Ногой Павел попробовал воду. Холодная, бр…р… р…р! Да и то сказать — октябрь, хоть и Европа, а зима на носу.
В воду попрыгали сразу, чтобы не так дух захватывало.
Нащупали в воде брёвна — они были соединены между собой железными скобами. Кряхтя от натуги, они выволокли брёвна на берег и шанцевым инструментом, который был в каждой самоходке или танке, выдрали скобы.
Брёвна были тяжёлые, мокрые — вчетвером они едва уложили бревно перед гусеницами. Пригодились и скобы — их вбили в бревно, пропустив через отверстие в гусенице. Бревно оказалось прикреплённым к обеим гусеницам спереди.
Экипаж оделся: мокрое тело обдувал лёгкий ветерок, и становилось зябко.
Игорь уселся на своё место, Павел встал на берегу.
— Трогай помаленьку!
Он дублировал свои команды жестами рук — всё равно за рёвом двигателя толком ничего не слышно.
Самоходка медленно тронулась с места. Гусеницы подминали под себя бревно, и она медленно поднималась по склону. Вот она качнулась на изломе грунта и тяжко встала грузным телом на ровный берег.
Павел скрестил руки:
— Глуши!
Выбраться на берег удалось без тягача, и теперь требовалось снять бревно.
Пока экипаж работал кувалдами, сбивая бревно со скоб, Павел забрался в самоходку и вызвал по рации взводного.
— Ольха, ольха, я тополь-два!
Взводный отозвался сразу.
— Что у тебя?
— Мы выбрались на берег, тягач не нужен.
— Повезло. А мы через мост переправиться не можем, с поляками бой ведём. Давай по берегу к нам, поддержи огнём и гусеницами. У тебя пулемёт есть?
— Трофейный, товарищ младший лейтенант.
— Только поосторожней, у них гранаты противотанковые. Машину Пашки Веденеева подбили.
— Понял, выполняю. Конец связи, — Павел отключился.
— Игорь, направо и вдоль берега — там наши с поляками бой ведут. Василий, приготовь пулемёт. И всем смотреть в оба! Взводный предупредил — у поляков противотанковые гранаты, подбили машину Веденеева.
— Экипаж жив? — сразу всполошился Игорь. — У меня земляк там.
— Не знаю, взводный не сказал.
Павел осматривал местность через смотровые щели. С поляков станется, могут и засаду на подходах устроить.
Всё-таки в танке воевать сподручнее: на лобовом листе есть пулемёт в шаровой установке, и второй — спаренный с пушкой. Можно было вести огонь по пехоте, оставаясь под защитой брони.
В самоходке же не было штатного пулемёта, как и места для его установки. Потому самоходчики довооружались сами ручными пулемётами ДП советского производства или трофейными МГ. В условиях боя с пехотой приходилось открывать люк, высовываться из рубки с пулеметом и вести огонь, потому все преимущества бронированной защиты сводились на нет. Практически — тачанка, только вместо коней — мотор.
Километра через два хода послышалась стрельба. Стреляли из пехотного орудия — винтовок, автоматов, пистолетов. Пушечных выстрелов слышно не было.
— Игорь, сбавь ход!
Надо было хоть немного осмотреться, определить, где неприятель. Всё равно самоходка себя уже обнаружила рёвом мотора и лязгом гусениц — такой шум разве что глухой не услышит.
Самоходок батареи ещё не было видно, но по рации слышались переговоры. Павел узнавал голоса взводных, комбата. Он включил рацию на передачу.
— Ольха, я тополь-два. Слышу стрельбу. Я почти на месте. Приём.
— Тополь-два, продвигайся вдоль берега. Там поляки засели, и местность вся изрыта — в воронках да буераках. Дави их гусеницами, да из пулемёта прочеши! Только про гранаты помни. Приём.
— Слушаюсь! Конец связи.
Самоходка Павла вырвалась из леса, тянувшегося по берегу. Почти сразу по лобовой броне ударила пулемётная очередь. Они что, думают, что корпус самоходки из фанеры?
— Толя, дай пару осколочных!
— Есть!
Наводчик поймал в прицел мелькающие фигуры и пару раз выстрелил из пушки осколочными снарядами, однако вреда большого не нанёс.
— Игорь, дави их!
Самоходку стало швырять из стороны в сторону и раскачивать. Водитель сбросил ход. В одном месте Игорь крутанул машину на месте, давя окоп и сидевших в нём поляков.
Видя жуткую смерть своих соратников под гусеницами самоходки, поляки не выдержали, побежали. И тут уж не стерпел Павел. Откинув крышку люка и укрываясь за ней, как рыцарь за щитом, он поставил на броню рубки трофейный МГ, раздвинул сошки и дал длинную очередь по убегавшим. Слева от него откинулась крышка люка, и с автоматом в руке из люка высунулся Анатолий. Он тоже начал стрелять по полякам.
Через несколько минут бой стих. Поляки частично были уничтожены, другие успели скрыться.
Самоходка подошла к мосту и развернулась. Несколько САУ его батареи стояли на другом берегу, перед мостом.
Павел связался по рации с Куракиным.
— Ольха, я тополь-два. Что мне делать? Поляки сбежали.
— Погляди там, чтобы не вернулись, нам надо мост осмотреть.
Предосторожность оказалась не лишней — все опоры моста были подпилены и тяжесть самоходки не выдержали бы. Был бы мост цел, самоходки просто проскочили бы его и сами подавили бы польскую группу. Но попробуй осмотри опоры моста под пулемётным огнём!
— Молодец, Сазонов! — подошёл к нему комбат. — Сам на берег без тягача вылез и нам помог. Небось, бревно к гусеницам привязал?
— Его самое. Учили раньше в танковой школе. Мы на Т-34 даже брёвна с собой возили — приторачивали к борту.
— На танке проще, а здесь рубка мешает, — согласился с Павлом комбат. — И нам, командирам, впредь наука будет. Как говорится — не зная броду, не суйся в воду. Хорошо, машины не повредили.
— Куракин сказал — машину Веденеева подбили.
— Правильно сказал: гранатой сожгли. Экипаж выбраться успел, а машине хана, выгорела вся.
— Жалко.
— Да чёрт с ним, с железом — люди живы!
В Красной армии за подбитый гранатой танк или самоходку боец получал единовременную денежную выплату в сумме 1000 рублей. Если танк подбивали танкисты или самоходчики, выплаты получал весь экипаж. Командир танка и наводчик — по 500 рублей, заряжающий и радист — по 200 рублей, механик-водитель — тоже 500 рублей.
Если в начале войны нашими танками новой конструкции — вроде Т-34 и КВ — немецкие T-II, T-III и T-IV подбивались с больших дистанций и не могли серьёзно противостоять, то уже к середине войны соотношение сил изменилось. T-IV приобрёл длинноствольную пушку и усиленную накладками броню, выпускался до конца войны. Появились новые немецкие танки T-V «Пантера» и T-IV «Тигр». «Пантера» была значительно легче и маневренней «Тигра», а её 75-миллиметровая пушка лишь ненамного уступала по бронепробиваемости «Тигру». Но в «Тигре» стояло лучшее танковое орудие Второй мировой войны.
