Однако по мере приближения к дому лошади сами стали убыстрять ход, и последние десятки верст мы уже летели галопом. Вот и Вологда показалась. Все, дома!
ГЛАВА VII
После радостной встречи дома, отмывшись и отъевшись домашними харчами, мы сходили в церковь — приняли причастие, поставили свечи Георгию Победоносцу и святому Пантелеймону.
И вновь меня закрутил, затянул нескончаемый круговорот дел в вотчине. Хотя и принял новых холопов управляющий, однако надо было и самому поговорить с людьми, определиться — кто что может, какому ремеслу учен. Грядки с морковкой да репой полоть ума много не надо. А вот ремесло какое ведать — иное дело.
Среди холопов, освобожденных из татарского плена и доставшихся мне по жребию, оказалась кружевница. Стало быть, мастерскую надо делать, да из девочек-подростков учениц набирать. Грядки да поля — занятие летнее, сезонное, зарядят дожди да зима нагрянет — что крестьянину делать? А мастерская и работу и Доход круглый год давать будет. Мастеру — деньги на житье, а мне — прибыток.
У меня в вотчине чистых крестьян не более половины, остальные — мастеровые. Построй
избу, вложи немного денег на обустройство — дальше способный к ремеслу человек сам работать будет, коли не ленив. А места вологодские богаты. И мед диких пчел только что по земле не течет, и зверя промышлять можно, рыба в озерах и речках косяками ходит, руда железная в болотах неисчерпаемыми слоями громоздится. Не ленись только, работай споро. Пьяниц и лентяев не держал я — пустое.
Опять же — боевыми холопами из новых заниматься надо. Целый десяток себе набрал. И во главе его поставил Федьку-занозу. Он у них теперь — десятником, и жалованье ему повысил. Федька взялся за дело всерьез, чувствуя ответственность. Гонял их до седьмого пота, по настойчивости от меня не отставал: «Когда кольчуги холопам справим? Да и мушкеты покупать пора», — наседал он на меня. Так и ушли почти все деньги из жалованья за боевой поход на кольчуги, мушкеты, порох да свинец для пуль и картечи.
Во главе своего старого, проверенного, испытанного в боях десятка Василия, сына своего, поставил. Побывал парень в боях, понюхал пороха, саблей в бою поработал — пусть десятком руководит, к ратной боярской доле приучается.
После похода число боевых холопов у меня возросло сразу вдвое. И забот прибавилось. Я уже с досадой вспоминал, как от землицы у государя отказался. Земля — она кормилица, ежели ее есть кому обрабатывать, только за нее я воинов — «оружно, конно и людно» выставлять должен. А теперь получается, что ратников у меня избыток. А и пусть, жизнь — она такая, по-разному сложиться может — пригодятся.
Месяц крутился я по своему поместью, наставлял управляющих в деревнях, к тому же — сентябрь на носу, конец года, пора и подати собирать, свою долю боярскую с урожая.
И пока дожди не зарядили, решил я навестить настоятеля Спасо-Прилуцкого монастыря, иеромонаха Савву. Не был у него давно уже, даже неудобно как-то.
Выехал один, как делал всегда при поездках в монастырь. Афишировать эти посещения мне как-то не хотелось. Монах при воротах узнал меня, отворил калитку.
Настоятель был в своей келье; принял радушно, но попенял за то, что давно не был — неужто совсем забыл?
— Дела все, — неловко оправдывался я. — Вот, на сече с татарами был.
— Уже извещен. Поздравляю с повышением — не просто боярин, а еще и воевода. Говорят, проявил себя. Рад, что я не ошибся в тебе. Не часто человек оправдывает надежды. Видно, Господь направляет твои помыслы. Расскажи, что делал, как сражался.
Я начал скомкано, не зная, насколько искренне любопытство настоятеля, и в каких пределах можно рассказывать ему кровавые подробности сечи. Однако в ходе повествования, чувствуя его неподдельный интерес, я разошелся — даже о захвате Василия татарскими лазутчиками поведал.
Потом мы поговорили о мирских новостях, и под конец беседы настоятель неожиданно для меня вытащил из ящика стола и вручил мне нож в скромных ножнах.
— Думаю, он пригодится тебе в ратном деле.
Я вытащил нож из ножен и только хотел провести пальцем по лезвию, как Савва перехватил мою руку:
— Не моги! Лезвие отравлено!
Видя мое удивление, он пояснил:
— Лазутчика мы тут папского, схизматика ватиканского поймали — так то его нож. Либо убить исподтишка кого хотел — не знаю. Допросить не успели — принял яд и отдал Богу душу.
Лихо! С помощью испанского золота Ватикан организовал разветвленную шпионскую сеть по всей Европе, не исключая и Руси. Информация шла обильная, и Ватикан держал руку на пульсе, будучи осведомлен о жизни царственных дворов и даже простого люда. При этом сам Ватикан погряз в роскоши, пьянстве и блуде.
Я сунул нож в ножны и прицепил к поясу. Надо припрятать его куда подальше и не забыть достать, когда на сечу поеду. Не приведи Господь запамятовать, да хлеб или мясо им в походе порезать. Обидно будет умирать не от раны, а от своего же ножа.
Добравшись до дома, я закинул его на шкаф в своем кабинете.
А через несколько дней ко мне в Вологду заявился боярин Тучков, мой сосед по поместью.
— Давненько мы не виделись! Не возгордился, случаем? — едва поздоровавшись, спросил он.
— Никита, разве ты плохо меня знаешь? Сегодня меня воеводой поставили, завтра — тебя. Дело случая!
— Ага, случая. Я вот выше сотника никак подняться не могу, хотя бы товарищем воеводы.
Должен напомнить, что товарищем назывался заместитель — сотника ли, воеводы.
Я со всеми почестями провел Никиту в дом — все-таки мы с ним знакомы давно, соседи добрые, не в одной сече бок о бок рубились.
Пока челядь собирала на стол, мы поделились новостями. Собственно, новостей-то было — раз-два, и обчелся.
Когда стол был уставлен яствами, мы перешли в трапезную и отдали должное жаркому из поросенка, гречневой каше с фруктами, вину домашнему да рыбке.
Вот и славно — пообщались! Прощаясь, Никита заявил:
— Что мы с тобою все только в походах и видимся — вроде как и не соседи добрые. Приезжай ко мне на охоту. Медведь повадился на овсы ходить, скоро уже убирать нечего будет.
— Я с удовольствием, только скажи когда.
— А давай завтра — что откладывать?
На том и уговорились.
Я приказал Федору-занозе приготовить рогатины, ножи побольше размером и, немного подумав, добавил — еще и мушкет с пулями чтобы захватил.
Зашел в комнату к Василию. Он сидел за столом у окна, старательно изучая книгу.
— Чего читаешь, сынок?
Василий смутился:
— Вот — великие битвы изучаю.
— Молодец! Хочешь завтра со мной на медвежью охоту поехать?
— Конечно, хочу — зачем спрашиваешь?
