— Стой, кто идет?! — справился чернокожий часовой, лениво преграждая дорогу протазаном.
— Неужто не узнаёшь, Химено? — хрипло ответил Жиро, показывая бронзовый медальон-пропуск, выданный по личному приказу дона Хорхе Ромегаса.
— Ох, улиточник старый, ты чего-то и впрямь на себя не похож, — усмехнулся солдат. — Не заболел, случаем? Чего пришел?
— Да нет, — отводя глаза, бросил Готье. — Здоров я…. что мне будет? Погреба вот хочу осмотреть, давненько не проверял.
— А чего их смотреть? — искренне пожал плечами негр, белозубо усмехаясь. — Погреба, они погреба и есть. Ну, проходи, раз тебе надо…
У кордегардии смотритель арсенала встретил капрала Херонимо, своего старого знакомого
— Доброго дня, господин капрал, как бы мне найти дона Ордаго?
— Я за него, дружище, — сообщил капрал. — А что у тебя к нему?
— Видите ли, нужно пороховой погреб форта проверить — сезон дождей на носу…
— Ну, давай, ключ у караульного. Скажешь, я разрешил.
Он спустился в погреб по ступенькам из неровных досок. Постоял, пока глаза привыкли к тускловатому свету, идущему сверху через затянутый стеклом люк, с которого караульный услужливо сдвинул ставню, выпиленную из цельного ствола каменной сейбы.
Положил мешок на застланный досками пол, подошел зачем-то к подъемнику, подергал блок, со вздохом добавил: «Эх, надо бы канат заменить…»
Прошелся вдоль стен, осматривая неровные свинцовые листы, колупнул кое-где смоляную замазку, в паре мест прибил деревянными гвоздями свинцовую пластинку.
Грустно пробормотал: «Сыровато все-таки… Говорил же я дону Хорхе, не годится земляной погреб со срубом строить — кирпич нужен…»
А потом вернулся к мешку и, пробормотав про себя не то молитву, не то проклятие, вытащил оттуда киянку. Затем нажал на скрытый шпенек сбоку, снял крышку… И вот уже в руках его прямоугольный деревянный пенал, до того таившийся в гнезде аккуратно выдолбленной головки молота.
Воровато огляделся, подняв мутные очи к световому окну, затем торопливо подбежал к штабелю и всунул коробочку между крайней бочкой и стеной. Перед этим он, как и было ему сказано, разрезал двойной ремешок и с силой потянул его. Внутри что-то тихо щелкнуло.
Перед тем, как передать молоток и его содержимое, человек Морриганха показал, как устроена адская машинка. И Готье-Сомир не мог не признать, что на службе у этого Рагира отличный оружейник. Внутри пенала был заделанный в медную флягу пороховой заряд фунта три и два фризских колесцовых замка, застопоренных чеками из свинцовой проволокой, с тем расчетом чтобы сила натяжения пружины порвала свинец через определенное время. А потом освобожденные замки должны будут запалить порох, которым в изобилие было засыпано пространство между зарядом и стенками пенала. А уж от него огонь проникнет в затравочные отверстия бомбы. Все это было затянуто в два слоя вощеной кожи и спрятано в ящик.
Порох не отсыреет, а два замка исключат вероятность осечки.
Взрыв должен произойти завтра в этот же час.
И у лейтенанта Ордаго, и у капрала Херонимо, и у его ребят, и у черного солдата Химено, и у его братишки, поваренка Бумбы, нет никаких шансов спастись…
Наверное, будь на месте этого демона Рагира кто другой, старый Сомир мог бы и повиниться во всем, невзирая на дочек и жену и на то, что наверняка даже спустя столько лет его бы ждала смерть за те жуткие дела, что творил он с другими, обуянными злым духом на том проклятом острове. Тогда, может, после смерти Элл и простил бы ему хотя бы часть грехов.
Но Жиро не мог, не мог.
Тот человек подчинил его себе полностью и безраздельно, и нарушить его волю старик-оружейник просто был не в силах.
Готье, конечно, не знал, что Ар-Рагир применил к нему свою новую магию, подчиняющую волю; точно так же не знал он, что мина была придумана лично Рагиром, точнее, увидена во сне, подсказана. (Пират даже подумывал использовать в качестве запала ту увиденную в древнем свитке штучку из медного и оловянного цилиндров, залитых кислотой, соединенную с «саардамской банкой», но передумал — неизвестно, как всё повернется, а подобная вещь в случае чего может привлечь ненужное внимание.)
Но Сомир знал другое, нечто более важное.
Он теперь всецело принадлежит Тьме, и деваться некуда — даже смерть не даст ему спасения.
Схолия шестая
О КАРРАКЕ «АЙЛАНКА» И О КОРАБЛЕ-ПРИЗРАКЕ
На море, а особенно в водах Дальних Земель случается всякое. Но история карраки «Айланка» и ее кровожадной команды запомнилась даже в этих краях.
Была эта каракка самым большим кораблем, что плавали под флагом арбоннской «Королевской заморской компании» — из тех отличных кораблей, что в изобилии построили для плаваний через океан толковые тамошние корабелы.
Плыли на ней почти шесть сотен человек команды и пассажиров — солдаты, торговцы, переселенцы, желающие попытать счастья в Новом Свете, и королевские чиновники — одним словом, все как обычно. Имелись и кабальные рабы, но тех было немного.
Находилось на судне еще кое-что — здесь везли почти две сотни тысяч в звонкой монете. Тогда еще король арбоннский не дозволял чеканить деньги в своих владениях по ту сторону океана, и корабли возили золото с шахт Лаккины и Даргары в метрополию, чтобы отправить его обратно в виде маленьких золотых кружочков, столь любимых родом человеческим.
Наконец-то, что и оказалось роковым в судьбе этого корабля, команда его больше чем наполовину была набрана по приказу тогдашнего морского министра графа де Кольера из сидящих по тюрьмам воров и бродяг.
«Море не виселица — примет всех», — так пошутил сиятельный граф.
Вел судно капитан Жакко, один из опытнейших королевских капитанов.
Вот эти-то огромные деньги и стали соблазном для Жакко. Вещь не такая, чтоб необычная, случалось, что матросы, даже вместе с капитанами, угоняли свои корабли, дабы начать промышлять пиратством. А тут и добычу искать не требовалось, она лежала в трюме!
Говорят, была еще одна причина.
Будто бы еще не старый капитан воспылал страстью к плывущей на его корабле знатной красавице Мариозе дю Конс, направлявшейся в Кадисту к жениху-офицеру.
Что неудивительно, благородная дворянка отвергла любовь простолюдина, пусть и не бедного и наделенного многими достоинствами.
Это, дескать, и свело с ума прежде безупречного служаку.
Так или иначе, мэтр Жакко задумал мятеж — дело, угодное Хамирану, и видать, Хамиран ему в этом помог.
Как известно, Хамиран тем и отличается, что обожает губить предавшихся ему.
Именно это случилось и теперь. В сообщники мэтр Жакко привлек суперкарго Иеронимуса Девисто — бывшего хозяина постоялого двора, помогавшего разбойникам грабить проезжих купцов и выслужившегося из каторжников. Тот охотно согласился помочь, возможно, потому что сам искал случая распрощаться с надоевшей корабельной службой, хотя и был на хорошем счету.
