— Дьявол! — воскликнула Рашида. — Есть на этой планете уголок, где можно спокойно и без посторонних глаз заниматься любовью с кем хочется?!
— Пожалуйста, — с готовностью сказал Торрент. — Где угодно, с кем угодно. Просто так сложилось, что ваш нынешний сексуальный партнер мне интересен. Стечение обстоятельств…
— Трагическое! — ввернула Рашида.
— В конце концов, никого ваш союз, кроме меня, не занимает. Да и меня он привлекает главным образом, как уникальный факт взаимной регрессивной адаптации двух социально удаленных объектов.
— Вот как это нынче называется, — хохотнул Кратов. — А ты все твердишь: судьба, судьба…
— Не вижу ничего смешного! — отрезала Рашида. — Терпеть не могу, когда заглядывают ко мне под одеяло… против моей воли!
— Поэтому-то я и здесь! — всплеснул руками Торренг. — Вот если вы дадите мне разрешение на то, что называете «заглядывать под одеяло», все нравственные конфликты окажутся мгновенно исчерпаны. У многих известных личностей были гораздо более бесцеремонные биографы! Я же отнюдь не собираюсь наблюдать за вами в самые интимные моменты… хотя, если вы позволите… — Кратов застонал. — Впрочем, не станем торопить события… а лишь присутствовать в почтительном отдалении, не исключающем, впрочем, прямого контакта…
— Кратов, с этого часа ты всегда задергиваешь шторы! — потребовала Рашида.
— Достаточно меня уведомить… — наседал Торрент.
— Все, хватит, — сказал Кратов, и юнец поспешно закрыл рот. — У меня такое ощущение, что я вдруг оказался в компании сумасшедших. Да и сам в одночасье слегка повредился рассудком.
— Ну и напрасно, — сказал Торрент с обидой. — Наверное, вы думаете, что я — какой-нибудь ветреный фигляр, которому нечем заняться?
— Вас удивит, насколько вы близки к истине, — пробормотал Кратов.
— Если на человеке клетчатые штаны, это еще не значит, что он клоун, изрек Торрент. — И коли я стал кратововедом, то это скорее моя беда, чем ваша. И не моя даже, а всей современной социопсихологии… Вы скользите по этому миру, диковинным образом не вливаясь в него, но и не отрываясь чересчур далеко. Вам, в сущности, нет дела ни до социума вокруг вас, ни до себя в отношениях и взаимодействиях с этим социумом. А я следую за вами и силюсь понять, отчего и как это вам удается. Потому что некоторые так не сумели. И потерпели нравственное фиаско!
— Надеюсь, в том нет моей вины?
— Зря иронизируете! Сейчас вам покровительствует фактор «запасной двери». Вам есть куда отступать, если вдруг наступит реакция отторжения. По крайней мере, вы питаете такую уверенность… Между тем, не всякому удается так легко вернуться в материнскую среду обитания, как вам. Древние говорили: «Нельзя дважды войти в одну и ту же реку». Человеческие сообщества на Земле и в Галактике развиваются по разным законам, и даже в разных темпах. И когда вы возвращаетесь, как вам кажется — «домой», это оказывается весьма болезненной процедурой. Рассогласование ваших ожиданий и реальных ощущений вас удивляет и раздражает. Вы пытаетесь понять, что произошло, ищете причину в себе и не находите. Тогда вы объясняете все обычным земным консерватизмом и на том успокаиваетесь. И не видите, стараетесь не видеть, что на самом деле это ничего не объясняет, что разрыв между вами и вашими родными, людьми близкими и дальними, продолжает расти, и вас никто не понимает, и вы не понимаете ничего…
— Это я как раз понимаю, — сказал Кратов.
— В восьмидесяти процентах случаев полной реабилитации так и не происходит. А в пяти процентах походит до суицида! Что мы видим? — в голосе недоросля прорезались занудные академические интонации — Человечество стремительно разделяется само в себе. В недрах биологического вида «хомо сапиенс» зарождается подвид «хомо сапиенс эктос». Недаром уроженцы дальних неблагоустроенных колоний и искусственных поселений уже называют себя «эктонами» и не питают сыновних чувств к планете-прародительнице. Каковой не всегда, кстати, является Земля… Здесь, по крайней мере, все понятно. Но и те, кто родился и вырос на Земле, а затем пережил пору созревания личности вне человеческой среды, в замкнутых и расово неоднородных сообществах Галактического Братства, как, например, вы, приобретают видовые признаки «эктонов». Попав же в естественную, казалось бы, среду обитания, они всегда испытывают необъяснимый дискомфорт. И очень часто им приходится наталкиваться на непонимание, а то и враждебность со стороны доминирующего социума. Представителям разных подвидов трудно сосуществовать. Что, к счастью, не всегда приводит к открытым конфликтам, но практически всегда — к внутренним, латентным. А выражается в психологическом разладе и влечет за собой самые неблагоприятные последствия. Те, кто может, покидают не принявшую их нейтрально-враждебную среду и возвращаются в Галактику. Те же, кто такой возможности лишен, находят другие способы самоизоляции. В том числе и суицид… Если бы удалось выявить все механизмы отторжения и научиться их подавлять, одновременно стимулируя процессы адаптации, разве это не послужило бы универсальным целям формирования пангалактической культуры?
— Ух ты! — неопределенно сказала Рашида.
— Хорошо ты поешь
ну спляши, хоть раз попробуй,
милая лягушка,
промолвил Кратов.
— Между прочим, ваше пристрастие к старинной восточной поэзии — тоже разновидность ментального эскапизма! — сообщил Торрент. — Отвратительное квакающее земноводное — это, разумеется, я?
— Естественно, — негромко проронила Рашида.
— Объясните мне, Торрент, — сказал Кратов. — Почему вы занялись социальными науками? А не эмбриомеханикой, скажем, или кулинарией?
— В известном смысле, вначале это была игра случая. А вот объясните вы мне, почему вы, человек, выросший в сугубо заземленной среде, среди песков и саксаулов, вдруг устремились к звездам?
— У нас в Оронго были очень ясные темные ночи, — сказал Кратов. — И еще:
Звезды в небесах
О, какие крупные!
О как высоко!
Мы с братом подолгу и часто глядели на эти звезды.
— И они казались вам далекими и недосягаемыми?
— Именно далекими и недосягаемыми.
— Я родился вне Земли, — сказал Торрент. — В замкнутом пространстве скучной планетарной базы «Гиппарх». Весь персонал которой состоял из двенадцати человек и не менялся долгие годы. Каждым утром я видел одни и те же лица, слышал одни и те же голоса, которые одинаковыми, стертыми от долгого употребления словами говорили об одном и том же. Изо дня в день, изо дня в день… Большое человечество казалось мне таким же далеким и недосягаемым, как ваши звезды.
— И в один прекрасный день вы поняли, что это только кажется.
— И увидел выход из тупика, — кивнул Торрент, — за которым блистал долгожданный фантастический мир моей мечты…
— И немедленно им воспользовались.
— Именно так все и было.
