– Истинно, – Вита передернула плечами, – я кушаю, а в спину словно смотрит кто.
Катя окинула взглядом компанию – действительно, все кроме Прота были при оружии. Даже Вита держала «наган» на подоле.
Предводительница язвить и издеваться не стала, только вздохнула:
– Вы, племя младое, незнакомое, совсем от природы отбились. Филина больше чем винтовок боитесь. Зря, между прочим. Лес, если без мандража по нему ходить, худого не сделает.
– Ага, вы еще скажите, добрый он, – пробормотал Пашка, вытирая чугунок пучком травы, – к ручью парню идти явно не хотелось. – А що, если волки? Или медведи?
– Медведи – это да, – Катя усмехнулась. – Против эскадрона медведей нам даже с пулеметом не устоять. Но, по счастью, медведи облавными охотами не увлекаются. Волки в летнюю пору разве что из любопытства придут на гостей взглянуть. Лес, он и не добрый, и не злой. Он сам по себе.
– Значит, вы в лесу бывали и ничего в нем не боитесь? – с обычной мрачностью поинтересовался Герман.
– Ну, почему, бешеных лис я опасаюсь. Цапнет такая, и готово. Ну, это я так, полушутя. С лесом, если разумно и уважительно к нему отнестись, можно прийти к согласию. Он ведь сдуревшую лису и стороной отвести может. Вы, ребята, с природой договориться пробуйте.
– Даже здесь? – спросил внимательно слушавший Прот.
– А почему же не здесь? – удивилась Катя. – Здешний лес почти такой же.
Герман чувствовал, что амазонка и мальчик говорят о чем-то, доступном только им. Ну и пусть. Оба одинаково сумасшедшие. Им и никаких лис не нужно. Мракобесы.
– Що, вот так встать и говорить? – недоверчиво спросила Вита. – Ой, та не смешите, Катерина Еорьевна.
Катя улыбнулась:
– Хочешь попробовать? Давай, дочь Сиона, не трусь. У тебя силы духа хватит.
– А що, мне теряти нечего, – пробормотала Вита. – Говорите, як потребно.
– Для начала от костра отвернись. Дай глазам к темноте привыкнуть.
Герман и Пашка переглянулись. Герман скривился – ну, барышни ворожить да гадать обожают, известное дело. Пашка, несмотря на вопиющий большевистский материализм, выглядел обеспокоенным. Пихнул локтем, указывая на Прота. Мальчик переглядывался с командиршей. Показалось, что не только Виту сейчас начинают учить общению с лесными духами.
– Я лес и дерева вижу, – прошептала девочка. – Що дальше?
– Выбери, кто из лесных главный на поляне.
В тишине тихо потрескивал угасающий костер, в чаще что-то тихо вздыхало, поскрипывало. Герману стало не по себе. «Кто из лесных главный?» Вдруг они и действительно стоят вокруг, смотрят из тьмы, немые, бесформенные?
Пашка потянул к себе на колени карабин. Катя положила руку ему на плечо. В тишине Вита ткнула пальцем:
– Вон он, старший.
Показывала девочка на сосну, стоявшую над спуском к ручью. Почему «он», почему «старший»? Сосна выглядела не самой высокой и не самой могучей.
– Посмотри, посмотри, – прошептала Катя, – глаза ее радостно сияли в отблесках костра.
Разыгрывает, что ли? Вряд ли, не в ее манере.
Герман вглядывался в темный силуэт дерева. Пламя костра уже не так мешало. Чем дольше смотрел, тем понятнее становилось – действительно «он». Может, и не самый высокий, но, пожалуй, самый древний.
– Нужно подойти. И просто поздороваться, – прошептала Катя.
Вита боязливо оглянулась. Герман ее понимал – сейчас встать и шагнуть от костра было еще страшнее, чем пять минут назад.
В тишине сидели, смотрели на «него». Это было несомненно глупо, но глупым почему-то не казалось.
– Пошли вместе, – прошептала Катя. – Кто пойдет?
– Если разом с кем, то я, – дрожащим голосом пролепетала Вита.
– Хорошо. Товарищ Павел?
– Что-то не хочется. Я лучше с тыла прикрою, – пробормотал Пашка.
– Ладно. Кто еще?
Ноги словно одеревенели. Встанешь – захрустят, сломаются пересохшими сучьями. Герман заставил себя выпрямиться.
– Не спеши, – тихонько предупредила Катя, легко поднимаясь. – Вите нужнее.
Вита шла в темноту маленькими шажочками. Наверняка чувствовала за спиной поддержку, но все равно прапорщик дивился дерзости маленькой иудейки. Сам он шел плечом к плечу с Катей, и то по спине пробегал озноб. Сзади едва слышно посапывал Прот.
Сосна возвышалась темная, настороженная. Ветви простирались над усыпанным хвойным ковром откосом. Снизу доносилось приглушенное журчание ручья.
– Теперь положи обе ладони на ствол. Мысленно скажи, что ничего дурного не желаешь, пришла на время, уйдешь своей дорогой. Ну, еще что-то уважительное скажи, – прошептала Катя.
Вита не шевелилась. Коснуться дерева было страшно.
– Не волнуйся, – мягко сказала Катя. – Ему тоже неспокойно. Просто коснись. Я бы коснулась первой, но тогда вы не прочувствуете.
Прот смотрел не на дерево. Не сводил взгляда с командирши. На нее действительно стоило смотреть. Катя сияла, даже крошечные морщинки на лбу сейчас разгладились. Лицо стало совсем юным, моложе, чем у Виты. В огромных глазах слились воедино и отблеск костра, и отсвет почти невидимых сквозь полог ветвей звезд, и даже серебристое отражение луны в прячущемся внизу ручье. «Какая же она амазонка? Должно быть, дриада», – потрясенно догадался Герман.
Вита боролась со страхом. Под кофточкой напряглись, шевельнулись лопатки, девочка подняла руки и, словно вкладывая в горнило кузнечного горна, прижала ладони к коре. Герману стало мучительно жалко эти растопыренные вздрагивающие пальчики, и он порывисто положил свои ладони сверху.
Сразу все кончилось. Ладошки у Виты были теплые, а кора шершавая. Страх исчез. Стало смешно – чего боялись? Ничего мистического. В нос мощно бил запах смолы, косы Виты тоже пахли смолой, да еще и полуденным солнцем. И лес, совсем обычный нормальный лес. Расступился, раскинулся вширь: вон там тянется нить железной дороги, вон там другая нить, – узкоколейная, с игрушечным мостиком над речушкой. Вот хутора вдоль опушки. Там дальше, на севере, остался городок. А здесь только лес, его сердце с заросшими логами, с осинником по краям болотец, с тысячами гнезд, нор, лёжек…
– По… получилось, – прошептала Вита. Они с прапорщиком одновременно оторвали руки от коры. Девочка понюхала ладонь и неуверенно хихикнула: – Смола…
Катя, улыбаясь, положила руки на ствол, на миг прижалась к коре лбом. Тут же, словно поздоровавшись со старым знакомым, оторвалась.
– Прот, попробуешь?
– Мне… мне, наверное, нельзя, – прохрипел мальчик.
Катя посмотрела на него. Огорченно надула губы, вздохнула:
– Может, ты и прав. Рискованно.
Прот кивнул, левое его плечо перекосилось больше обычного:
