Голова Ботвиника еще не отделилась от тела, когда Лена поняла, что экзамен сдан: она снова увидела счастливую лужайку, залитую дрожащим и переливающимся солнечным светом. К ней спешили два больших богомола, которые должны были помочь ей с переездом. У них в лапках были специальные стрекочущие палочки, которыми они помогали ей скинуть человеческое тело навсегда, и, хоть это было немного больно, она знала, что вместе с телом навсегда пройдет и боль.
«Интересно, — думала она, — а что во мне? Неужели такое же серое и смрадное? Сейчас вот и узнаем… Нет, не такое. Вот оно. Оно яркое… Светлое… Чистое… Какая все-таки красота…»
Кормление крокодила Хуфу
Игорь замычал. Потом, еще во сне, забубнил какие-то непонятные многосложные слова, несколько раз дернул подбородком, словно вырывая свою челюсть у охамевшего зубного врача, — и только после этого проснулся. Некоторое время он молча глядел в туман за окном машины. Затем сказал:
— Ну ни фига себе!
— Что такое? — спросил сидевший за рулем Алексей Иванович.
— Мне сейчас такое приснилось! Что мы вылетели на встречку, врезались в грузовик и все трое погибли. Мгновенно. Но сразу про это забыли и поехали дальше. И этот туман вокруг — во сне он, кстати, тоже был — это на самом деле не туман, а типа облака… Или я даже не знаю. В общем, уже другой мир. И, главное, я под конец понимаю уже, что это сон, но никак проснуться не могу, как будто меня что-то там держит…
— Типун тебе на язык, — резюмировал Алексей Иванович.
Игорь вытер рукавом выступившие на лбу капельки пота.
— В самом деле, — сказал он, — непонятно, откуда туман. Это же юг Франции. Такого тут быть не должно.
— Сейчас все в мире поменялось местами, — ответил Алексей Иванович. — Здесь туман, в Америке заморозки. Зато в магаданской области солнце жжет, как поцелуй Тины Канделаки.
— Кстати, — не выдержала сидевшая сзади Танюша, — насчет поцелуя Тины Канделаки. Будете ехать с такой скоростью в тумане, действительно можно чмокнуться.
Алексей Иванович вздохнул и снизил скорость.
— Просто хочется и рыбку съесть, и, так сказать, принять участие в культурной программе, — сказал он. — Престидижитатора вам показать и к футболу успеть вернуться.
— А почему вы так говорите — не фокусник, а престидижитатор? — спросил Игорь.
— Потому, что выговорить такое слово уже фокус, — ответил Алексей Иванович. — Вообще, интересный термин. Так во Франции называли специалистов по карточным чудесам. Означает по-французски «ловкие пальцы». Да, Танюш?
— Примерно, — сказала Танюша. — Если перевести одним словом, будет «шустропальцовщик».
Алексей Иванович засмеялся.
— Шустропальцовщики остались на родине, — ответил он. — Пока мы в свободном, так сказать, мире, давайте из уважения к этому факту говорить «престидижитатор».
— Алексей Иванович, не гоните, — еще раз попросила Танюша. — Ведь туман. Вон, Игорю даже кошмар приснился. Вдруг корова на дорогу выйдет.
— Какая корова, — ответил Алексей Иванович. — Скорее, трансвестит из «Харе Кришна».
Но все-таки он поехал еще медленнее.
— А почему у вас такой интерес к фокусникам? — спросил Игорь.
— Судьба, — ответил Алексей Иванович. — Я ведь не всю жизнь олигархом работаю. В твоем возрасте трудился в одном экономическом институте. Слышали про невыносимую легкость бытия? Вот это она самая и была. Для того, чтобы ее пережить, советскому человеку необходимо было хобби. Кто-то решал кроссворды, кто-то собирал этикетки от спичечных коробков, а я вот изучал фокусы. И довольно неплохо в этом деле навострился. Если бы жизнь повернула иначе, мог бы сейчас стоять где-нибудь на Арбате и делать примерно то же, что этот престидижитатор.
— Про вас в газетах пишут, что вы то же самое и делаете, — пошутил Игорь.
Алексей Иванович улыбнулся и нажал на тормоза. Машина остановилась.
— Приехали, — сказал он. — Вот колокольня. От нее примерно двести метров, там он и стоит.
— Странно, — сказала Танюша, когда все вылезли из машины. — Фокусник в таком месте. Тут вроде и прохожих не видно. Может, позже появляются?
— Наверно, — сказал Алексей Иванович. — Приходят из городка. А он заранее место занимает. Пошли.
Через сотню метров Танюша сказала:
— А почему нельзя было на машине подъехать?
— У нас машина слишком вызывающая, — сказал Алексей Иванович. — А вопиющее классовое неравенство искажает отношения между людьми. Когда Гарун-аль-Рашид ходил по Багдаду, он переодевался нищим и был поэтому в курсе всех событий. А если бы он ездил по нему в золотом паланкине, он так бы ничего в жизни и не увидел, кроме толстой жопы идущего впереди евнуха. И потом, ребят, ну когда еще так пройдешься в тумане? Ведь клево. Полная пространственная дезориентация.
— Пожалуй, — согласился Игорь.
— А мы точно туда идем? — спросила Танюша. — Я что-то никого не вижу.
Алексей Иванович вгляделся в пространство и сказал.
— Вон он. На том же самом месте. Игорь, ты у нас остроглазый — видишь красную шапочку?
— Красно-желтую, — поправил Игорь через несколько шагов. — Это не шапочка, а красная бескозырка с желтым помпоном. Типа моряк. Похоже, спит стоя. Как лошадь… Он только по-французски говорит?
— Он глухонемой, — ответил Алексей Иванович. — А кто по национальности, я не знаю.
— Как тогда с ним объясняться?
Алексей Иванович пожал плечами.
— Жестами.
— Ага, вот теперь вижу, — сказала Танюша. — Ну что… Не могу сказать, что с первого взгляда прожигает сердце лучом симпатии.
— Я этого и не обещал, — ответил Алексей Иванович. — За такими услугами обращайтесь к амуру с паяльной лампой… Теперь идем тихо. А то разбудим.
Фокусник и правда выбрал странное место — покрытый асфальтом пустырь, в самом центре которого торчал старинный фонарь, переживший не одну реконструкцию окружающего пространства.
Асфальт пустыря был размечен под автостоянку. Где-то рядом, судя по знакам на указателях, находились торговый центр, заправка и несколько ресторанов, так что в другое время здесь могло быть многолюдно. Но сейчас машин не было, и асфальтовая пустошь выглядела загадочно, даже жутковато — казалось, фокусник стоит у столба, вбитого в полюс, и вокруг на много сотен километров нет ничего живого.
Он действительно спал, прислонясь спиной к фонарю. Его лица не было видно: охватив себя руками, чтобы сохранить как можно больше тепла, он прятал подбородок в поднятом воротнике желто-красного мундирчика, похожего на парадную форму какой-то позорной армии, ни разу в истории так и не добравшейся до поля боя.
