Какая насмешка! Какой цинизм! В самой кровопролитной из всех наших войн, в Гражданской, мы, жители Севера, огнем и мечом подчинили себе наших братьев на Юге. Теперь же, когда мы смотрим фильм под названием «Унесенные ветром» у себя на Севере, мы освистываем солдат из армии северян и вместе с южанами с ненавистью и отвращением произносим имя генерала, нанесшего Югу смертельный удар. Все это мы делаем из мучительного сознания вины, признавая ту вопиющую несправедливость, какую совершили против своих братьев. Ошибки мы осознаем пятьдесят, сто, пятьсот лет спустя. Понимая, как надо было поступить в прошлом, мы не знаем, как вести себя в будущем. Надо понимать это сейчас, говорю я. Будущее в наших руках. Сегодняшний день готовит его. Люди, требующие от нас, чтобы мы убивали, принадлежат не будущему, а прошлому.
Я не берусь утверждать, что люди, видящие в войне последнюю надежду, обязательно плохие, хуже всех остальных, но заявляю, что они глупы, страдают недостатком воображения, великодушия и мудрости. Когда они говорят о войне как о последней надежде, можем ли мы быть уверены, что для сохранения мира испробованы все средства? Боюсь, что нет. Боюсь, такой жалкий миротворец, как Чемберлен, сделал крайне мало, чтобы отвратить неизбежное. Какая заслуга в том, чтобы притворяться, будто стремишься к миру, если не хочешь пойти на уступки и сгладить конфликт? Легко говорить, что хочешь мира, когда ты сильнее, когда у тебя есть все необходимое, чего нет у других. Тот, кто доведен до такого отчаянного положения, что решается на открытый конфликт, не станет играть по правилам. Естественно, что именно он возмутитель спокойствия. Но что заставило его нарушить мир? Одна лишь злая воля? Дьявольская алчность, зависть, ненависть? Даже тот, кто считает, что немцы отравлены злобой, должен признать, что и мы, противостоящие им, не пылаем к ним любовью. Ненависть не приходит ниоткуда, она не зародится у народа, окруженного любящими, доброжелательными соседями. В психозе немецкого народа нет никакой тайны. Нет тайны и в нежелании британских империалистов расстаться с незаконно обретенной собственностью. Нет ничего таинственного и в отсутствии у американского народа желания вступить в войну за судьбу империи, которая всегда была враждебна к нашим насущным интересам...
Мой дорогой Фред, прошло добрых три года с момента написания этого письма. Война все еще продолжается, и никто не знает, когда она закончится и чем. На днях я получил письмо от нашего друга Клода Хоктона, где он пишет: «Относительно этой войны у меня два предчувствия (думать о ней, конечно, нельзя). Первое — то, что закончится она каким-то немыслимым образом; а второе — то, что она только эпизод в чем-то большем, что нам трудно вообразить».
Ты, наверное, удивлен, почему я так долго не обнародовал свой ответ на твое письмо. Я сознательно ждал, когда исход войны будет очевиден. Когда на горизонте маячит победа, люди начинают вновь думать о мире. Каким он будет? Вечным? Военачальники уже заняты подготовкой переговоров: они собираются подписать новый мирный договор. По поводу него у меня нет сомнений: это будет самый дорогостоящий договор в истории человечества, а действовать он будет только до очередной войны. Так что, да пребудет с тобой мир — до следующей войны!
Генри
Июнь 25, 1944
Убей убийцу! Часть 2
В мире воцарился мрак. Похоже, человечество намерено решить свои проблемы силой. Никто не может остановить волну ненависти. Мы во власти космических сил, и каждый делает что может или должен.
Каждому человеку эта война принесет свое. Жизни миллионов мужчин и женщин принесут в жертву; миллионы других получат тяжелые увечья. Одинаково пострадают невинные и виновные, мудрецы и глупцы. Ситуация вышла из-под контроля — теперь мы в руках Судьбы.
Бесполезно говорить, что это не должно было случиться. Нам надо не спрашивать, что происходит, а примириться с этим. Однако существует тысяча способов принять неизбежное. От того, как именно мы его примем, зависит, сможем ли мы потом что-либо изменить. Нет ничего такого, чего нельзя было бы исправить. Все значение жизни умещается в слове «страдание». То, что весь мир страдает одновременно, — чрезвычайно важный факт*. Такого раньше никогда не было. Это дает нам шанс, и в нашей воле воспользоваться им или нет.
* Не весь мир — преимущественно «цивилизованные» народы. — Примеч. авт.
