— Это гравигенераторы, — сказал Кратов. — Они работают в новом режиме. Мы вышли в субсвет и приближаемся к планете… У вас потрясающий слух.
— Грациам, — усмехнулась Озма. — Благодарю.
2
Вошел т'гард Лихлэбр в сопровождении одного из своих громил. Его внешний вид разительно отличался от того, каким он предстал на Пляже Лемуров. Никакого показного легкомыслия. На смену игривым шортам и безрукавочке явились узкие бархатно-черные брюки с широкой желтой полосой сбоку на манер лампасов, а также застегнутый под горло светло-кремовый мундир с золотым шитьем. Узор на груди смахивал на раскидистое генеалогическое древо и, возможно, таковым и являлся, если принять во внимание титул его обладателя. На рукаве же имели место не то герб, не то воинская эмблема. Поверх этих ландшафтов были пущены четыре плетеных шнура— аксельбанта с кисточками на концах, с нарочитой небрежностью заткнутых за широкий кожаный пояс с какими-то петельками и крючочками. (При виде этого петушиного декора взгляд Озмы осветился чистым любопытством, впрочем — ненадолго; утонченная магиотка оценила убранство т'гарда как безвкусицу и не удержалась, дабы не состроить презрительную гримаску). На орлином носу т'гарда угнездилось несообразное с его дикарским обликом пенсне, в руке зажата была уже знакомая тросточка. Сопровождавший его эхайн тоже не выглядел босяком. Покрой его наряда в целом повторял облачение т'гарда, но брюки были того же цвета, что и мундир, без лампасов, золотых узоров не присутствовало вовсе, эмблема на рукаве вышита была серебром, а два шнура попросту болтались от плеча до пояса. Все это очень напоминало собой земную военную форму времен глобальных вооруженных противостояний и вряд ли было чем-то иным.
Т'гард коротко и неразборчиво каркнул — страж дернул головой, как испуганная птица, принял оружие на плечо и удалился. Должно быть, переодеваться к параду. Затем Лихлэбр обратил свой взор на пленников.
— Вы находитесь на территории Светлой Руки Эхайнора, — проскрипел он. — Ваши права личности ограничены. Распоряжения сопровожающих должны выполняться неукоснительно. И не будет неприятностей.
Кратов отметил, что словарный запас т'гарда значительно расширился. Значит, на Эльдорадо он старательно пускал пыль в глаза оппонентам, корча из себя косноязычного солдафона.
«Обезьяна в маске обезьяны…»
— Вы уже нарушили все мыслимые права личности, какие только существуют в Галактике, — сказал Кратов. — Вы повинны в смерти пятерых граждан Федерации. Вы обманом и насилием захватили нас и удерживаете здесь против воли…
— Что касается вас, — прервал его Лихлэбр, — то вы здесь по своей воле. И оставим эти препирательства до иных времен. Сейчас настала пора покинуть корабль — что мы все и сделаем.
— Я просто хотел поставить вас в известность, что не намерен мириться с таким положением вещей, — пожал плечами Кратов.
— Вы не убьете нас? — вдруг спросила Озма. Каменную физиономию т'гарда разрезала трещина спесивой улыбки.
— Вас — нет, — ответил он.
Он повернулся на каблуках и двинулся к выходу. Второй эхайн довольно миролюбивым жестом — гостеприимно раскрытые ладони, а не какой-нибудь грубый тычок в спину! — пригласил следовать за ним. Атмосфера явно изменилась, о чем красноречиво свидетельствовали и отсутствие видимого оружия, и эмо-фон конвоиров.
— Я же говорил, — шепнул Кратов на ухо Озме, поднимаясь из кресла.
Его качнуло — ноги были как ватные, не держали.
— Есть вещи хуже смерти, — упрямо возразила Озма.
— Глупости! Хуже смерти ничего не бывает…
Женщина не ответила. Ее рука быстрым, бездумным движением поправила прическу. «Да все с ней в порядке, — мысленно отметил Кратов. — Она может сколько угодно изображать из себя перепуганное дитя, но подсознательно уже успокоилась. И скоро на нее можно будет полагаться в своих планах. Осталось лишь выстроить эти самые чертовы планы…»
Они прошли через весь корабль, миновали тамбур и ступили на ребристую пластину трапа.
Поначалу Кратову померещилось, будто он снова угодил на Пляж Лемуров. Так же хлестал с черных ночных небес гадостный холодный ливень, так же завывал промозглый ветер, а из-за скал, словно вырезанных из черной бумаги и наклеенных на густо-пурпурный горизонт, долетал шум прибоя.
Но этот дождь, этот ветер… вся эта мерзкая непогодь несла чужие запахи.
— Где мы? — спросил Кратов тревожно.
— В Эхайноре, — произнес т'гард Лихлэбр. В его голосе легко читалась ирония — в удивительном сочетании с гордостью и нежностью.
3
Посадочная площадка осветилась множеством прожекторов. В перекрестиях лучей из темноты возникали массивные фигуры в плащах и широкополых шляпах. Т'гард не оборачиваясь поднял руку и взмахнул тросточкой — один из его подручных набросил ему на плечи точно такой же плащ из матово-черного хрустящего материала. Голову, впрочем, он оставил непокрытой.
Озма шла рядом с Кратовым, невольно теснясь к его локтю.
— Здесь плохо, — шептала она. — Ужасно. Холодно. Я хочу домой…
Кратов промолчал. Эти причитания были ему ножом острым по сердцу. Если бы он сразу принял всерьез слова Носова… да и Понтефракта, кстати! Если бы оценил всю угрозу, исходящую от непрошенных визитеров! Нужно было окружить девочку тройным заслоном телохранителей. Да не этих ротозеев из «секьюрити» Магистрата, а настоящих профессионалов. Буде такие сохранились еще на Земле… Что мешало собрать самых лучших из лучших и приставить к Озле, чтобы блюли ее неприкосновенность денно и нощно? А потом окружить их самыми непробиваемыми динозаврами из людей-2? А во внешнее кольцо набрать этих демонов с Тшарилха, что съели всех тамошних собак на методике «журавлиных наездников»?! Уж эти-то в клочья разорвали бы всю эту наглую гопу во главе с его хамским сиятельством…
Кратов осторожно обнял дрожащую Озму и привлек к себе. Удивительно, но на сей раз она не сопротивлялась.
— Все обойдется, — сказал он. — Мы выберемся отсюда. И очень скоро.
«Потому что, как я очень надеюсь, Носов и его рекруты уже на подлете», — прибавил он мысленно.
Широко расставив ноги, небрежно вертя тросточку между пальцев, т'гард Лихлэбр дожидался процессии встречающих.
Его мощная фигура, в тяжелых ниспадающих складках мокрого плаща, походила на монумент какому-нибудь древнему королю — разбойнику и головорезу. Шедший следом эхайн не оборачиваясь поднял растопыренную ладонь, приказывая остановиться на почтительном расстоянии. Все происходило в полном молчании, даже ветер приутих, и только дождь равнодушно и деловито продолжал шуршать своими струями.
Прожектор, пройдя вскользь по группе встречавших, выхватил из темноты их лица. Обычные эхайнские лица, для человеческого глаза практически неотличимые.
Однако Кратов сразу же уловил, как резко изменился строй мыслей Лихлэбра.
