Кое-кто из эгерийцев выразил сомнение в том, не опасным ли будет такое соседство для их лагеря, на что де Ронкадор ответил, дескать, кайманов бояться — за золотом не ходить. А если серьезно, то, само собой, следует выставить часовых с аркебузами, чтобы в случае чего отпугнуть мерзких тварей. Всезнающий Северин добавил, что кайманы, как правило, безопасны для людей.
— Правда, не в таком месте и не в такое время, — добавил он вполголоса, чтобы его мог услышать только отец Тибальт.
Молодцеватый фельдфебель Ишоро, достав из-за спины оба своих кривых меча, предложил поохотиться на гигантских ящеров, чтоб, наконец, вкусить нормального жареного мяса, а не питаться изрядно поднадоевшей солониной. На зов хэйянца тут же откликнулось трое смельчаков, в том числе и Бранн. Дон Орио сначала с сомнением поглядел на пирата, снова раздумывая о том, стоит ли давать пленным оружие, но потом махнул рукой. В конце концов, перевес все равно на стороне короны, и в любое мгновение с пленником можно будет покончить. А ребятам не помешает кусок хорошего мяса, да и развлечься тоже необходимо. Хоть это и не традиционная забава эгерийцев, коррида, однако на безрыбье и кайман — бык.
Присмотрев зверя средних размеров, футов этак в семь — семь с половиной длиной, как раз вылезшего на берег погреть бока, охотники стали производить маневры. Ишоро взялся отвлекать каймана, пока остальные смогут приблизиться к нему и обстрелять из аркебуз. Для этого хэйянец подобрался чуть ли не к самой морде огромной ящерицы и стал выплясывать перед тварью замысловатый танец.
Сначала кайман никак не реагировал. Прищурил одно око и просто разглядывал прыгавшее перед его носом существо. Потом он с шумом втянул в себя воздух. Как видно, запах, идущий от фельдфебеля, показался животине аппетитным. Потому как она открыла оба глаза и распахнула зубастую пасть, полагая, что добыча сама туда запрыгнет. Не дождавшись этого, кайман злобно щелкнул зубами и сделал пару ленивых шажков в сторону Ишоро, затем еще парочку. Расстояние между ним и озером увеличилось. Этим и воспользовались остальные охотники, зайдя зверюге в тыл и открыв по ней огонь одновременно из трех стволов.
Пуля лейтенанта Веринто угодила в правый бок каймана, отчего животное дернулось и, жутко взревев, повернуло морду к ним. Вторая эгерийская пуля попала в основание черепа, вырвав внушительный кусок плоти и обнажив кость. Самым метким оказался Бранн, поразивший левый глаз монстра. Этот выстрел и оказался смертельным.
Тут в дело вступил Ишоро. Сноровисто, будто такие твари водились у него на родине и он полжизни упражнялся в их разделке, фельдфебель содрал с каймана шкуру и покромсал мясо на порционные куски. Сам же принялся поджаривать его на костре, предварительно нанизав на аркебузные шомпола.
Жаркое чуть отдавало рыбой и какими-то водорослями, что не смутило изголодавшихся мужчин, тут же набросившихся на угощение. К тому же выданная по приказу Ронкадора порция рома заглушила неприятный аромат.
Преосвященный Северин ок Серчер и отец Тибальт от участия в общей пирушке отказались, сославшись на постный день. Подкрепившись сухарями и водой, клирики отошли в сторонку и принялись осматривать свой сундук, проверяя сохранность печатей и тихо переговариваясь между собой на староурмосском наречии.
Изрядно приложившуюся к спиртному и насытившуюся мясом Кармису потянуло на подвиги. Девушка присела рядом с Веринто и принялась корчить капитану умильно-призывные рожицы, на что эгериец никак не реагировал. Тогда магичка прямиком заявила, что если благородный господин чего такого захочет, то она будет ждать его в ближайшем лесочке. Встала и шатающейся походкой удалилась под сень деревьев. Орио согласно кивнул на умоляющий взгляд лейтенанта, и тот тут же скрылся в том же направлении, что и девушка.
