Книга Отечественная война 2012 года, страница 81. Автор книги Александр Тюрин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Отечественная война 2012 года»

Cтраница 81

Подозрительно она прилипчивая. Может, агент вражеской разведки? Ну, ты меня своими женскими чарами не возьмешь. Меня десять минут назад такая сексапилка обнимала, не тебе чета.

С другой стороны, «веди себя естественно»... Пока я еще собирался с мыслями, поддерживать или не поддерживать разговор с девицей по имени Нина, около меня щелкнул каблуками какой-то кент в форме, с широкой «соплей» на обшлаге рукава. Судовой офицер, похоже. Выше меня на голову, сразу видно атлет, умница, космический волк. Рядом с такими типами у меня всегда появлялось ощущение, что у Господа Бога явно не хватало материала во время моего изготовления, или Он сильно торопился. Только сейчас не мандражировать, я же в смокинге, и этот офицер не выше меня, а длиннее, как выразился бы Наполеон.

– Ага, один известный господин. И не успели вступить на борт, как закадрили девушку. А вдруг девушка уже занята? Черт возьми, Нина, у нас, похоже, будет немало хлопот с этим бабником... Майкл Зайтсеф, старший помощник капитана, – представился офицер.

Этот мистер Зайтсеф из амрашей, хотя и свежеиспеченный. Произношение у него шибко стандартное, «гипноз-инглиш» явно через нейроинтерфейс получен.

– А у меня мама была капитаном, правда, милиции, – отозвался я. Внутреннее напряжение дало о себе знать хрипотцой в голосе.

Старпом испытующе посмотрел на девицу, а девица хитро посмотрела на него. Они, между прочим, особыми взглядами обменялись, может, заподозрили чего. Ой, страшно, потекли молекулы ужаса, как бы наносенсоры не почуяли.

– Миша, у тебя скоро вахта, надо ж еще побриться, подмыться, – сказала Нина в стиле, подходящем для общения с близким другом.

– У меня рука не дотягивается, не потрешь ли спинку? – предложил старпом Зайтсеф в еще более дружеском стиле, неслышно сообщая мне: «Ты хоть и важняк, но девка-то, в общем, моя».

– Катись, жестянка, – закруглилась Макарова-Нильсен на русском и повернулась ко мне. А старпом щелкнул каблуками и отвалил. Столько нервов попортил, гад...

– Итак, я вас заарканила, куда теперь тащить? – невинным голосом поинтересовалась Макарова-Нильсен.

Вот напасть. И что мне в компании с этой девицей делать? В кармане ни РУБЛЕй, ни кредитных карт. Подпольщики – такие жмоты. И при этом я как бы миллиардер. Надо хоть пальцы веером растопырить и изображать понты.

– Куда-куда, рестораны надоели, гольф и казино тоже... тащите на космос посмотреть, на прогулочную палубу, – вовремя пришло мне в голову...

Космос был как всегда на высоте, ведь его не могли испортить ни мусор, ни смог. Из рук робофициантки своевременно возник бесплатный коктейль. Я размягчился и, наконец, смог обозреть все стандартные космические красоты. Тут и дифракция света в кольцах Великого Змея, и голубой затянутый облачной вуалью арбуз Земли, и терминатор, наползающий чернильной кляксой на беззаботные Францию с Италией, и оранжевая клякса солетты, и яркие факелы патрульных бомберов, и веселые брызги космических островов, и бесконечная россыпь звезд, превращающаяся в яркий туман. А ближе ко второму кольцу Змея – сферический Дримлэнд, который вот-вот должен достроиться и войти в эксплуатацию. «Страна грез» была окружена аурой из нанокристаллов, в которой вспыхивали задорные рекламные лозунги. Я даже различил надпись «Интеллектуальный презерватив Нана – лучший путеводитель в ближнем космосе». Ладно, мне и без рекламы известно, что Змей есть высочайшее достижение человеческой мысли и инженерного искусства. Да только ли человеческой? Может, еще и античеловеческой? Великий Змей, обвивший Землю, является по совместительству и Великой Пиявкой. Как иначе еще объяснять, что ему становится все лучше и веселее, в то время как мне и нашей «транснациональной корпорации», занимающейся сбором стеклотары, все хреновее.

– Scientia atque virtute malorum angelorum magicae artes exorcentur [30] , заметил я спутнице, удержав при себе недовольство ходом мирового процесса.

– Да вы еще спец в латыни! Какой вы многогранный! – воскликнула девушка, готовая восхищаться любым словам «многогранного» человека. Главное, чтобы она не переусердствовала, а то нам обоим станет неловко.

– Какой там спец. Вот Аверинцев был и другие настоящие таланты. А я просто уважаю исчезнувшие языки.

«К ним скоро будет добавлен и русский, не зря „Амраш“ так старался».

– Да, я читала в светской хронике вашу биографию. Вы – Идеальный Мужчина. Тем более идеальный, что сделали себя из далеко не лучшего материала.

Пока что Макарова-Нильсен добросовестно принимает меня за этого оборотня Грамматикова. Безусловно, в газетах можно найти его биографию, у каждого, так сказать, человека она должна иметься. Но, должно быть, оборотень выдал мою биографию в причесанном виде, про пищевой институт там едва ли полслова. Может, сказать девчонке, что я еще создал первую программу машинного перевода с русского на латынь и обратно. Стоп, я же не напрашиваюсь на лесть и незамысловатое восхищение? Или напрашиваюсь? Я, наверное, подсознательно хочу скомпенсировать слова своей женушки, которая объясняла мои бескорыстные изыскания проявлениями лакунарного слабоумия. У меня в подкорке таких «объяснений» накопился, наверное, целый пуд.

– А давайте, Нина, на ты. Я, кстати, не идеальный, я – бесконечный. «Не зри внешняя моя, но воззри внутренняя моя», как говаривали незаслуженно забытые предки. Я люблю смотреть в бесконечность, например в глубину космоса, потому что и бесконечность в этот момент смотрит в меня. Abissus abyssum invocat [31] .

«Да заткнись ты со своими пословицами, – сказал я сам себе. – Ты словно хочешь доказать господину оборотню, что он еще хуже знает древние языки».

– А я при общении с Бездной чувствую свою крохотность и незаметность на карте мира. – Нина совсем по-девчоночьи надула губки.

– Крохотность сливается с бесконечностью, потому что все идет по кругу... Я вот когда-то думал, что стану великим, в смысле, не персонажем светской хроники, а никому не известным героем, ответственным за судьбы всего мира. Дескать, пребывая инкогнито для широкой публики и прессы, оставаясь затворником, отшельником и столпником, натворю великих дел. Например, напишу интеллектуальную программу, способную распознавать и переводить любую речь, даже мысленную, чтобы не осталось на свете молчаливых, непонятых и бессловесных. Создам эволюционизирующую техножизнь, способную понимать наш язык и нашу мысль, которая станет товарищем, а может, и поводырем человеку. А в конце концов меня зарежет в подъезде какая-нибудь эгоистичная личность, которой не понравилась моя рожа, и уж после этого мир узнает, какого сына потерял...

– Почему это зарежут в подъезде? Еще скажи, консервным ножом. Почему не пуля завистника, как у Джона Леннона?

– Нет, Ниночка, если есть завистники, значит, я не тот великий, каким хотел стать. Пусть лучше кончина наступит от передозировки, только не наркотиков, а варенья... Но проблема в другом: чем больше думаешь о великих делах на пользу всего человечества, тем меньше у тебя получается. Чем меньше у тебя получается, тем дальше ты от великих дел и ближе к делам самым мелким, противным.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация