– Полежи здесь. Вечером приедет смена, и тебя найдут.
Я снял с убитого пояс и для верности связал Винченцо ноги. Потом вернулся к своей сумке с инструментами, снял с себя одежду и затолкал в неё. Надел одежду Винченцо. Почему-то я постеснялся переодеваться при нём.
Штаны пришлись впору. Да это и неудивительно – коротенькие штанишки до колен и широченные в поясе держались на верёвочном гашнике и пришлись бы впору человеку любого роста и телосложения – от очень худого до весьма толстого. Рубашку же я натянул с трудом – она трещала по швам при каждом движении. Курточка оказалась попросторнее, но застёгивать её я не стал.
Вернулся к Винченцо.
Увидев меня, он задёргался – видимо, решил, что я вернулся, чтобы всё-таки убить его. Я же пришёл взять оружие. Гвардеец должен быть при оружии – это непреложно, да и мне оно может пригодиться.
Оба пистолета – Винченцо и убитого Джузеппе – я сунул за пояс, ножны со шпагой прицепил к поясному ремню, а алебарду решил не брать – к чему таскать лишнюю тяжесть? К тому же она длинная, и нести её неудобно, а в бою без навыков пользования ею – просто бесполезна.
Я вышел на дорогу и направился к побережью. Длинная шпага била по ноге, пистолеты давили на живот, пот заливал лицо, шляпа гвардейца была чуть великовата и сползала на глаза. Однако я стойко терпел все неудобства – ведь море было близко, я уже видел впереди синеющую полоску.
Я шёл час, второй, а море всё не приближалось. В какой-то маленькой деревушке при дороге зашёл в тратторию – перекусил, причём расплатился найденной в кармане куртки Винченцо мелочью.
Эх, мне бы лошадь сейчас или подводу – хоть ноги отдохнули бы. Но лошадей в деревушке не было, и пришлось продолжить путь пешком.
Я шагал по мощёной дороге, и мне вспомнились римские легионеры, шедшие по таким же дорогам, а может быть – и по этой самой. Да ещё и с грузом, и в полном вооружении. Шлём, панцирь, гладий на поясе, скутум – тяжёлый прямоугольный щит, копьё, личные вещи и колья для постройки лагеря. Килограммов под пятьдесят наберётся, если не больше. Мул, а не воин!
А у меня? И десяти кило не наберётся – совсем мелочь. Подумав так, я зашагал бодрее.
Следующие селения были побольше, и мне удалось договориться с возницей. Я сел в небольшой экипаж – вроде нашей русской пролётки – и с наслаждением вытянул гудевшие от столь длительной ходьбы ноги. Хорошо-о-о-о!
Только к вечеру я добрался до побережья. Чтобы не навести возможных преследователей на след, расплатился и слез с возка прямо на въезде в Римини. Почти бегом направился в порт.
Судов у причалов стояло много. Я перебегал от причала к причалу, высматривая знакомый силуэт нашего ушкуя. Вот уже осмотрена вся гавань. Судна нет, как провалилось! У меня ёкнуло сердце. Неужели бросили меня и ушли? А как же я? Отчаяние овладело мною. В эти часы, а может быть и сейчас уже нашли при смене караула Винченцо, который конечно же поведает, что я переоделся в форму гвардейца и направился к побережью. И если меня раньше пытались поймать, чтобы сохранить тайну дворца, то теперь ещё – и за нападение на гвардию герцога Медичи и убийство. Как ни крути, я напал первым, и Винченцо тому – живой свидетель. За такое карают в любой стране, и мне, если поймают, светит виселица.
Я немного растерялся. Что делать? Чужая страна, друзей нет, денег мало, и к тому же меня ищут как преступника. Единственный плюс – знаю язык.
Форма! Снять чёртову форму! Могут искать человека в форме гвардейца. И так на меня оборачиваются – бегаю в ней по пристани, как дурак.
Я зашёл за портовые склады и быстро переоделся. Форму обмотал вокруг камня и бросил в воду, туда же отправил и шпагу. Пистолеты после некоторых раздумий и колебаний сунул в суму.
Нет, не должны меня бросить товарищи. Я знаю Ксандра, он не таков. Наверняка оставили хотя бы сообщение – вот только где? Не в припортовой ли таверне? Пойду – узнаю, заодно и подкреплюсь.
В таверне было шумно, полно народа. В основном сидели моряки с судов, пили, галдели, смеялись, хватая за тонкие талии знойных итальянок. Слышалась разноязыкая речь – английская, арабская, французская, вот только русской не было.
Я подошёл к хозяину, что стоял за стойкой.
– Я из Московии. Не оставляли ли для меня послание?
– Как твоё имя?
– Кожин, Юрий.
– Да, что-то, кажется, было.
Хозяин порылся в ящике и протянул мне свёрнутый лист бумаги. Развернув, я прочитал: «Юрий, мы ушли в Анкону, ищи нас там. Ксандр».
Я повеселел, и у меня сразу поднялось настроение. На радостях заказал жареную рыбу, пасту с соусом и кувшинчик граппы. С трудом нашёл свободное место и жадно набросился на еду.
Когда первый голод был утолён, я приложился к чарке вина и стал прислушиваться к разговорам.
За соседним столиком подвыпившие матросы на английском говорили о завтрашнем отплытии в Пескаро. А ведь это дальше по побережью, чем Анкона.
Я не спеша доел и допил вино, дождался, когда британцы встанут и увязался за ними.
Когда они поднялись на борт своего судна, я подошёл к дневальному матросу:
– Я слышал, вы завтра отплываете в Пескаро.
– Так, сэр.
– Я бы хотел, чтобы меня взяли на судно пассажиром.
– Сейчас позову хозяина.
Спустя какое-то время ко мне по трапу спустился хозяин судна – старый, продубленный ветрами и морской солью английский капитан.
Круглое лицо с красным носом, выдававшим любителя выпить, обрамляли пышные бакенбарды.
Мы договорились, что он возьмёт меня до Анконы – это по пути. Мне даже позволили переночевать на судне, имея в виду, что оно отойдёт рано.
Мне отвели койку в полупустой каюте для пассажиров. Едва бросив под гамак сумку и сняв сапоги, я рухнул и уснул.
Разбудил меня шум, свистки боцмана, топот ног и возня на палубе.
Я встал и по трапу поднялся наверх. Судно готовилось к отплытию – уже сбросили швартовы, матросы подняли носовой косой парус, и мы медленно отошли от причала.
Когда между судном и причалом было уже метров двести или, по-морскому, один кабельтов, на причал выехали конные гвардейцы – всадников десять. Они тут же рассыпались по причалам и стали осматривать корабли.
«Прощай, великий герцог. Опоздали твои гвардейцы – я уже в море. Таким ты, значит, оказался, Франциско Медичи. Ну что ж – Бог тебе судья! И лучше нам впредь не встречаться», – думал я, провожая взглядом снующих по берегу гвардейцев. Чтобы какой-нибудь глазастый из них меня не узрел, я спустился в каюту.
Пассажиром вскоре принесли завтрак – овсяную кашу и тёмное пиво. Овсянка была отвратительной, а пиво – плотным и горчило. По крайней мере, мне оно не понравилось.
Я поднялся на палубу и стал любоваться видами берегов Италии, иногда бросая тревожные взгляды за корму. Нет ли погони? Но море было чистым, лишь рыбацкие лодки сновали взад и вперёд.
