Агулья расплылся в улыбке.
– А теперь, Юлий, попробуй моё вино.
Мы разлили «напиток богов» и выпили по чарке. Превосходное вино, в моё время такое продавалось очень дорого, по сногсшибательным ценам – в элитных магазинах.
Агулья своё вино вполовину разбавил водой, что часто делали коренные итальянцы.
– Агулья, зачем вино водой портишь? У вина отличный вкус, великолепный аромат и долгое послевкусие.
– Привычка, Юлий. Я стар, меня уже не переделаешь.
Мы перешли на медицинские темы. Агулья активно расспрашивал, я отвечал. Коснулись объёма операций – что я могу делать, при каких болезнях какие разновидности применяю, какой исход. Он засыпал меня массой вопросов – так что когда наступил вечер и на небе выступили звёзды, я еле ворочал языком. Только не пойму, от разговоров или, может, от выпитого вина?
Мы расстались почти друзьями, обнимаясь на прощание.
Ночь я спал как убитый – непробудным сном.
Утром, едва продрав глаза и приведя себя в божеский вид, я первым делом направился к Марии. Оказалось – рано, охрана и служанки меня не пустили: синьора ещё изволит почивать. Ну и бог с ними!
Я вернулся к себе в комнату, заказал завтрак, опрокинул стаканчик вина, оставшегося в кувшине Агульи. Отличное, лёгкое, красное вино. Я уж от такого в России отвык – всё больше пиво да самогон, вино употреблял куда реже, да и то, преимущественно, немецкое.
В дверь постучали. Охранник сунул голову в щель и известил, что Мария проснулась.
Пройдя в спальню и поздоровавшись, я осмотрел ногу. Небольшой отёк и синяки – вполне терпимо.
– Нога болит, – капризно надула губки и захныкала девушка.
– А ты не думай о боли, отвлекись.
– А как? Книги надоели, служанок с их сплетнями слышать не хочу – всё об одном и том же. Расскажи мне о своей стране.
Я уселся в удобное кресло-качалку из ивовых прутьев.
– А что бы ты хотела услышать?
– Всё! Я в первый раз вижу человека из такой далёкой и загадочной страны. Какая она – Московия? – Её чёрные глаза горели нетерпеливым ожиданием.
И я стал рассказывать о зиме, о традициях русских людей. Долго говорил, сам увлёкшись.
– Ты любишь свою родину, Юлий, это чувствуется, – подметила Мария.
– Как же её не любить – я там родился, я русский.
– А правда, что у вас по улицам медведи бродят, и их на ярмарках показывают? А ещё – люди столь дикие, что ходят в звериных шкурах?
Я весело засмеялся. Этот расхожий миф я слышал уже не в первый раз, и он благополучно доживёт до моих дней.
– Погляди на меня, Мария! Разве я похож на дикого варвара в звериной шкуре?
Мария хихикнула:
– Пожалуй, нет. Если не знать, что ты русский, я бы сказала, что ты итальянец. Откуда ты так хорошо знаешь мой язык?
– Бывал я раньше в этих краях – в Венеции и Неаполе, вот и выучил.
– Повезло тебе – путешествовал по миру, города посмотрел.
– Какие твои годы, у тебя ещё всё впереди.
– Ага, все так говорят, а годы проходят. Расскажи лучше мне о ваших женщинах – какие они?
Я рассказал ей несколько легенд о красивой любви. На женщин это действует неотразимо.
А когда я рассказывал ей легенду о любви красавицы Марьюшки к Финисту Ясному Соколу, Мария даже прослезилась.
Она негодовала, когда услышала о кознях её злых сестёр, наговоривших на неё отцу и возмечтавших сгубить прилетавшего к ней через окно молодца-сокола, натыкав в раму острых ножей.
«Весь израненный, улетел он в дальние края, за тридевять земель, и пошла Марьюшка искать его по белу свету, износив трое башмаков железных, изломав трое посохов железных, порвав трое колпаков железных…»
Когда я поведал Марии, сколько горестей пришлось вынести Марьюшке, как ей помогали дикие звери и птицы, Баба-Яга за трудолюбие её и ласковый нрав, девушка сжала мою руку и слушала, едва дыша.
«И вот серый волк домчал её до хрустального дворца, где Финист-царь жил с царицей. Пряла Марьюшка, ткала, вышивала золотой иголочкой на серебряных пяльцах узоры для Финиста, чтобы дозволила ей царица на возлюбленного взглянуть. Забрала себе все труды её царица, зная – не добудиться ей Финиста… И заплакала Марьюшка, увидев Финиста, спавшего сном беспробудным, и упала слеза её горючая на плечо его, обожгла – очнулся он ото сна, стал целовать-обнимать горячо».
– И что, Юлий, они дальше были вместе?
– Не сразу, Мария. Сначала совет князья да купцы держали – наказать ли Финиста за измену царице? Как думаешь, Мария: которая жена настоящая – та что любит крепко, или та что продаёт и обманывает?
– Конечно – которая любит!
– Вот и князья с купцами так решили – согласились все, что жена Финиста Ясна Сокола – Марьюшка!
По лицу Марьи скользнула счастливая улыбка, она задумалась и долго молчала.
– Юлий, а он-то, он – по-настоящему Марьюшку любил? Ведь отступился же, сбежал, как козни увидел, за ваши тридевять земель. Она сама его нашла!
– О том легенда не сказывает. Понимаешь, девочка моя, – не всегда любовь обоюдной бывает, часто любит кто-то один. Но и такая любовь, которая не требует взаимности, долго терпит, не завидует, не мыслит зла, всё переносит, всего надеется, всему верит – яркой бывает и может всю жизнь согревать.
Марья вздохнула, обхватив ладонями лицо и думая о чём-то своём.
– Всё, девочка, пока хватит. Я вижу – ты устала, отдыхай, поправляйся.
– Приходи вечером, тебя интересно слушать.
– Приду обязательно.
Лечение Марии проходит успешно и скоро закончится. Это меня и радовало, и тревожило. Пока не мог объяснить себе причину тревоги. Казалось бы – я оказал важную услугу правителю Флоренции и вправе рассчитывать на его благосклонность и щедрость, да и за всё это время герцог ни разу не дал мне повода усомниться в своей порядочности, а его помощник Эмилио – так вывернется, но выполнит любую мою просьбу. И всё же… Не доверял я герцогу. В политической игре, когда на карту поставлено многое, жизнь одного чужестранца не стоит ломаного гроша. А о коварстве семейства Медичи ходили легенды.
А вдруг Франческо Медичи нарушит своё обещание отпустить меня, чтобы сохранить тайну двора? Я – в тщательно охраняемом дворце, и во всей Флоренции у меня нет никого, вот только вчера появился лекарь Агулья. Но он стар и немощен.
А ещё я помнил, чем кончилось лечение Юхана – шведского короля, как бесчестно обошёлся со мной тогда Густав Шенберг.
Я посмотрел на Марию. В её глазах светилась безмерная благодарность. Я ощущал доверие к этому милому созданию, дорожил дружбой, и чувствовал, что могу полагаться на неё – Мария не предаст! Хотя и понимал – возможности хрупкой девушки более чем скромные. Мне надо было завоевать её доверие и как-то сблизиться.
