А самое ужасное заключалось в том, что мне нечего было ответить. Сам связался с ведьмой. Забыл, что они смотрят на жизнь совсем по-другому.
— Предупреждать надо.
— Чем ты недоволен?
Орать на Вальку бессмысленно, в конце концов, он виноват лишь в том, что оказался моим соседом по комнате. А до старушки не добраться. Хотя… я посмотрел на мозоли. Если бабка готова платить, следует вытянуть из нее как можно больше.
Я вздохнул.
— Валька, это нечестно. Я горбатился на огороде, а вместо хорошего отдыха или какого-нибудь морального удовлетворения получаю еще одну бессонную ночь.
— Мне показалось, что с удовлетворением у тебя все в порядке, — заметил Гостюхин.
— Ну, перепихнулся я с этой красоткой, а что толку? Я ведь, получается, просто украл ее на одну ночь.
— Одну ночь украли у тебя, одну ночь украл ты. Все квиты.
— Вот именно: украл, украли… А я, между прочим, собирался в эти ночи готовиться к экзамену. Ты не забыл, что есть шанс сдаться досрочно?
Вальке не понравилось мое заявление. Очень не понравилось. Он отвел взгляд, помолчал некоторое время, после чего негромко бросил:
— Я думал, ты хочешь учиться честно.
— Тогда оставьте меня в покое. Вы нарушили мои планы, а не наоборот.
Теперь он не нашелся, как возразить.
— Я передам бабушке твое пожелание, — сказал он. — Но давай договоримся: мы мухлюем с экзаменами в первый и последний раз. — Валька помолчал. — Я себе этого не позволяю.
Я знал, что Гостюхин не врет — видел, с каким рвением просиживает он за учебниками и сколь внимателен на лекциях. Валька хотел выучиться сам, и на мгновение мне стало немного стыдно.
— Обещаю, что больше не буду просить тебя или твою бабушку помогать мне с учебой. Сегодня в первый и последний раз.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Договорились.
Получив обещание. Валька успокоился настолько, что позволил себе еще одну откровенность:
— Ты наверняка будешь об этом думать, поэтому скажу сразу: с девчонками я тоже не мухлюю. Не поступаю с ними так, как бабушка обошлась с Лидой.
— Но они к тебе липнут, — улыбнулся я.
— Ко мне, — подчеркнул Валька. — Ко мне.
В коридоре появился профессор, мы направились к дверям аудитории, и поэтому последнюю фразу Гостюхин произнес на ходу:
— Кстати, предыдущую плату придется отдать.
— Как ты это себе представляешь?
Валька не ответил.
Прелесть досрочного экзамена заключалась в том, что принимал его не профессор, а доцент той же кафедры, который вел в нашей группе семинары по предмету. Называть его мягким преподавателем я бы не стал — требовал доцент довольно жестко, но до волчары-профессора ему было расти и расти.
Мы заходили в аудиторию группами по пять человек. Клали зачетки, тянули билеты и усаживались готовиться. Все как во время настоящего экзамена. Стол доцента стоял в дальнем углу, и поэтому никто из однокурсников не слышал нашего с преподавателем разговора.
— Первый вопрос?
Эту тему я знал довольно хорошо и ответил весьма и весьма прилично. Доцент остался доволен.
— Второй вопрос, пожалуйста.
Я честно сознался, что понятия не имею, как на него отвечать. Доцент невозмутимо кивнул и попросил показать задачу. Которую я решил не совсем корректно.
Указав мне на ошибки, преподаватель задумчиво уставился в потолок и пробубнил:
— Что же мне с вами делать?
— Не знаю, — честно ответил я.
— В некоторых разделах вы, безусловно, плаваете.
— Увы.
— Но в целом впечатление благоприятное.
Он взял мою зачетку и вывел: «отлично». Правда, потом строго глянул на меня поверх очков и произнес:
— Но это аванс. В следующий раз при таких ответах сможете рассчитывать только на «хорошо».
— В следующий раз я подготовлюсь лучше.
— Надеюсь.
Вывалившись из аудитории, я подпрыгнул едва не до потолка: бабушка не подкачала!
А Лидочку я встретил чуть позже, в коридоре общежития.
Увидев ее, я сначала растерялся, но потом решил: была ни была! — и поздоровался. Без всяких двусмысленных улыбочек или хитрых взглядов. Просто поздоровался. Вежливо.
И получил пощечину.
— Мерзавец! — Она ударила меня еще раз. — Скотина!
Гордо вскинула голову, повернулась и пошла прочь.
Я же был слишком ошарашен, чтобы как-то реагировать. Молча вошел в комнату, бросил на пол сумку и удивленно посмотрел на Гостюхина.
— Лидочка дала мне пощечину.
— Бабушка забрала предыдущую плату, — невозмутимо объяснил Валька. — Сейчас Лида думает, что ты напоил ее вином и трахнул, воспользовавшись, так сказать, ситуацией.
— Но мы ничего не пили!
— Не волнуйся, старик, она слишком горда, чтобы рассказать кому-нибудь о…
Я ударил Вальку в лицо. Он, разумеется, ответил, и мы подрались.
Потом мы три дня не разговаривали, и за эти дни я понял, насколько был глуп. И еще — насколько все серьезно. И еще — что это не для меня.
Но ведь Валька мой друг!
Через неделю его бабушке потребовалось распилить и наколоть пару кубометров дров. На этот раз она поступила честно: спросила, не помогу ли я?
Я помог.
Но плату требовать не стал.
Если вы думаете, что наши с Валькой отношения вернулись в обычное русло сами собой, что в один прекрасный день мы посмотрели в глаза друг другу и поняли, что пора перестать дуться, то вы ошибаетесь.
Была причина.
Серьезная причина.
И очень красивая к тому же.
Крупная и развратная.
С большой грудью, широкими бедрами и узкой талией. С чувственным ртом, длиннющими волосами и манящими зелеными глазами.
Черноволосая.
Как эта «причина» сумела войти в комнату, я не знаю. Сумела, и все. Когда я вернулся из института, женщина сидела на Валькиной кровати и гладила Шамана. На меня она взглянула без интереса:
— Ты его друг?
— Да, — поколебавшись, ответил я.
— Когда он придет?
— Минут через десять.
Я видел, что Валька заканчивает обедать, и знал, что после он обязательно отправится в общагу.
