Видимо, бешенство и злоба сыграли с девушкой скверную шутку, потому что шквал она почуяла за считанные мгновения до того, как налетевший воздушный поток повалил лодку почти на бок. Кармиса вцепилась в мачту, проклиная себя за то, что не взяла второпях рыбацкий нож…
И еле-еле не вылетела за борт, когда подточенное временем дерево хрустнуло, и мачта вывалилась в волны, где тут же была подхвачена ветром и унесена прочь.
Когда шлюпка выпрямилась, а шквал утих, Кармиса отряхнулась, приходя в себя, осмотрелась.
И выругалась так, как не ругалась, наверное, никогда.
Не выдержала не только мачта — рывок сдвинул старые доски обшивки, и теперь в ее утлый челн сочилась вода.
Схватив весло, чародейка принялась грести к берегу, но вскоре ей пришлось оставить это занятие, взять валявшийся под банкой деревянный ковш и лихорадочно черпать воду.
За время, пока она этим занималась, течение, ставшее из союзника врагом, оттащило ее дальше в открытое море, так что вновь пришлось взяться за весла.
Закат еще только собирался окрасить небо в рыжие тона, а молодая ведьма-рыбачка уже вымоталась вконец и клятвенно пообещала себе, что больше в одиночку никуда, никогда, ни по каким причинам в море не выйдет!
Ночь она провела, разрываясь между веслом и черпаком.
С рассветом изрядно вымотавшаяся девушка огляделась, уточняя, не отнесло ли ее слишком далеко. Как оказалось, отнесло.
Выяснилось, что Кармиса болтается неподалеку от рифов Ариос, что в двадцати милях от берега Эль-Котуи.
Оглядывая берег, чтобы определить собственное местоположение, девушка вовсе не считала нужным изучать еще и горизонт. Но когда все-таки повернулась в ту сторону, была очень удивлена, обнаружив среди волн пару белых лепестков. Верхние паруса. И, кстати говоря, приближающиеся.
В этом месте Кармису посетила умная мысль, что встречаться с мореплавателями ей не хочется. Мало ли кого носит в этих водах? И кем бы эти «мало ли кто» ни были, что свои эгерийцы, что чужие хойделльцы, арбоннцы, фризы с амальфийцами (не говоря о танисцах), — ждать от них молодой пригожей девушке, выловленной из моря, можно было всякого. С другой стороны, течение упорно не подпускало ее к берегу, и даже больше того — отбойные волны медленно, но верно отжимали ее в открытое море. Если бы не сломанная мачта…
Кармиса выдала заковыристое ругательство и отложила весла. Вода наполняла лодку, и, похоже, перед ней был нехитрый выбор — или утонуть, или принять помощь неведомых мореплавателей — если они, конечно, обратят на нее внимание.
Но ей пришлось снова взяться за осточертевший черпак и вычерпывать лишнюю воду…
Когда нелегкая война с водой была окончена, Кармиса вернулась к веслам, сопроводив сие действо самой грязной бранью, какую знала, ибо обнаружила, что пока она черпала, течение отнесло ее еще дальше от мыса.
Гребля — и вода натекает. Вычерпывание — и лодку относит обратно. Снова гребля — и снова черпак… Это называется — сплавала, Хамиранов хвост!
Она повернулась в сторону корабля — тот, разрезая валы цвета мутного бутылочного стекла, торопливо уходившие от черневшего на горизонте высокого берега, направлялся в ее сторону. Сомнений не было… Но оставалось по-прежнему неясным — то ли в подзорную трубу рассмотрели ее отчаянную войну с волнами, то ли… «То ли» возможно было всякое — от желания капитана полакомиться свежей рыбой, до вожделения команды полакомиться свежим женским телом.
— Дерьмо! — процедила она.
Мысль, посетившая Кармису при этом, была странной, хотя и по-своему логичной — она возблагодарила судьбу, что уже полгода как не была девушкой. Все ж, если что, будет не так страшно…
Следующий час прошел довольно однообразно. Работа черпаком, отчаянная гребля, брань сквозь зубы, когда обнаруживалось, что берег почти не приблизился, работа черпаком… И, время от времени оглядываясь, Кармиса обнаруживала, что паруса все ближе. Вот корабль уже стал хорошо различим. Фрегат арбоннской постройки, при этом почему-то фризской раскраски и, насколько она могла разглядеть, под хойделльским флагом. М-да… Чего только не плавает по Великой Зелени.
Вот уже крутой бок корабля навис над головой, закрыв собой половину небосвода. Сверху сбросили веревочную лестницу, и грубый голос властно приказал:
— Быстрее взбирайсь!
Сопроводивший его гогот дюжины мужских голосов наводил на самые невеселые подозрения.
— Эй, на лодке! — угрожающе рявкнул высунувшийся из-за планширя бородач на скверном лингва марис. — Есть кто живой?
— Есть, как не быть, — только и ответила она.
— Суши весла, а то ко дну пойдешь!
Стоя по щиколотку в воде, Кармиса обреченно взялась обеими руками за колючий канат штормтрапа.
В одно мгновение девушку затащили на борт.
Первым, кого она увидела, был сильно смуглый мужчина с непривычными чертами лица и крючковатым носом. Узкие, далеко поставленные друг от друга, его глаза округлились, когда он окинул девушку взглядом.
— Тебе нечего бояться, — постарался он ее успокоить.
Но вот глазки его блестели в сумерках столь сально и недвусмысленно, а штаны у окружающих оттопырились уж столь заметно, что даже и не чародейка поняла бы, что за мысли родятся в головах у команды этого непонятного корабля.
Похоже, прикинула Кармиса, деваться некуда, и либо ложись и терпи, когда все это кончится, либо шевели мозгами.
Она вспомнила рассказ старой Софи. Еще в бытность ученицей одной из Великих Маммбо, ее в порту Кадисты поймали подвыпившие матросы с фризского галеона, всего их было восемь человек, а она одна и притом без оружия…
Следуя заветам старухи Софии, Кармиса подняла на капитана безумный взгляд сквозь выбившиеся из хвоста на лицо волосы и широко улыбнулась-оскалилась:
— Пр-р-рокляну, — прорычала она страшным голосом, — ко дну пойдешь при первом же жалком шторме. У меня бабка ведьма, мать ведьма, а я… — она ткнула пальцем в лицо капитану, — седьмая дочь седьмой дочери! Тронешь меня — кровью умоешься, немочь нападет страшная — тело иссушит, душу вынет, разум загубит!.. А-а-а, вижу, как на дно опускается тело твое, и рыбы гложут кости твои! — взвыла она под конец анафемы и с удовлетворением заметила, как матросня в ужасе шарахнулась от нее на шаг.
Еще бы — лохматая, глазищи горят, завывает да руками страшно машет. Суеверный морской народ с такими предпочитал не связываться.
— Так ты колдовка? — пробормотал смуглый. — Так бы и сказала!
— Я морской маг поселения Эль-Котуи! — отчеканила она.
— Ежели ты маг, то почему ж в море болтаешься? — недоверчиво осведомился кто-то, вызвав пробежавший по толпе смешок.
— Ха, а ты много магов видел, что летний южак усмиряют? — бросила Кармиса.
— Эй, какого Змея? Капитана разбудили!
