В дверь постучали, и вошел боцман.
— Извините, что отвлекаю, капитан, но хотел сообщить, что все в порядке… Можно начинать высадку.
Словно очнувшись, Эомар сказал Игерне:
— Ладно, не буду мешать. Собирайся, а я пойду, посмотрю, как там его преосвященство со своим вечно мрачным помощничком.
Девушка смотрела на Счастливчика, а тот смотрел на девушку… В эти большие темные глаза. Она хотела что-то сказать, но Эохайд развернулся и вышел вслед за Банном, чересчур аккуратно прикрыв за собой дверь.
Альери еще некоторое время стояла, не шевелясь. Сейчас, при мягком свете утреннего солнца, она была похожа на растерянную девчонку, а не на дерзкого капитана пиратского судна, чье имя заставляет дрожать половину обитателей Изумрудного моря…
* * *
Стоя у кормовой надстройки, Эохайд смотрел на синюю гладь, лишь чуть тревожимую мертвой зыбью, и виднеющуюся прямо по курсу зелень берега.
Бухта эта именовалась Коралловой, хотя ныне кораллов тут наличествовало не так много. В свое время, правда, она вполне оправдывала свое название — были тут и великолепные розовые «пальчики богини», и роскошный, черный, как ночь, «олений рог», и глубокий синий «глаз павлина», и красная, как кардинальская мантия, «царская кровь».
В общем, все, что так дорого ценится женщинами и ювелирами.
Но лет шестьдесят назад владевшая тогда Ничьими Землями Эгерия сдала эту бухту на откуп танисскому купцу. В считанные годы коралловые заросли были буквально выкорчеваны, и что не доделали рабы-ныряльщики с ломами и крючьями, доделал порох, которым взрывали самые крупные рифы. Так что к концу хозяйничанья ушлого неверного в заливе не то, что кораллов, даже приличной рыбы не осталось. Потом была война За Наследство Эрдвина, или, как говорили на родине Игерны — война Вероломства.
И бывший полуостров Унгва от самой Штормовой дороги и почти до Туделы стал Ничьей Землей.
Бухта не была такой знаменитой, как лежащая в дне плавания Костяная лагуна — Каро-дель-Осто, где торчат среди мангров руины города Вилья Фердинандо, который должен был стать главным портом Изумрудного моря и перевалочным пунктом между океанами, а стал жутким местом, где войско пиратов и пикаронов вместе с экспедиционным корпусом Арбонна и Хойделла перерезало пять тысяч пленников и мирных жителей. Или как знаменитый Лос-Кабанельяс на другой стороне полуострова, где корпус и его союзники нашли злую смерть под мечами и картечью армии дона Ирмо.
Залив как залив.
Тут не было деревушек беглых рабов, не останавливались контрабандисты, а пираты, иногда пытавшиеся основаться на Ничьих Землях, ни разу не устроили тут убежища. Возможно, причиной было то, что бухта могла легко стать ловушкой — довольно узкий проход. И акватория сдвинута к северу — на картах она напоминала стилизованное изображение абордажного топора.
Неужели храм где-то тут?
На палубе появился епископ. Он был одет нарочито скромно, хотя поверх полотняного камзола зачем-то надел панцирь буйволовой кожи, на поясе по-прежнему висел клеймор рыцаря Истины.
За ним следовал его молчаливый слуга с неизменным мешком за плечами.
— Он хоть на исповеди открывает рот? — зачем-то осведомился Эохайд, за все путешествие не слыхавший от угрюмого монаха и пары слов.
Тот все больше изъяснялся жестами, словно немой.
— Я исповедую его, как и положено по церковным регламентам исповедовать немых — спрашивая о грехах и получая ответ кивком головы, — кротко улыбаясь ответил преосвященный. — Но он отнюдь не немой. Просто дал Эллу обет молчания. Возможно, я расскажу вам это когда-нибудь потом. Начинайте погрузку.
Пираты засновали по палубе под пронзительный свист боцманского свистка. Из каюты вышла Игерна. На лице Эомара возникла усмешка:
— Недолгими были сборы.
— Дольше собираешься, дольше живешь… — невнятно ответила девушка.
— Сейчас у тебя появится возможность проявить себя.
— Да, капитан Эохайд, — как бы невзначай бросил епископ. — Сейчас вы отправитесь на свой корабль и выделите должное число людей во главе с квартирмейстером.
— Не понял… — напрягся Счастливчик.
— Вы остаетесь тут, командовать кораблями.
— Я не…
— Или вам напомнить, что вы подписали консорт, где в пункте пятом черным по белому написано, что я имею право определять, кто именно отправится в поход? Надеюсь, вы не подозреваете меня в стремлении сбежать с добычей? Мимо вас мы не пройдем.
— Не спорь, — попросила Игерна. — Я справлюсь одна. А ты давай на «Отважного», поторопи своих бакланов. Вас же, ваше преосвященство, прошу к трапу.
Капитан ловко спустилась по веревочной лестнице в шлюпку, где уже сидело несколько бравых молодцев. Встав на качающиеся доски, один из них галантно протянул руку девушке. Она руку проигнорировала, достаточно легко достигнув скамьи.
— Лучше помоги Кармисе, — велела, ткнув пальцем себе за спину. — И попам.
Поднимаясь на палубу своего судна, Счастливчик подумал, что дело это очень плохо пахнет. Допустим господин Серчер уже не канцлер — но свой флот есть у Урмосса, и корабли под флагом Первосвященника давно ходят в Дальние Земли — туда везут слуг господних, оттуда — товары и десятину. Да, в конце концов, кто мешал епископу и бывшему канцлеру просто поговорить со своим королем, чтобы тот выделил ему вместо старой торговой калоши «Орлана» фрегат или шлюп с командой нормальных военных моряков — крепко просоленных морских волков? При этом, конечно, на время исключить его из списков флота и продать какому-нибудь подставному купчишке, а команду «распустить» и отправить офицеров «в отпуск». Обычно так ведь и делалось, когда речь шла о всякого рода темных делишках… Почему епископ так не поступил? Или размолвка с его мощью Рупертом была сильнее, чем казалась? Вроде нет, а других причин словно и не имелось для подобной скрытности.
Если только… Если только его преосвященство не хочет в данном деле натянуть нос не только монарху, но и своему святейшему патрону в Урмоссе… В конце концов, что известно о причинах его отставки?
Но и тогда не легче.
Мало того, что в случае чего гнев короны и церкви может обрушиться на пособников заговорщика и еретика. Так еще ведь сильные мира сего имеют странную привычку избавляться от тех, кто знает неподобающе много об их делишках…
Шлюпки быстро скользила по волнам, все более удаляясь от кораблей.
На волнах резвились многочисленные моллюски — от мелких летучих кальмаров до морских ангелов. То и дело попадались огромные медузы. Прозрачные создания — шарообразные, вытянутые, овальные, солнечным зайчиком скакали в воде, подхлестываемые порывами бриза.
В глубине вод залива тоже кипела жизнь — грациозные мелитуи с их странными придатками в виде мартийского креста светились, словно раскаленная лава. Акалары сверкали так, словно были усеяны настоящими бриллиантами. Очаровательные веллы испускали из-под своеобразного паруса пучки нежно-голубоватого света, а косяки морских огурцов с круглым телом, усеянным острыми шипами, мерцали таинственным зеленоватым светом.
