– Я думал, он окажется больше, – и начал спускаться с последнего склона.
Их появление вызвало значительно меньше переполоха, нежели во внутренних королевствах вроде Бондрессея или Тетсприаха. Так же к ним отнеслись в Либондае; подобно Хамакассару, оживленный город на северном побережье Абокуа был космополитичным торговым портом, жители которого привыкли к виду странных путешественников из дальних стран. На первый взгляд различались эти два города лишь тем, что Хамакассар стоял на берегу реки, а не собственно на море, и был значительно крупнее.
Отсутствовали также и прохладные ветры, которые делали климат Либондая таким здоровым. Как и в Лакондах, речная долина, где вырос Хамакассар, была жаркой и влажной. Аналогичная система каналов и небольших протоков соединяла различные части обширной низинной метрополии, предоставляя населению дешевую и надежную транспортную сеть. Архитектура жилищ и коммерческих зданий, которые все чаще стали встречаться путникам, была занимательна, однако воображения не поражала. Пока они шли по довольно-таки разношерстным пригородам, им не попалось ничего удивительного или невиданного. Если не считать монолитов.
Находясь на расстоянии полумили один от другого, эти впечатляющие сооружения нависали над домами и полями, словно окаменевшие колоссы. Все они имели форму острого треугольника со скругленной вершиной. Будучи около двадцати футов шириной у основания, они сужались у гладких вершин, достигая, как прикинул Эхомба, сорока футов в высоту. В каждом монолите было отверстие – дыра шириной семь или восемь футов проходила через монолит недалеко от вершины.
Загадочные строения охватывали округу широкой дугой и тянулись на запад и восток, сколько хватал глаз. Они не охранялись и не были огорожены. По их гладким, слегка изъеденным сторонам не могли вскарабкаться любознательные дети. Они не отмечали участки земли – один стоял на берегу широкого неторопливого потока, другой примыкал к какому-нибудь амбару, а третий находился на краю проселочной дороги, по которой в данный момент шли путешественники. При отсутствии значительных гор или холмов загадочные объекты господствовали над равнинной местностью.
Сойдя с дороги, путники решили обследовать один из монолитов поближе. На ощупь изъеденный металл казался холодным и шероховатым.
– Я не узнаю материала. – Симна провел ногтем по поверхности. – Не железо и не сталь. По цвету вроде бронза, а зелени нигде нет. На открытом воздухе в таком климате бронза должна была позеленеть.
– Это зависит от состава сплава. – Эхомба осторожно постучал кулаком по серовато-коричневому монолиту. Судя по звуку, он был сплошной, а не полый. Очень много работы по литью при отсутствии какого-либо видимого немедленного результата, решил он. – Мне не известен ни такой сплав, ни такой металл.
– Мне тоже. – Запрокинув голову, Симна изучал треугольное отверстие, которое находилось в верхней части сооружения.
Хункапа Аюб навалился всем весом на переднюю часть монолита – тот не двинулся и даже не дрогнул. Кто бы его здесь ни воздвиг, стоял он на земле крепко.
– Для чего? Эхомба поразмыслил.
– Да для чего угодно, Хункапа. Может, это некие религиозные символы. Или древние пограничные знаки, показывающие, где заканчивалось старое королевство Хамакассар. Или просто часть какого-нибудь затейливого произведения искусства.
– Типично человеческая работа. Трата времени. – Алита искал на берегу ручья съедобных пресноводных моллюсков.
– Надо спросить у кого-нибудь из местных. Они должны знать. – Обтерев руки о юбку, Эхомба направился к дороге.
– Ага, спросить-то надо, – согласился Симна, – если бы кого-то удалось удержать на месте достаточно долго. При виде нас они не убегают, но я еще не видел ни одного человека, кто не поспешил бы спрятаться, если ему показалось, что мы приближаемся. – Состроив гримасу, северянин указал на двух непомерно крупных спутников. – Пусть кот и лохматый зверь спрячутся в поле, и тогда мы с тобой сможем подойти к дому, чтобы обитатели не захлопнули дверь у нас перед носом.
Вернувшись на дорогу, путешественники продолжили путь на север. Чем ближе они подходили к реке, тем чаще им встречались жители Хамакассара. Последние быстро уступали необычной четверке путь, впрочем, всегда вежливо.
– Нет нужды будоражить местных жителей. – Посох Эхомбы поднимал маленькое облачко пыли каждый раз, когда опускался на дорогу. – Я уверен, что мы узнаем о назначении монолитов, познакомившись с кем-нибудь в городе. – И он устремился вперед, шагая гораздо быстрее обычного.
– Эй, братец, я рад, что у тебя хорошее настроение, но не забывай, что не у всех такие длинные ноги.
– Извини. – Эхомба заставил себя идти медленнее. – Я не думал, что иду слишком быстро.
– Идешь? Да ты чуть ли не бежишь с тех самых пор, как мы спустились с холмов. – Симна ткнул большим пальцем через плечо. – У зверя ноги еще подлиннее твоих, у кота их вообще четыре, и мне за вами не угнаться.
– Это потому, что мы уже так близко. – В голосе пастуха слышалось несвойственное ему возбуждение.
– Близко к чему? – Тон северянина был отнюдь не таким радостным. – К кораблю, который, если еще повезет, перевезет нас через Семордрию, где потом нам сперва предстоит отыскать Эль-Ларимар? – Он издал грубый звук, сопроводив его не менее грубым жестом.
– Принимая во внимание, как много мы уже прошли и какие трудности преодолели, я полагаю, ты мог бы проявить некоторый оптимизм.
– Я реалист, Этиоль. – Симна наподдал ногой камушек, валявшийся на пути, и тот укатился в водосточную канаву, которая шла параллельно дороге.
– Реализм и оптимизм – не всегда взаимоисключающие понятия, мой друг.
– Ага, это все равно что сказать: красивая дочка и ее подозрительный отец всегда прекрасно ладят. – Он поглядел на встречную повозку, доверху груженную пастернаком и морковью. Одномастные токсондоны, тянувшие ее, не обратили внимания на путешественников, однако двое мужчин, сидевших на козлах, не отрывали глаз от Эхомбы и его спутников.
Монолиты на пути больше не встречались; очевидно, они образовывали только одну линию, которую четверка пересекла у окраины города. Однако здесь было множество иных архитектурных чудес, ослеплявших тех, кто попадал в Хамакассар впервые.
Более высоких зданий Эхомбе видеть не приходилось. Их фасады, взлетавшие на восемь и девять этажей над широкими деловыми улицами, были украшены прекрасными скульптурами и резьбой по камню. По запутанной сети проспектов и бульваров катили многочисленные телеги, а плоскодонные баржи и иные торговые суда до отказа заполняли городские каналы. Через них, в свою очередь, были перекинуты сотни изящных, однако полностью функциональных мостов, украшенных барельефами и художественным литьем. Несмотря на то что группа из четырех путешественников и вызывала определенный интерес, местные жители были слишком заняты, чтобы останавливаться и глазеть. Чем ближе путники подходили к порту, тем больше атмосфера насыщалась лихорадкой коммерции.
