Некоторое время, пользуясь темнотой, они шагали по «нейтралке», потом опустились на землю и уже дальше продвигались по-пластунски. Алексей попросил Петрова пропустить его вперёд, и начал шарить перед собой руками, опасаясь мин.
— На этом участке мин нет, проверено, — сказал Петров. — Не трать время.
Ну, нет так нет. Баба с возу — кобыле легче.
За полчаса они добрались до немецкой траншеи. Там пахло толом, земля ещё курилась дымом, и всё было перепахано, доты и дзоты были разрушены, траншея обвалилась — полный хаос. Там и тут ходили санитары с белыми повязками на рукаве, отыскивая раненых.
Траншею миновали легко, даже слишком. В темноте видно было плохо, и они то и дело наталкивались на убитых. А дальше, нисколько не смущаясь, Петров вышел на грунтовку. Алексей не отставал. Подумал только про себя, что документы, наверное, у Петрова настоящие, изъятые у пленного или убитого немца. Но у него-то документов вообще никаких нет, и языка он не знает. И если их остановит патруль фельджандармерии, быть беде. А пока он не отставал от Петрова.
И как сглазил. Они подошли к мосту и увидели, что он охраняется караулом. Петров только предупредил Алексея: «Молчи, я сам!»
Он предъявил патрульным документы, поговорил с ними на немецком. Алексей чувствовал себя не в своей тарелке. Спросят что-нибудь у него — и всё. Однако обошлось, они прошли по мосту.
Отойдя немного от моста, они сделали привал на лесной опушке.
— До утра посидим. Не ходят немцы ночью пешком, подозрительно будет, — объяснил Петров. — Можешь вздремнуть.
Кто бы отказался? Алексей почти сразу уснул.
Едва на востоке забрезжил рассвет, его разбудил Петров.
— Сходи умойся и воды попей; тут ручей рядом, в той стороне, — он махнул рукой, указывая направление.
Алексей так и сделал.
Потом они перекусили галетами и кругом копчёной колбасы.
Вышли на дорогу. Дождавшись грузовика, Петров вскинул руку Переговорив с водителем, он уселся в кабину грузовика, указав Алексею на кузов. Грузовик тронулся. Погода была осенняя, и в открытом кузове здорово дуло. Не помешала бы уже шинель, но приказа перейти на зимнюю форму одежды не было ни в Красной армии, ни в немецкой.
Тряслись они около получаса, когда неожиданно в кабине хлопнул выстрел, а за ним — ещё два.
Грузовик вильнул. Медленно теряя ход, он съехал с дороги, уткнулся бампером в дерево и заглох. Алексей выпрыгнул из кузова и рванул на себя ручку дверцы.
Петров сидел на пассажирском сиденье бледный, зажимая рукой окровавленное бедро. Водитель же сидел рядом, уткнувшись головой в баранку — он был убит.
Превозмогая боль, Петров сказал:
— Нелепо получилось, раскусил он меня, выстрелил. Я уже почуял неладное, пистолет достал, а он меня опередил.
Алексей стянул с плеча солдатский ранец — там были бинты, и, как мог, перевязал раненого.
— Надо грузовик на дорогу вывести. Если немцы появятся, подозрительно будет, подойдут. А тут водитель убит, я ранен. Сможешь?
— Я за рулём не сидел никогда.
— Я подсказывать буду. Но сначала убитого в лес оттащи. А документы и пистолет забери себе.
— Понял.
Алексей обежал грузовик спереди, открыл дверцу и принял на себя вывалившегося мёртвого немца. Позволив ему свалиться у подножки грузовика, нашёл в нагрудном кармане его френча солдатскую книжку, портмоне и всё это переложил себе в карман. Расстегнув на убитом ремень с кобурой, снял свой и надел чужой. Сам пистолет валялся на полу кабины.
Взяв убитого за руки, он поволок его в лес.
Когда грузовик перестал быть виден, бросил труп и бегом вернулся к машине. Подняв с пола пистолет, засунул его в кобуру — в кармане «парабеллум» слишком выделяться будет. Уселся на сиденье водителя.
— Так, ставь ручку в нейтральное положение, — скомандовал Петров.
— А как?
— Нажми левую педаль — это сцепление, и ручку на себя потяни.
Алексей выполнил.
— Теперь ногой нажми педаль стартёра — вон она, круглая.
Мотор заработал.
— Нажми левую педаль сцепления и включи заднюю передачу. Смотри схему, на передке есть.
Алексей включил.
— Теперь медленно отпускай педаль и потихоньку жми на газ — самая правая педаль.
Машина дёрнулась, поехала назад.
— Рулём направляй, влево чуть!
Грузовик выбрался на дорогу.
— Останавливай.
— Как?
— Нажми сцепление и среднюю педаль — это тормоз.
Грузовик остановился.
— Молодец. Теперь снова сцепление и первую передачу.
Грузовик поехал.
— Рулём работай.
Грузовик двигался медленно, виляя на дороге, и со стороны могло показаться, что за рулём пьяный водитель. Потом Алексей приноровился, и машина пошла прямо.
— Теперь включай вторую передачу. Нажми сцепление, сбрось газ и втыкай вторую.
Получилось со второй попытки. Грузовик почти остановился, пока Алексей попал в передачу. Потом дёрнулся и пошёл быстрее.
— Ты дорогу помнишь?
— Мы по дороге только последнюю часть пути ехали на танке. Не видно ничего по сторонам — как в коробке. А до танка по лесу шли. Я сейчас что-то не соображу, где мы.
Петров достал из-за пазухи карту, определился.
— Вроде как через пять километров поворот налево будет, нам туда.
Навстречу показалась колонна грузовиков.
Нисколько не меняясь в лице, Петров посоветовал Алексею:
— Немного правее возьми. И к обочине прижмись, а то ты по центру едешь. Надо спокойно разъехаться.
Чёрт! Какая же дорога узкая! Как тут двум машинам разойтись? У Алексея не было опыта, он не чувствовал габариты машины — ведь всё это приходит со временем.
Но разъехаться с колонной ему всё-таки как-то удалось. Потом он каким-то чудом вписался в поворот, чуть не съехав в кювет. Но всё равно ехать было лучше, чем идти. Да и идти было проблематично — ведь Петрова придётся тащить на себе. Как он пойдёт с раненой ногой? Да ещё и крови потерял немало. На сиденье сидит, но с трудом может — из последних сил.
Петров, как будто уловил его сомнения, посмотрел на карту:
— Недалеко уже, сейчас будет правый поворот.
И в самом деле, метров через триста грунтовка имела ответвление. Алексей свернул, и за деревьями показалось поле. Да это же знакомые места! Склады!
Ещё когда Петров смотрел на карту первый раз, Алексей обратил внимание на то, что карта немецкая. Сначала он не обратил на это внимания: форма немецкая — стало быть, и карта немецкая. Только позже понял, почему карта не наша. У немцев карты были более точные, на них были обозначены все ручьи, отдельно стоящие дома, грунтовые дороги. Немцы тщательно готовились к войне — проводили авиаразведку. Действовала и обычная разведка. У наших же карты зачастую были устаревшие, и даже таких не хватало, особенно на первом этапе войны.
