему прекословить, зная, что он доводится родственником самому епископу дорпатскому.
Единственное сожаление от бегства из Пскова было связано у сластолюбивого Ярослава Владимировича с тем, что ему пришлось расстаться с красавицей Мстиславой. Однако Ярослав Владимирович утешал себя тем, что из осажденного Пскова Мстислава все равно никуда не денется. Купчишка Терентий не сможет увезти ее в Новгород, откуда он родом. А там, глядишь, подойдет войско крестоносцев, которые отбросят новгородцев от Пскова.
Каково же было изумление Ярослава Владимировича, когда к Изборску подошел отряд ливонцев, состоящий из двадцати конных и тридцати пеших воинов. Во главе этого отряда стоял его тесть барон Уго фон Рессер. Со слов барона выходило, что его отряд есть авангард крестоносного войска, которое сейчас спешно собирается в Вендене.
Барон Рессер заявил Ярославу Владимировичу, что он поручает ему удерживать Изборск, а сам намерен пробиваться в осажденный новгородцами Псков.
– Я возьму с собой всех ливонцев, конных и пеших, – сказал барон. – У тебя, мой зять, останется твоя дружина.
– Ливонцев всего-то полторы сотни, а новгородцев под Псковом несколько тысяч! – воскликнул пораженный Ярослав Владимирович. – Это же чистейшее безумие!
– Не безумие, а храбрость! – горделиво произнес барон Рессер. – Чем больше врагов ополчится на меня, тем мне больше славы! Помнится, в Палестине мне доводилось выходить всего с двумя сотнями рыцарей против трех тысяч сарацин. Как видишь, зять мой, я вышел живым из той неравной битвы!
Ярослав Владимирович лишь махнул рукой, понимая, что ему не переубедить своего упрямого тестя, гордящегося своими успехами в Палестине против мусульман и рассчитывающего обрести не меньшую славу в сражениях с новгородцами.
Беспокойство и страх охватили Ярослава Владимировича с новой силой, когда новгородское войско вдруг объявилось под Изборском. Разглядывая со стены стяги новгородцев, Ярослав Владимирович узрел среди них суздальское знамя.
«Коль тут суздальская дружина, значит, и Андрей, брат Александра Невского, тоже здесь, ведь он в Суздале княжит! – вмиг оробел Ярослав Владимирович. – Может, и сам Александр Ярославич где-то на подходе! Господи, неужто Псков уже пал?»
Барон Рессер решил выйти на битву в открытое поле, едва узнал от своего зятя, что под Изборском объявился младший брат знаменитого Александра Невского.
– Я постараюсь взять в плен этого знатного русича, – сказал барон Ярославу Владимировичу. – Тогда мы сможем обменять пленного князя Андрея на наших пленников, захваченных новгородцами в Копорье.
Ярослав Владимирович хоть и не одобрял затею своего тестя, однако был вынужден присоединить свою дружину к ливонскому отряду, собирающемуся на вылазку, дабы не прослыть малодушным. Он знал, что барон Рессер больше всего не выносит трусов и лжецов.
В дружине Андрея Ярославича было триста гридней. Также суздальскую дружину сопровождал отряд пеших новгородских ратников в тысячу копий.
Русичи не ожидали от засевших в Изборске ливонцев такой прыти, когда увидели, что всего две с небольшим сотни врагов, выйдя за стены, устремились на них с громким боевым кличем. «С нами бог!» – дружно выкрикивали ливонцы по-немецки. С ходу смяв передовую сотню конных суздальцев, крестоносцы плотным строем врубились в усталую после долгого перехода новгородскую рать. Вскоре звон сталкивающихся мечей и удары топоров в щиты заглушили ливонский боевой клич.
Это было второе сражение в жизни Ярослава Владимировича, когда ему пришлось самому вести своих гридней на врага. В первом случае Ярослав Владимирович сражался против литовцев, но также на стороне крестоносцев. В том сражении литовцы были разбиты и рассеяны среди густого леса. Тогда, пять лет тому назад, Ярослав Владимирович не столько сражался, сколько преследовал разбегающихся литовцев, это было увлекательно и походило на охоту.
В этом же сражении под Изборском Ярославу Владимировичу пришлось очень тяжко. Первоначальный успех ливонцев очень скоро сошел на нет, так как обращенные в бегство суздальцы и новгородцы заманили крестоносцев в лес, где среди деревьев и кустарников монолитный строй ливонцев нарушился. Битва разбилась на множество отдельных стычек конных и пеших бойцов. Многочисленность новгородцев, их умелые маневры на пересеченной местности привели к тому, что ливонцы и поредевшая дружина Ярослава Владимировича оказались в полном окружении.
Барон Рессер дал сигнал к отступлению обратно в крепость.
Ливонцы пытались сплотиться в некое подобие боевого строя, чтобы иметь возможность перезарядить арбалеты и закрыться щитами от разящих русских стрел и дротиков. Окружавшие барона Рессера конные рыцари и наемники двигались впереди, подобно тарану, опрокидывая и рассеивая новгородцев, встававших у них на пути. Шлемы и латы немцев были столь прочны, что от них отскакивали стрелы и дротики, выпущенные с близкого расстояния.
«Ай да барон! Прет на копья, как заговоренный!» – восхищенно подумал Ярослав Владимирович, глядя на то, как его тесть прорубается сквозь суздальскую дружину, разя русичей одного за другим.
Сам Ярослав Владимирович решил не искушать судьбу и искать спасения в бегстве, благо у него имелась возможность затеряться в лесной чаще.
«Ну вот пришел и мой черед удирать по лесу, подобно оленю!» – мелькнуло в голове у Ярослава Владимировича.
Он гнал коня через бурелом, виляя между елями и заслоняясь рукой от длинных колючих ветвей, которые цепляли его за плечи и хлестали по лицу. Погони за ним не было. Позади доносились, постепенно затихая, лязгающие железом звуки сражения.
Глава четвертая
В ОСАЖДЕННОМ ПСКОВЕ
Терентий Власич всего-то несколько дней смог порадоваться единению с горячо любимой юной женой. Он был рад тому, что новгородцы осадили Псков, а ненавистный соблазнитель Ярослав Владимирович бежал в Изборск. Однако ветреная Мстислава недолго тосковала по князю Ярославу: вскоре она увлеклась рыцарем Клаусом Воверайтом, одним из предводителей ливонского гарнизона.