За ужином уже присмотревшиеся друг к другу пираты и матросы принялись беседовать. То тут, то там слышались удивленно-радостные возгласы — это встречались старые знакомые. Завязывались разговоры — обычно начиналось со слов в духе «Как ты докатился до такого?!», а затем вспоминали общих приятелей, кабаки, где вместе пили, корабли и прелестниц.
Под конец ужина к Ронкадору украдкой пробрался кто-то из пиратов — насколько он помнил, из шайки Эохайда, а не Игерны.
Шепотом он сообщил, что матрос Иво Норано, служащий под началом «благородного дона капитана», — не только бывший пират, но также был замечен им, верным сыном Церкви, на собраниях еретиков-мартинатов.
Ронкадор сурово сдвинул брови и выдал доносчику, что ереси — это, конечно, дело серьезное, и пусть пират по возвращении напомнит ему этот разговор. Тогда Ронкадор всенепременно сообщит святым братьям супремы, и те сами поговорят с заблудшим, хорошенько расспросят про все эти дела, и про то заодно, как верный сын Церкви оказался на собраниях еретиков, где и видел упомянутого матроса…
Съежившийся вмиг пират, что-то бормоча, исчез в темноте.
Альери ела неохотно, тревожно прислушиваясь к голосам жаб, реву кайманов и ночным звукам джунглей.
Эомар кинул взгляд на Игерну. Девушка сидела неподалеку, грустно глядя в костер. В последнее время было не до разговоров, и Эохайд вдруг подумал, что, может, сейчас наступил тот самый момент, когда он должен до конца прояснить чувства, которые он питал к девушке, ибо завтра их могло ожидать все, что угодно…
Словно почувствовав на себе его взгляд, Отважная подняла голову и обернулась. Поймала взгляд Эомара, неловко улыбнулась и вопросительно посмотрела на него. Она тоже хотела кое-что прояснить. Ее взгляд передавал немой вопрос: «Мне подойти? Поговорим?»
И тут они оба, не сговариваясь, посмотрели на Ронкадора. Тот, прищурившись, косил глазом то на Счастливчика, то на его подругу.
«А, ладно, Шаггор с ним…»
— Скажи… Игерна, — обратился Эохайд к ней, и тут понял, что не знает, как продолжить разговор. — Скажи, а то, что ты сказала, то есть насчет того, что ты графиня… та самая — это правда, что ли?
Горькая улыбка тронула губы девушки.
— Зачем тебе это знать? Хочешь потом похвастаться, что спал с благородной дамой?
— Иг, зачем ты так? — чувствуя, как окаменели скулы, тихо ответил Счастливчик.
— Да, в самом деле, — она повела рукой, поправляя кандалы. — Мне ведь все равно уже!
— Игерна, я… — Он запнулся, поймав взгляд эгерийского капитана, и слова о том, что он обязательно что-нибудь придумает и спасет ее, остались невысказанными.
Как сомнамбула он отошел от костра…
— Охедо, — прозвучало ему в спину, — не обижайся. И… жаль, что я поняла кое-что слишком поздно.
Счастливчик опустился на землю и закрыл глаза. Оковы не помешали ему уснуть спустя несколько минут тяжелым больным сном.
А Игерна обнаружила, что напротив нее, на месте, где только что был Эохайд, уселся Ронкадор.
— Сударыня, я прошу прощения, но вынужден повторить вопрос, заданный доном Счастливчиком. Дело в том, что если вы присвоили себе чужое имя и… чужую вину, это не обязательно поможет вашим… спутникам, но вот вашу собственную вину отяготит сильнее, чем вы можете даже себе представить. Может быть, вы этого не понимаете, но дело обстоит так, что если вы возьмете свои слова назад, то свое положение уже не ухудшите, а вот улучшить можете — и довольно сильно. Так что вы скажете?
