— Подъем, - бодро произнес Энлиль Маратович.
Схватившись руками за кольцо, он ловким для своего грузного тела движением спустился на пол. Я понял, что аудиенция окончена. Мы с Герой тоже слезли вниз.
— И все-таки, - сказал я. - Насчет того, как вампиры используют деньги.
Можно хотя бы какой-нибудь намек?
Энлиль Маратович улыбнулся. Достав из кармана тренировочных бумажник, он вынул из него купюру в один доллар, разорвал ее пополам и протянул мне половинку.
— Ответ здесь, - сказал он. - А теперь шагом марш отсюда.
— Куда? - спросила Гера.
— Здесь есть лифт, - ответил Энлиль Маратович. - Он поднимет вас в гараж моего дома.
ГЕРА
Машина выехала из подземного бетонного бокса, миновала будку охраны, проехала ворота, и за стеклом поплыли сосны. Я даже не увидел дома Энлиля Маратовича, и вообще не успел разглядеть ничего, кроме трехметрового забора.
Был уже полдень - выходило, что мы провисели в хамлете всю ночь и все утро.
Я совершенно не понимал, куда делось столько времени.
Гера, которая сидела со мной рядом, опустила голову мне на плечо.
Я обомлел. Но оказалось, что она просто уснула. Я закрыл глаза, сделав вид, что тоже сплю, и положил руку на ее ладонь. Мы просидели так с четверть часа - потом она проснулась и убрала руку.
Я открыл глаза, выглянул в окно и зевнул, изображая пробуждение. Мы приближались к Москве.
— Куда сейчас? - спросил я Геру.
— Домой.
— Давай вылезем в центре, - сказал я. - Прогуляемся.
Гера поглядела на часы.
— Давай. Только не очень долго.
— Довезите нас до Пушкинской, - сказал я шоферу.
Тот кивнул.
Остаток дороги мы молчали - мне не хотелось говорить при шофере, который изредка поглядывал на нас в зеркало. Он был похож на условного американского президента из среднебюджетного фильма-катастрофы - строгий темный костюм, однотонный красный галстук, волевое усталое лицо. Было лестно, что за рулем сидит такой представительный мужчина.
Мы вылезли из машины возле казино "Шангри-Ла".
— Куда пойдем? - спросила Гера.
— Давай по Тверскому бульвару, - сказал я.
Пройдя мимо фонтана, мы миновали изнывающего в бензиновом чаду Пушкина и спустились в переход.
Мне вспомнился мой первый укус. Место преступления было совсем неподалеку - говорят, преступника всегда на него тянет. Может быть, потому я и попросил шофера высадить нас здесь?
Но кусать Геру не стоило: скорее всего, на этом наша прогулка сразу кончилась бы. Этот экзамен я должен был сдавать без шпаргалки, как все - вот оно, возмездие… Меня охватила неуверенность в себе, граничащая с физической слабостью, и я решил срочно победить это чувство, сказав что-нибудь яркое и точное, свидетельствующее о моей наблюдательности и остром уме.
— Интересно, - сказал я. - Когда я был маленький, в этом переходе были отдельно стоящие ларьки. Постепенно их становилось все больше и больше, и теперь вот они слились в один сплошной ряд…
И я кивнул на стеклянную стену торгового павильона.
— Да, - ответила Гера равнодушно. - Концентрата тут много.
Мы поднялись на другой стороне улицы и дошли до Тверского бульвара.
Когда мы проходили между каменных чаш по краям лестницы, я хотел было сказать, что внутри у них всегда какой-то мусор и пустые бутылки - но решил больше не демонстрировать свою наблюдательность и острый ум. Однако, надо было о чем-то говорить: молчание становилось неприличным.
— О чем думаешь? - спросил я.
— Об Энлиле, - сказала Гера. - Вернее, о том, как он живет. Хамлет над пропастью. Пафосно, конечно. Но все равно очень стильно. Это мало кто может себе позволить.
— Да, - сказал я, - и висишь не на жерди, а на кольце. Есть в этом что-то философическое…
К счастью, Гера не спросила меня о том, что в этом философического - я мог бы затрудниться с ответом. Она засмеялась - видимо, решила, что я пошутил.
Я вспомнил, что фотография Геры показалась мне похожей на картинку пользователя из Живого Журнала. Может быть, я там ее и видел, и у нее есть свой аккаунт? У меня такой был - и даже имелось около полусотни френдов (с которыми я, естественно, не делился всеми подробностями своей жизни). Это была хорошая тема для разговора.
— Скажи, Гера, а я не мог видеть тебя на юзерпике? - спросил я.
— Где?
— В "Живом Журнале".
— Не мог, - сказала она. - Жопной жужжалки у меня нет.
Такого выражения я не слышал.
— А чего так строго?
— Это не строго, - сказала она. - Это трезво. Иегова же объяснял, почему люди заводят себе интернет-блоги.
— Я не помню такого, - ответил я удивленно. - А почему?
— Человеческий ум сегодня подвергается трем главным воздействиям. Это гламур, дискурс и так называемые новости. Когда человека долго кормят рекламой, экспертизой и событиями дня, у него возникает желание самому побыть брэндом, экспертом и новостью. Вот для этого и существуют отхожие места души, то есть интернет-блоги. Ведение блога - защитный рефлекс изувеченной психики, которую бесконечно рвет гламуром и дискурсом. Смеяться над этим нельзя. Но вампиру ползать по этой канализации унизительно.
— Это ты мне за "чмоки" под письмом? - спросил я. - Какая ты злопамятная…
— Нет, - сказала она, - что ты. Твое письмо мне понравилось. Особенно "иниф". Я тоже люблю делать такие открытия. Например, если напечатать на русской клавиатуре "self", получится "ыуда".
И она опять засмеялась. Я не понял, то ли она привела этот пример просто так, то ли это был намек на мое якобы гипертрофированное эго.
У нее была интересная манера смеяться: громко, но коротко, словно веселье прорывалось из нее наружу только на секунду, и клапан сразу закрывался - она, можно сказать, чихала смехом. А когда она улыбалась, у нее на щеках появлялись продолговатые ямочки. Даже не просто ямочки, а две канавки.
— Вообще-то, - сообщил я, - я в свой жэжэ почти ничего не пишу. Просто я не читаю газет и не смотрю телевизор. Я там узнаю новости. В жэжэ всегда можно выяснить, что думают профессионалы - у любого эксперта сейчас есть свой блог.
— Читать вместо газет блоги экспертов, - ответила Гера, - это все равно что не есть мяса, а вместо него питаться экскрементами мясников.
Я откашлялся.
— Интересно, где ты этого набралась?
