— Сардар, — негромко произнес Хеоганн, — только за то, что вы сокрушили слуг Черных Солнц, все народы Степи будут возносить за вас молитвы Священной Луне и Вечному Небу, пока будет стоять этот мир! Мой дед и старшие братья погибли в храмах проклятого бога!
— Да, наверное, ты прав, — вздохнул комендант.
Он почти не заметил ухода степняка.
Итак, они уходят отсюда. Уходят, навсегда изменив судьбу этого мира. Уходят, оставляя знание о том, что Аргуэрлайл не единственный и что есть иные миры. И знание о том, что может быть и другая жизнь, не только непрерывная волчья грызня за кость. Оставляют автоматы и винтовки, патроны к которым, слава богу, скоро кончатся, и технику, которая побегает еще пару лет.
Оставляют несколько сотен своих людей — пленных, потерявшихся, дезертиров (увы, и ах!) и тех, кто нашел тут свою судьбу. Что с ними будет? Как они будут жить, чужие в чужом мире? Им, уходящим, уже не узнать этого никогда.
Оставляя еще много чего, уходят. Навсегда.
Или не навсегда?
Может быть, они когда-нибудь вернутся сюда. И как их тут встретят? С радостью и благоговением, как вернувшихся богов, проклятиями за зло, которое невольно принесли в этот мир, или просто-напросто огнем из оружия, которое научатся делать по земным образцам?
Сентябрьский подошел к окну и взглянул на Сарнагар, на башни и черепичные крыши, на зелень полей далеко у горизонта.
Он видит в последний раз этот город, эту землю и это небо.
Больше никогда…
БОЛЬШЕ НИКОГДА…
Ощутив непонятный ком в горле, полковник вышел, аккуратно затворив дверь, и, спустившись по широкой лестнице, направился к ожидающему его вертолету.
Октябрьск. Застава Ильича
Несколько сотен бойцов Советской армии, сотня степняков и несколько десятков магов — весь личный состав особого подразделения, претенциозно названного силами прикрытия, расположился лагерем в дикой степи, рядом с наезженной колеей маршрута Октябрьск — Сарнагар.
Они ждали команды на возвращение. Ждали… и не дождались.
Все произошло обыденно и просто.
Однажды утром их разбудил отдаленный гром, донесшийся со стороны гор. А потом штаб не вышел на связь.
Радисты тщетно пытались вызывать Октябрьск. Зачем-то слушали пустой эфир, нарушаемый лишь шелестом атмосферных разрядов. Потом командир роты связи доложил капитану Анохину.
Пожав плечами, тот горько усмехнулся и приказал разведгруппе готовиться к выдвижению.
Спустя три часа они увидели башни и стены города — с распахнутыми и покосившимися воротами.
И все поняли.
Глотая слезы, бродили по опустевшему городу, по улицам которого горячий ветер гонял пожелтевшую бумагу, заглядывали в брошенные, пустые дома, словно хотели что-то найти. А потом стояли на краю дороги, обрывающейся в сильно приблизившееся ущелье, и мысль сделать еще несколько шагов и покончить со всем разом приходила, наверное, не одному из землян.
Но как бы то ни было, жить надо было дальше.
И сводный батальон снова вошел в город, размещаясь в пустых домах.
Потом из развалин и каких-то подвалов опустевшей Махаловки выползли на свет божий несколько грязных и напуганных дезертиров.
Затем к Анохину явилась депутация местных жителей и попросила сардара не покидать их, предложив отдавать за покровительство и защиту треть урожая.
Капитан согласился. А что оставалось делать? Жизнь-то продолжалась.
Вот вернется скоро из Степи его командир с товарищами, из-за которых, собственно, Анохина и упекли «на рубеж» (еще бы, такой скандалище закатил Мезенцеву, требуя всенепременно дождаться миссию Макеева и уже потом эвакуироваться), они соберутся за чаркой водки — и все наладится.
Не может не наладиться.
Разве ж они не советские люди, которым нет преград ни в море, ни на суше?..
Великая Степь, в пятидесяти километрах от Октябрьска
Алексей Костюк еще раз внимательно изучил выгравированную на деревянном складном веере карту этого мира, на которой синей линией был отмечен его маршрут. Потом положил рядом другую — отпечатанную на серой нейлоновой бумаге, наскоро изготовленную в картографической службе КГБ СССР. Прошло уже немало времени с тех пор, как он последний раз доставал ее из потайного кармана пояса.
Да, вот этот полуостров, похожий на вставшую на задние лапки мышь и называемый местными жителями Аккаб.
Сомнений быть не могло, ему осталось совсем немного до дома.
В это утро капитану было особенно легко.
Небо виделось ему особенно голубым и чистым, и никакой сапфир не мог сравниться с ним. Облака, нежные и прозрачные, плыли в нем фантастическими парусниками.
Через густые кроны пробивались лучи клонящегося к закату солнца. Запах лесных трав пьянил.
Ему хотелось петь или сочинять стихи… Да, на далекой Земле он ведь сочинял стихи, и, как говорили знатоки, довольно неплохие. Обязательно надо будет вновь заняться этим.
Чувствовал себя полным сил и молодым.
Судьба подарила ему величайшее счастье… Радость от чистого познания нового, никем из его земляков прежде не виданного и не изведанного, переполняла его, насыщая все существо какой-то доброй эйфорией.
Это ведь не последнее его путешествие, далеко не последнее. Впереди еще много новых земель, стран и городов. Гораздо больше, чем Алексей оставил за спиной.
Холодные бескрайние леса Сивура и синие от ковыля степи Карраса, руины древних городов и города живые, полные жизни и людей. И бесконечные дороги, которые ему предстоит пройти…
Немного нашлось бы в этом мире тех, кто был так же счастлив, как он. И уж точно — из всех еще оставшихся здесь своих соотечественников Алексей Костюк был самым счастливым.
Он возвращался домой…
Эпилог
Нет, провал проекта «Порог» вовсе не прекратил разработку проблемы перемещения между мирами. Просто было принято решение (кем и как, в данном случае неважно) временно прекратить поиски пути в иные измерения, до тех пор пока теоретики не найдут способ надежно закреплять область перехода.
Конечно, те, кто возглавлял «Порог» и кто вложил в эту невероятную затею силы и душу, переживали свой провал, но с течением времени успокоились и они — благо многочисленные служебные обязанности не давали им слишком сильно предаваться тоске.
Естественно, кое-какая информация ушла на сторону, и некоторое время в народе гуляли разные смутные слухи.
То о посадке где-то на Памире космофлотилии инопланетных агрессоров, накрытой ядерным взрывом, то о вратах в преисподнюю, которые случайно обнаружили геологи, бурившие сверхглубокую скважину, и о погибшей в боях с вырвавшимися оттуда легионами чертей гвардейской танковой дивизии…