Я хочу высказать свое личное мнение по поводу того, как можно распорядиться такой возможностью. Мы, американский народ, до последнего не вступавшие в этот международный конфликт, теперь тоже втянуты в него. Признаем мы это или нет, верим ли в себя так, как верят в нас другие народы, — в любом случае мы сейчас надежда человечества. Это как раз то, на чем созидалась Америка. Так пусть же и теперь это будет нашим оплотом.
Для чего мы вступили в войну? Чтобы расширить нашу империю, увеличить владения, добиться господства над другими нациями? Думаю, преобладающая часть американцев на это твердо ответит: нет! Как и другие народы, нас ввели в заблуждение. Кроме того, мы стали черствыми и равнодушными. В этом — наш грех. Сейчас мы готовы испить чашу уготованных нам страданий вместе с праведниками и грешниками. Более того, мы намерены вынести то, чего никогда не выносили прежде. Это стало очевидно в день объявления войны. Что мы как народ можем сделать помимо того, чего ждут от нас союзники? Мы можем быть великодушными и дальнозоркими, можем быть твердыми, как сталь, и в то же время мудрыми и чуткими, когда придет время. Для нас нет ничего невозможного, потому что мы — избранный народ. Когда наши предки впервые высадились на этой земле, их приветствовали, как богов. Но, к нашему стыду, они вели себя как дьяволы. Они искали не дружбы, а золота. Теперь мы отвечаем за их грехи. Мы расплачиваемся за то, что совершили наши предки. Они бежали из тюрем, в которые заключили себя сами, потому что им привиделся Рай. Если бы они вели себя как боги, за которых их приняли коренные жители континента, они обрели бы тот Рай, который искали. Но они были людьми и забыли свою мечту о Рае. Мечту трудно убить: она витает неподалеку, даже если воспоминание о ней уже стерлось в памяти. Эта прекрасная мечта по-прежнему ассоциируется с Америкой во всех уголках света. Жаль, что мы, американцы, способствовали укоренению ложного толкования этой мечты и, таким образом, принесли миру еще больше вреда. Мы создали впечатление, что Америка — место, где богатеешь. Мы сделали упор на богатстве, а не на возможностях. Из-за своей алчности мы убили курицу, несущую золотые яйца. И все же, несмотря на нашу трагическую ошибку, мы знаем, что эта «курица» была. Теперь мы подошли к моменту, когда просто обязаны вразумительно растолковать эту легенду.
Какая же прекрасная возможность была у американских колонистов? Служить человечеству, принести в мир просвещение и справедливость. Со времени создания республики у нас не было врагов, за исключением метрополии, то бишь Англии. Нас окружали друзья. Единственная большая война была междоусобной. Но в предыдущей войне нас втянули в мировой конфликт, суть которого мы понимали лишь частично. Когда война закончилась, мы вновь постарались укрыться в нашей удобной раковине, не желая нести ответственность, которую возложили на себя, оказавшись среди участников масштабного конфликта. Мы отклонили предложение заседать в Гаагском трибунале и принимать участие в разработке первого, чернового варианта международных законов и правил. В течение ряда лет мы отказывались признать единственное правительство, которое извлекло уроки из войны и стремилось создать более разумный и справедливый порядок на земле. С появлением диктаторов мы палец о палец не ударили, только сидели и смотрели, как они проглатывают и порабощают маленькие страны, одну за другой. Когда пала Франция, мы почувствовали горечь и боль. Мы кричали: «Позор!» — хотя ничем не помогли ей. Мы позволили бы и Англии пережить ту же участь, но англичане вылеплены из другого теста. Вплоть до предательского нападения японцев, которое можно было, учитывая полученные уроки, предвидеть, мы размышляли, какой курс избрать. И вот теперь внезапно объединились и, как и в предыдущей войне, делаем вид, что сражаемся за свободу человечества. Журналисты делают все возможное, чтобы заставить американский народ поверить в эту прекрасную легенду, хорошо зная, что в основе психологии американцев лежит иллюзорное представление о мире: в нас хватает ярости и деловитости, чтобы убивать, но только в том случае, если мы видим в себе спасителей мира и современных крестоносцев. «Наконец-то, — прочитал я в газете, — нация охвачена единым порывом; настал великий момент, и Америка шагает в такт героическому маршу. Мы отказались от пустяков, равнодушия и страха, взяли на себя ответственность за судьбу мира и все, как один, повернулись к сияющей звезде». Дальше в том же духе — говорильня и трескотня до заключительной фразы: «Никаких компромиссов — вплоть до победы»*.
