— А в чём тогда дело?
— Вероятнее всего, вас месмерезировали.
— Неужели такое возможно?
— Ещё как. Недавно в Петербурге злоумышленники подвергли гипнозу директора банка. Так он сначала снасильничал над машинисткой, а потом вынул из сейфа всю наличность в золотых империалах и куда-то отнёс… Мы бы, может, и восстановили картину, так он после первого допроса в окно выбросился.
— У вас, я смотрю, на всё есть объяснение, — сказал Т. — Но вы рассказываете слишком диковинные вещи, чтобы просто так принять их на веру. Можете ли вы подтвердить правоту своих слов?
— Могу.
— Чем же?
— Хотя бы тем, граф, что на вас жертвенный амулет.
— Простите?
— Что это, по-вашему, у вас на шее?
— Это? — Т. пальцем подцепил цепочку, на которой висел крохотный золотой медальон в виде книги. — Предсмертный подарок княгини Таракановой, убитой вашими бандитами.
— Зачем вы его носите?
— В память о ней. Хотя вещица неудобная, царапает грудь.
Кнопф засмеялся.
— А знаете ли вы, что именно Тараканова собиралась вас погубить? Покойница была безжалостной авантюристкой, выполнявшей самые опасные задания сектантов. Она ни во что не верила сама, но умела заморочить голову другим — видите, даже повесила на вас жертвенный знак. Это она дала вам вино со снотворным. Если бы не я, жертвоприношение уже состоялось бы.
Т. махнул рукой.
— Бросьте. Княгиня Тараканова — опасная женщина? Чушь.
— Хорошо. Скажите в таком случае, что у амулета внутри?
— Да ничего, я полагаю. Просто безделушка. Какая-то символическая книга жизни.
— Вот и этот петербургский банкир, — сказал Кнопф. — Его спрашивают — что за ключик у вас на жилетной цепочке? А он отвечает — это, говорит, куранты вечности заводить. А ключ на самом деле от пустой кассы…
— Вы считаете, в амулете что-то спрятано?
— Именно так, — подтвердил Кнопф. — По нашей информации, там лежит золотая пластинка с тайным именем гермафродита. Это имя, как считают посвящённые, позволяет вступить с ним в контакт. Профан, осмелившийся прочесть его, должен умереть.
— Что за ерунда, — сказал Т. — Зачем им так изощряться, если они хотят совершить жертвоприношение?
— В древних культах забиваемое животное украшали символикой божества, которому приносили жертву.
— Животное? Благодарю вас…
— Великий Лев, — развёл руками Кнопф. — Вот вас и того-с… Украсили.
— Вы бредите, Кнопф.
— Тогда давайте вскроем амулет. Не боитесь?
Т. снял брелок с шеи, оглядел его и отчего-то ощутил волну неуверенности.
— Хорошо, — сказал он, — извольте. Нужно что-нибудь острое…
— Вот, — Кнопф протянул ему метательный нож с бурыми пятнами. — Один из ваших.
— Благодарю, — сказал Т., взял нож и приставил его острие к краю брелка-книги. — Попробуем здесь. Да нет, бесполезно. Не поддаётся — я же вам…
Вдруг футлярчик с хрустом раскрылся, и на поверхность лавки вывалился сложенный гармошкой лист тонко раскатанного золота.
Кнопф двумя пальцами взял золотую гармошку, осторожно махнул ею в воздухе, и она развернулась в блестящий жёлто-зелёный листок, испещрённый мелкими знаками.
— Позвольте, — изумлённо прошептал Т., — но как…
— Тайное имя гермафродита, — сказал Кнопф, благоговейно поднимая золотую полоску, чтобы поглядеть сквозь неё на свет. — Вы так для них важны, что они повесили на вас не просто копию, а подлинник, древнеегипетский артефакт. Дыхание вечности-с.
— Дайте поглядеть.
— Аккуратно, — попросил Кнопф.
Т. взял листок. Покрывавшие его знаки — птицы, глаза, кресты, фигурки людей и животных — были мелкими и чёткими, прорезанными с замысловатой точностью и теми мелкими неуловимыми особенностями, которые никогда не могли бы появиться, если бы не существовало вековой школы подобного письма. С первого взгляда делалось ясно, что вещь это действительно очень древняя и, несомненно, подлинная.
— Что здесь написано? — спросил Т.
— Не могу знать. А теперь, пожалуйста, отдайте… Да, и медальонку, и листочек. Давайте аккуратно сложим всё как было, а то вещица, видимо, ценная… Вот так. Убедились?
Т. был уничтожен.
— Я… Я даже на знаю, что сказать, — пробормотал он. — Ариэль не говорил ни о чём подобном.
— Спросите при случае. Если, конечно, он вам после этого явится.
— Хорошо, — сказал Т., — а кто тогда, по-вашему, Ариэль?
— Не знаю, — пожал плечами Кнопф. — Я не верю в сверхъестественное и могу предположить, что это болезненная галлюцинация, каким-то странным образом корреспондирующая с происходящим в реальности. Вам могли и специально внушить… Скажите, в лице этого Ариэля не было чего-то кошачьего?
— Не было, — ответил Т., задумчиво сжимая бороду в кулаке. — Понимаю, куда вы клоните… Нет, точно не было… Вы окончательно меня запутали. А, чёрт!
— Что такое? — вздрогнул Кнопф.
— Руку порезал… Подождите-ка… Но если это правда и меня действительно месмеризировали, тогда выходит, на самом деле я обычный живой человек?
— Ну конечно.
— И это вы тоже можете доказать?
Кнопф засмеялся.
— Как вас, однако, заморочили. Первый раз вижу перед собой человека, требующего доказательств, что он живой человек. У большинства людей, граф, это принято считать самоочевидным… Ну вот, например, вы только что порезались о бороду. Чем вам не доказательство?
— Действительно… Что же делать?
— Вам следует вернуться в Ясную Поляну, — отозвался Кнопф. — Прийти в себя, всё обдумать. Буду счастлив лично вас туда сопроводить под охраной. А что касается этого золотого листочка, придётся приобщить его к делу. Не каждый день простому полицейскому агенту попадает в руки тайное имя гермафродита с кошачьей головой.
И Кнопф покрутил брелок на цепочке. Т. хмуро промолчал.
— Что? — сказал Кнопф. — Вы всё ещё думаете, что я пытаюсь вас перехитрить? Или, может быть, ждёте весточки от своего Ариэля? Ну давайте позовём его, пускай он нас рассудит…
Вскочив с лавки, Кнопф поднёс ко рту сложенные рупором ладони и закричал, приплясывая на месте:
— Ариэль! Ариэль!
— Да ладно вам паясничать, — угрюмо сказал Т.
— Ариэль! — прокричал Кнопф ещё громче. — Иди к чёрту, Ариэль, слышишь? Покарай меня за эти слова, если ты существуешь!
