— А и сам не знаю, — честно признал Зверь-Казак.
— Ладно, — буркнул Рыжий. — Придумаешь — расскажешь. Сценарий ясен?
— Вполне, — сказал Оскар, хотя и был явно недоволен.
— Чего яснее, лунная холера, — проговорил Ахонга.
— Тогда отметьтесь под контрактом. Менеджеры, церемонно уступая один другому место у столика, приложили к листу пластиковой бумаги личные перстни.
— Вы двое, — продолжал Рыжий Черт. — Пожмите клешни и поклянитесь, что не держите зла, не имеете личных счетов и не исполняете тайных обязательств по отношению друг к другу.
— Клянусь, — сказал Серп Люцифера, стеснительно улыбнулся и протянул руку.
— Чтоб я сгорел, — сказал Зверь-Казак.
— Вот, хорошо, — промолвил Рыжий Черт. — А уж после пятого раунда я закрываю контракт, и делайте что хотите. Хотите — целуйтесь, хотите — кусайтесь. В общем, разбирайтесь между собой. И пусть победит этот самый… сильнейший. Только чтобы без смертоубийств мне!..
Зверь-Казак, коротко стриженый, голый по пояс, в широких синих шароварах, туго перетянутый в талии красным кушаком и размалеванный до полной неузнаваемости, в подобающей псевдониму зверовидной маске, с ходу подловил Серпа на прием, оторвал от помоста и, зарычав, с маху шваркнул оземь. Прием был красивый, из классического дзюдо, к тому же проведен был в хорошем темпе, да еще двухметровым верзилой с мускулами Кинг-Конга, и публика одобрительно загудела. Серп Люцифера, в черном трико, с двумя черными косичками и пышными черными бакенбардами, привольно выбивавшимися из-под красной полумаски, тотчас же поднялся, но невооруженным глазом видно было, что он поплыл. И Зверь снова завалил его старым славянским приемом «ножницы», напрыгнув сбоку изумительно высоко и легко для своего веса. Ясно было, что на этот огромный зал, специально построенный для гладиаторских ристалищ, наползает сенсация. Руки многих потянулись ко вделанным в подлокотники терминалам — изменить ставки. На ринг пулей выскочили девчушки в легких до чрезвычайности нарядах, состоящих лишь из разрозненных ленточек, и пустились исполнять эротический танец, но на них не обращали большого внимания… После того, как в начале третьего раунда Серп вывалился за канаты и смял судейскую бригаду, динамический рейтинг Зверя вырос втрое, хотя прежде мало кто слышал это имя на этой планете и в ее окрестностях.
— Артисты! — шепотом гаркнул Ахонга. — Любо посмотреть, лунная холера! — И он полез за своим блокнотом для зарисовок.
Толстый Оскар промолчал, но на сей раз его круглую серую физиономию украшала улыбка довольства.
— Хорошо, — коротко кинул Рыжий Черт, жуя тлеющую сигару.
Ему следовало поддерживать свой образ прожженного дельца, и он тоже работал на совесть…
Тем временем Серп поднялся из своего угла, трудно мотая взлохмаченной головой, словно оглушенный бык, и вдруг тараном воткнулся в броневые щитки, что заменяли Зверю брюшной пресс. Похоже, он и сам не ожидал достигнутого этим эффекта, потому что несколько мгновений тупо следовал за летевшим через весь ринг Зверем, а уж возле канатов очухался и стал умело и безжалостно того метелить. Зрители застонали…
— Так, все, — сказал Рыжий Черт и наложил на контракт свой перстень. — Да пребудет воля твоя… и далее по тексту.
Он упрятал бумагу в непроницаемый для всех видов сканирующего излучения бювар, для верности подложил его себе под задницу и обратил проясневший взор к рингу. Впервые за все время поединка в его глазах засветилось искреннее любопытство. Серп упруго, словно и не было убийственных четырех раундов, вскочил навстречу явно подуставшему Зверю и — класс есть класс! — срубил его в прыжке. Терминалы уже не работали, ничего изменить было нельзя, рейтинг следовало оправдывать, и Серп Люцифера, выждав, когда противник привстанет на колено, снова завалил его коротким нисходящим цуки. Рефери, весь в белом, взмыленный не хуже бойцов, скомандовал отойти, и Серп отошел. Но Зверь еще не скис, хотя разница в возрасте — шестнадцать лет! старик! рухлядь! — давала себя знать, дыхания почти не было, перед глазами все плыло. Последний удар Серпа был силен, силен по-настоящему и направлен точно… Зверь оторвал голову от помоста, что по правилам означало его готовность продолжать схватку. Серп отодвинул рефери плечом и двинулся добивать. Не дойдя одного шага до распростертого Зверя, он получил внезапный, не так чтобы сильный и потому особенно обидный удар в колено, потерял равновесие, клюнул головой. И тут уж Зверь-Казак, мягко перекатившись через себя, достал его в челюсть сначала одной ногой, а затем сразу другой…
2
— Зачем вам это, доктор Кратов? — спросил Ахонга, стягивая с того легкие перчатки и принимаясь за маску, что не столько защищала, сколько превращала вполне обычное, не лишенное известной привлекательности лицо в дикую, кровожадную рожу. — Вы взрослый человек, состоятельный, не так чтобы глупый. К чему вам эти лишние приключения и, что особенно неприятно, побитая морда?
— Мне? — переспросил Кратов. — Мне это интересно. Я развлекаюсь.
— Надо думать, теперь-то вы развлеклись в полной мере? Кратов потрогал стремительно заплывающий глаз.
— Как вам сказать, — хмыкнул он. — Кое-какие эпизоды были явно лишними.
Ахонга убрал маску и придирчиво исследовал его лицо.
— Надо было закрываться получше, — проворчал он. — Не мальчик все же. Да и Серп — не девочка… Ну ничего, лунная холера. Как говорите вы, казаки, до свадьбы заживет.
— Да никакой я не казак! — засмеялся Кратов.
— Ерунда, — сказал Ахонга. — В России — все казаки. Я читал.
— Я не из России, — возразил Кратов. — Этнически я, безусловно, славянин. Но происхождение свое веду из монгольских полупустынь.
— Что же вы раньше мне не сказали? — расстроился Ахонга. — Я бы заявил вас на поединок под псевдонимом Зверь-Монгол…
— Да не похож я на монгола! — взвыл Кратов.
— Кого это волнует? — пожал плечами Ахонга. — Я тоже не похож на типичного «ахонга». Видите, какие у меня уши? А зубы? Разве у воина племени ахонга бывают такие зубы?!
— Разумеется, не бывают, — вынужден был согласиться Кратов.
— Тем не менее в боевом бизнесе все знают меня под этим именем. И что, кто-нибудь из блюстителей традиций явился предъявлять мне претензии? Скажу вам по секрету, — он пригнулся к самому уху Кратова. — Меня и зовут— то Иезус Менелик Африва.
— И что же? — осторожно осведомился Кратов.
— А то, — сказал Ахонга. — Что никакой я не ахонга, а бидхиба.
— Действительно, — смущенно промолвил Кратов. — Как это я сразу не догадался…
Ахонга хлопнул его по влажному загривку — измочаленные мышцы болезненно загудели.
— Снимайте штаны, доктор, — сказал он. — Я сделаю вам легкий массаж. Потом вы чем-нибудь прикроете свои достоинства, и я позову Лолиту, чтобы она хоть как-то привела в порядок вашу побитую морду. — Он оценивающе, словно работорговец на товар, глядел, как Кратов со вздохами и охами избавляется от маскарадного костюма. — Впрочем, это и не обязательно…
