Спустя полчаса на небольшой полянке они принялись обсуждать, что им делать со своей находкой. Вначале были настроены, так сказать, по-доброму — должна же у них быть постоянная женщина?
Потом чуть не передрались, решая за красавицу Хор, кто из них будет первым.
Бывшая в полубеспамятстве Хор'Тага лишь ругалась и призывала демонов, слыша, как решают ее судьбу — судьбу еще час назад храброй и неустрашимой пиратки, жены боцмана Банна.
Мулатка еще пыталась сопротивляться, но ее сначала избили, а потом, растянув, прибили кисти и ступни кинжалами к поваленному дереву и сделали с ней то, чего Хор'Тага так боялась. Затем, слегка опомнившись, они посмотрели на истекающую кровью стонущую жертву и, подумав, что, пожалуй, девка может сдохнуть, принялись вытаскивать из живого тела клинки, бестолково замазывая раны смолой такори.
Но, видать, судьба исчерпала все блага, что были отпущены на долю молодой айланки. Дергая за рукоять, их атаман, бывший наемный убийца и каторжник, поскользнулся и рухнул всем телом на жертву, да так неудачно, что кинжал в его ладони пропорол печень девушки…
* * *
Йунус побежал по мостку одним из первых, на ходу выхватывая пистолеты.
Выстрел — и парень в рваном красном мундире, нацеливший на него аркебуз, падает с простреленной грудью. Тут же выстрел со второй руки почти в упор вышиб глаз второму врагу.
Он еще не успел убрать пистолеты за пояс и потянуться за второй парой, как на него накинулся какой-то немолодой тип с косичкой, что любили заплетать мужеложцы в гадарских притонах. Пират выхватил из-за сапога раззолоченный танисский кинжал, украшенный драгоценными камнями, и метнул его прямо в шею извращенцу.
Вокруг была кровавая свалка, толкались люди, гремели выстрелы и звенел металл, но помощник Ар-Рагира не слышал и не видел ничего вокруг себя. Он просто чувствовал бой. Не целясь два выстрела в толпу, а далее уже без заряженных пистолетов по телам раненых и убитых… Вытащить кинжал из горла покойника… Держа кинжал в правой руке, Йунус отразил удар рапиры, одновременно левой рукой выхватывая ятаган. Ударом снизу вверх, помогая правым локтем, морской волк вспорол жертве живот и вскрыл грудную клетку. Его окатило горячей кровью, но он даже глазом не моргнул.
Победа давалась не так легко, как рассчитывал Йунус, но было бы странно, если б его ребята успели вырезать всех и вся в пять минут… Хотя людей у Бесстыжей явно немного, да и ее саму что-то не видать.
Очередной взмах палаша был мастерски остановлен ятаганом. Еще взмах…
…Банн яростно орудовал клинком, крутясь вокруг своей оси. Кто-то толкнул его в спину, задев раненое плечо. Пока, скривившись от боли, он пытался перехватить свое выворачивающееся оружие, бородатый немолодой танисец в низко надвинутой чалме нанес ему страшный удар, выбивший клинок из ослабевшей на миг ладони. Второй удар рассек шею Банна. Он остановился, словно в изумлении, не понимая, что же произошло, а затем его голова, медленно отделяясь от туловища, скатилась на палубу корабля. Через мгновение ноги боцмана подкосились, и обезглавленное тело медленно осело вниз, заливая кровью дощатый настил…
Загремел металл.
Дю Шавресс все же решил использовать свою новую выдумку.
Пираты расступились, и навстречу поредевшей команде «Акулы», тяжело ступая, вышла пятерка закованных в сталь фигур.
Солнце слепило глаза, отражаясь от зеркально полированной стали, железные сапоги тяжело шаркали по палубе.
Такого никто из корсаров не видел — ну разве что на древних фресках или картинках в старых книгах.
Это была очередная безумная идея вожака, из разряда тех, что приносили пиратам Рагира успех.
На одном из купцов они обнаружили багаж какого-то знатного гранда, решившего перевезти в колонии часть интерьеров родового замка.
И среди этого добра оказалось пять уже почти полтора века как снятых с вооружения полных норгрейнских рыцарских доспехов. Эти груды железа в семьдесят фунтов веса и одеть-то было страшно, но выяснилось, что дю Шавресс, служивший не где-нибудь, а в конной гвардии в столице, умел с ними обращаться, пусть и остались они исключительно как церемониальные, для турниров да парадных выездов.
Щеголь и сам не достиг в этом деле умения прежних времен, когда в такой вот скорлупе рыцарь должен был не только драться, но и танцевать, вскакивать на коня, подниматься по штурмовой лестнице на любую стену и даже плавать. Что уж говорить об отданных ему в обучение пиратах? Тех еле-еле хватало, чтобы пробежать мелкой трусцой да неуклюже махать саблей.
Но, как выяснилось, и этого было довольно. Когда пришедшие в себя люди Игерны полезли вперед, то почти сразу отхлынули, оставив дюжину корчащихся окровавленных тел на палубе — клинки пиратов скользили по стали зерцал, попасть в щель бацинета или нагрудника никак не удавалось, зато обычная сабля в руках латников без помех рубила тела, не защищенные ничем — иногда даже сорочкой.
— Хватит, ребята! — вдруг выкрикнул Мигель — последний из оставшихся офицеров.
И бросил рапиру на палубу. Здоровенный хойделлец, уже примерявшийся, как ловчее пырнуть штурмана глефой, ухмыльнулся и, ловко крутанув древко, врезал ему «пяткой» под дых.
Через пять минут побежденные лежали на палубе, а ребята сновали по «Акуле», выискивая спрятавшихся, пока довольно гудящие товарищи «распаковывали» мокрых, как мыши, «рыцарей».
— Так, — утер пот с лица старпом, — теперь можно посмотреть, что поделывает наш Рагир…
Проклятье! А это еще кто на их головы?!
Йунус буквально онемел, глядя на эгерийский корабль, выползший, как сам Змей-Шагор, из-за мыса. Тот довольно целеустремленно пер прямо к месту боя.
Но что, Хамиран возьми, это означает? Неужели их предали?
Кто же мог предать?!! Или та гнусная хойделльская обезьяна просто решила сорвать двойную плату?
Враг между тем приближался, и в подзорную трубу уже можно было различить пестрый окрас корпуса.
— Эгерийцы… — сипло пробормотал О-Данн, словно это не было понятно и так…
«Эгериец» размерами заметно превосходил даже «Разящий гром» и нес не менее сорока пушек.
Вот уже стало возможно разглядеть название — «Леопард».
— У, морской бог!!! Это же Ронкадор! Из-под него не выскочишь! — бросил кто-то.
Величественный гигант входил в бухту, как входит, поигрывая алебардой, дюжий стражник в кабак с дерущимися пьяницами.
Его корпус был раскрашен красными и зелеными полосами, надстройки сияли лазурью и васильковым, на фордеке сияла бронза пушечных стволов и начищенная медь, которой были обиты мачты. А ярко терракотовым были окрашены пушечные порты, которые даже не сразу можно было сосчитать.
И буквально все корсары ощутили холодок в спине — давно им не приходилось сталкиваться с силой, которая явно их превосходила.
