Он задумчиво погладил подбородок и улыбнулся.
К чему идти в кровать, если все равно не заснешь? Слитком высоко напряжение, слишком много неприятных мыслей лезет в голову. Не следует мучить самого себя, когда можно заняться гораздо более приятным делом.
Зарема не спала. То ли догадывалась, что Батоев вновь заявится в ее комнату, то ли не могла уснуть.
В эту ночь в Москве не спали много людей.
Девушка сидела в кресле, подобрав под себя ноги, и не пошевелилась даже после того, как Мустафа остановился перед ней.
— Я подумал, что тебе скучно, — произнес Батоев после короткой паузы и принялся расстегивать рубашку. — Да и мне чего-то не спится.
— У тебя неприятности с Абдуллой?
Но на этот раз Мустафа был готов к проявлению дерзости и лишь усмехнулся:
— Не бери в голову, красавица, я все улажу.
Зарема чуть пошевелилась, тонкая ткань ночной сорочки пришла в движение, и Батоев увидел упругую выпуклость груди. Его ноздри раздулись, руки слегка задрожали, и последняя пуговица рубашки не расстегнулась — оторвалась.
«Девка сводит меня с ума!»
Что значит — делает слабым, уязвимым.
Но и не желать Зарему Мустафа не мог. Он мечтал о мгновении близости, жаждал прикоснуться к бархатистой коже, зарыться лицом в длинные черные волосы, вдохнуть ее аромат, почувствовать жадную мягкость губ.
Оставался лишь один выход.
Батоев перестал расстегивать брючный ремень и резко, очень жестко ударил девушку кулаком в голову. Зарема промолчала. Удар бросил ее на спинку кресла, но девушка не издала ни звука. Медленно вернулась в прежнюю позу и замерла. Вот только бретелька сорочки соскользнула с плеча, обнажив правую грудь. Поправлять одежду Зарема не стала. Мустафа издал глухое рычание и следующим ударом бросил девушку на пол.
Что последует дальше, девушка знала — не в первый раз знакомилась с людьми, подобными Батоеву. Они боятся проявить слабость, а потому… Или ее будут долго и жестоко бить, или долго и жестоко насиловать. Ни то, ни другое девушку не устраивало.
— Остановись! — Зарема ловко откатилась в сторону и вскочила на ноги, одновременно успев вернуть на место бретельку. — Стой!
— Что? — Мустафа замер.
Ненадолго. Через несколько мгновений удивление пройдет, и его ярость удесятерится. Нужно спешить!
— Я могу тебе помочь!
— В чем?
— Перстень!
Батоев недоверчиво посмотрел на девушку:
— Говори.
— Я помогу найти его.
— Каким образом?
Зарема грустно улыбнулась:
— Он мне не чужой. Мы чувствуем друг друга.
Пару секунд Мустафа обдумывал слова девушки.
Затем в его глазах вспыхнули недобрые огоньки, и Батоев зло процедил:
— Ты могла мне помочь с самого начала!
— Я тебя совсем не знала. И не была уверена, что с тобой мне будет лучше, чем с Абдуллой.
— А теперь уверена?
В его голосе прозвучало мужское самодовольство, но следующие слова Заремы заставили Батоева поморщиться.
— Мы заключим сделку, Мустафа. Ты поклянешься именем Аллаха.
Батоев задумчиво оглядел Зарему, поднял с пола рубашку, накинул ее, уселся в кресло и взялся за сигареты.
— Твои условия?
— Ты не будешь меня бить или приказывать кому-нибудь меня бить.
— Боишься боли?
— Мне неприятен процесс.
— Понимаю. Что еще?
— Ты не будешь со мной спать, если я не захочу этого сама, и не будешь приказывать кому-нибудь со мной спать.
Мустафа молчал две очень глубокие затяжки. Услышав условие Заремы, он едва не задал ей ехидный вопрос, но сумел сдержаться. Опасаясь получить ответ, аналогичный предыдущему.
— То есть я потеряю возможность наказывать тебя.
— Когда ты станешь хозяином перстня, я буду слушаться тебя беспрекословно, — тихо ответила девушка. — А срывать на мне зло не надо.
— Ибрагим тебя избаловал, — буркнул Батоев.
— Не думаю, — улыбнулась Зарема. — Просто случай уж очень удобный.
— Я могу найти перстень сам.
— Не спорю. Но знаешь, что я с тобой сделаю, если перстень окажется у Абдуллы? — Девушка встала перед Мустафой на колени, положила руки ему на бедра, заглянула в глаза. Ночная сорочка вновь не скрывала ее прелестей, но Батоев не испытывал возбуждения. — Сначала я расскажу сыну Ибрагима обо всех пытках, которые знаю, и мы вместе выберем из них самую подходящую. Потом…
— Пока ты в моей власти, — мягко напомнил Мустафа.
— Я готова служить тебе, — невинно отозвалась девушка. — Разве не так?
Батоев угрюмо посмотрел на девушку. Будучи человеком умным, он уже просчитал последствия ее предложения. Никакой близости без ее согласия. А ведь тянет. Тянет, черт побери! Избивая Зарему, Мустафа мечтал о ней. Нанося удары — желал целовать. Красавица свела его с ума в момент их первой встречи. Ее улыбка, ее глаза, ее фигура… Несколько лет Батоев искал подружку, хотя бы частично похожую на Зарему, и в каждой находил изъян. Хрупкая Зарема была совершенна. И отказаться от нее теперь, узнав ее сладость? Мустафа знал, что не сможет не думать о девушке. Знал, что, согласившись на условия, станет рабом Заремы, будет униженно умолять ее о близости, будет валяться у нее в ногах, исполнять любые прихоти ради нескольких часов наслаждения.
Слабость.
Слабость, за которую ему всегда будет стыдно.
Но есть и другая сторона медали.
Власть.
Если он не сумеет заполучить перстень, то лишится всего. Потеряет положение и богатство. Зарема с удовольствием сдерет с него кожу.
И будет служить Абдулле.
И будет спать с Абдуллой.
Что лучше? Какое решение правильное?
Мустафа колебался недолго. Чувства можно убить. Жизнь дается один раз. Проклятая девка нашла верный ход, сумела воспользоваться ситуацией к своей выгоде, и впереди Батоева ожидает масса неприятных мгновений. Зато у него будет это самое «впереди».
— Я согласен с твоими условиями, — медленно произнес Мустафа. — Но чем я буду клясться?
— Если ты нарушишь хоть один пункт договора, я получаю свободу, — просто ответила Зарема.
Мог бы и не спрашивать.
Батоев раздавил окурок о стеклянную столешницу элегантного столика и принял окончательное решение.
