— Это все видели.
— Но ты заметила, — подчеркнул Андрей.
— Я все, что с тобой связано, замечаю.
Он не услышал намека, таящегося в последних словах: слишком был поглощен своими проблемами.
— Это мне казалось, что у нас с Леной все нормально.
— А на самом деле?
— А на самом деле ей на меня плевать. Ей папик с деньгами нужен. Тачка, прикид и все дела. Привыкла, блин.
— Она так сказала? — тихо спросила Света.
— Разве вы так говорите?
Девушка понимающе улыбнулась:
— Сам догадался.
Борода промолчал.
— Тогда все очень плохо.
— Почему?
— Слова лгут, — протянула Света, глядя на огонь. — Слово — воробей, вылетело, и забыл на фиг. А если сердцем чувствуешь, что ей на тебя плевать, то…
— Блин, не хотел ведь об этом!
Андрей снова потянулся за бутылкой, передумал, вернул водку в рюкзак и собрался подняться. Но Света его удержала:
— Не уходи.
— Не понял?
— Чего непонятного? — огрызнулась девушка. — Пусть Ленка по ночному лесу шастает, раз ей нравится. А мне тут страшно.
Борода огляделся.
— В лагере?
Привыкший к походам парень не понимал, как может быть страшно у костра.
— Какая, к чертям, разница: лагерь или нет? Лес вокруг!
— А Женька где?
— В палатке дрыхнет, не добудишься.
— До сих пор спит?!
— Так он не такой крутой, как вы с Гариком. Вы вон прочихались и как огурчики. А этот… — Света скривилась. — Отрубился, как маленький. Наверняка до самого утра продрыхнет.
— А Гарик с Сашкой где?
— Угадай с трех раз.
— Еще не вернулись?
— А чего им возвращаться? Им весело.
Андрей провел рукой по лбу. И вновь легкая зависть при упоминании о Гарике: понятно, чем он сейчас занимается. Подумал. Протянул:
— Купаться ночью — это надолго.
— Вот и я о том же.
Борода внимательно посмотрел на девушку:
— Получается, Светка, мы с тобой одни? Ночью. У костра.
— Какой ты быстрый, — усмехнулась она. — У костра…
— А что не так?
— У костра не буду. В палатке.
— В твоей?
— В моей Женька спит.
— Точно! А я и забыл о нем.
— Я тоже.
Они рассмеялись. Поцеловались. А потом Борода помог Свете подняться на ноги и, обняв девушку за талию, повел к своей палатке.
Странно, но зла не было. Ненависть, что душила Лену еще двадцать минут назад, исчезла. Испарилась, уступив место опустошенности. Горькой опустошенности. Понимание, какой видят ее окружающие, безжалостное понимание, давным-давно загнанное в самый дальний уголок души, вдруг всплыло с пугающей отчетливостью. Вынырнуло, словно утопленник из черной воды, повернуло к девушке разлагающееся лицо, усмехнулось безгубым ртом. Протянуло корявые руки. Холодные, жадные руки. Похожие на те, что тискали ее тело несколько минут назад.
Стало тошно.
Кто она? Шлюха, раздвигающая ноги перед богатыми мужиками. Девочка без комплексов, которую можно пригласить «на природу» и там же, «на природе», впервые трахнуть. Без ухаживаний и цветов, наспех прошептав пару-тройку комплиментов, налив стакан водки. А что церемонии разводить? Раз пошла, значит, согласна.
«Первого ее помните? На „Мерседесе“ за ней приезжал, по ночным кабакам водил, брюлики дарил…»
«А чего ушел? Посадили?»
«Говорят, она как-то напилась в сауне и всех его дружков удовлетворила. Прямо при нем».
«Шлюха!»
«Ага. Да и не первым он у нее был. Девчонки рассказывали, она хвасталась, что еще в школе с физруком переспала…»
Забавные все-таки звери — люди.
Раз Сергей на «Мерседесе» приезжал, значит, бандит. А есть, между прочим, еще одно слово на букву «б» — бизнесмен. Удачливый бизнесмен. Но чтобы таким стать, надо не пиво по вечерам в парке жрать, а книжки умные читать. Два высших образования получить, два языка в совершенстве знать и работать по двенадцать часов в сутки. И ушел он потому, что за два года, которые они прожили вместе, Лена так и не забеременела. Как ни старалась. Сергей на одних только врачей больше тридцати тысяч баксов потратил, а еще к знахаркам ее водил, к «ведьмам», к экстрасенсам. Все без толку. А потом, на корпоративной вечеринке, он по пьяной лавочке переспал с собственной секретаршей, и она тут же залетела. А ребенок для Сергея — святое. Вот и вся история. Глупая. Как всегда.
Он предлагал сохранить отношения. Умолял остаться с ним. Как раз в положении содержанки. Но ведь это совсем не то, о чем мечтала Лена.
— Горько тебе, доченька?
Девушка вскрикнула и обернулась.
— Напугала? Извини, доченька, не подумала я, что ты шагов моих не услышишь. Извини.
— Ни-ичего, — пробормотала Лена. — Я… да, я не услышала. Испугалась.
Пальцы слегка дрожали, но девушка уже пришла в себя. Успокоилась и даже рассмотрела неожиданную гостью. Женщине за пятьдесят, но осанку еще не потеряла, фигура крепкая, статная. Одежда темная, сливается с лесными тенями. Юбка до пят, закрытая кофта с длинными рукавами, на голове платок. И черная полоса на глазах. В первый момент Лене показалось, что на женщине солнцезащитные очки, — едва не рассмеялась, но уже через мгновение девушка поняла: не очки — повязка. Именно повязка.
Гостья оказалось слепой.
— Вы…
— Да, доченька, да. Как летучая мышь.
— Но как же вы по лесу?
— Привыкла. Да и лес мне этот родной. Каждое деревце, почитай, знаю. На слух здесь хожу, на ощупь, сердцем смотрю. К тебе вот сердце привело. Горечь твою услышало и привело.
Лене стало стыдно. Неужели она что-то произнесла вслух?
— Нет, ты молчала, всхлипывала только.
— Тогда откуда вы знаете?
— А я, доченька, калека. — Женщина присела рядом и дотронулась пальцами до повязки. — Я, доченька, не вижу ничего, во тьме живу. И господь меня за это другим наделил. Чтобы, значит, не пропала я в темноте, понимаешь?
— Что же вы обо мне знаете?
— Я, доченька, много о тебе знаю. Но хочу, чтобы ты сама мне все сказала.
— Что сказала?
