Именно в этот момент мы и обнаружили, что Кромвель становится неуправляемым. Чтобы сделать ему искусственное дыхание, пришлось снять с него пиджак, жилет, рубашку и майку. Естественно, всю основную работу выполнял Кронский, а я просто тузил Кромвеля кулаками или похлопывал ладонями его по груди. Удобно растянувшийся во весь рост на полу Кромвель, казалось, не спешил одеваться. Он говорил, что чувствует себя так прекрасно, что ему лень пальцем пошевелить. В общем, он хотел бы на пару минут вздремнуть. И Кромвель на ощупь потянулся к дивану, задавая себе, наверное, тот же вопрос, что мысленно мучил и меня: сможет ли он переместиться в еще более удобное положение, не вставая на ноги?
Он вполне мог заснуть у нас дома, что в планы наши отнюдь не входило и серьезно меня встревожило. И мы стали вести себя как самые настоящие клоуны: норовили, к изумлению бедного Кромвеля, поставить его на голову, гримасничали, почесывались, как обезьяны… все, что угодно, лишь бы не дать его отяжелевшим векам закрыться. И чем усерднее мы трудились - к этому времени наши движения стали положительно лихорадочными, - тем упрямее становился он в своем требовании немного вздремнуть. Теперь он вознамерился добраться до заветного дивана на четвереньках. А с дивана его не смог бы, наверное, поднять и сам Господь Бог.
- Пусть лежит, - сказал я, показывая жестами и гримасами, что в лежачем положении нам будет легче одеть его, чтобы затем вытолкать из квартиры.
Одевать Кромвеля пришлось чуть не полчаса. Пьяный и сонный, он, однако, сопротивлялся изо всех сил, не давая нам расстегнуть ему брюки, что нужно было сделать, дабы заправить под них рубашку. Пришлось оставить ширинку расстегнутой, а рубашку незаправленной. Все равно потом рубашку накроет пальто.
В тот же миг Кромвель отключился. Впал в тяжелый сон, сопровождаемый непристойным храпом. Кронский сиял. Так он не веселился целую вечность. Даже не понижая голос до шепота, он прямо предложил пошарить в карманах Кромвеля.
- Мы могли бы хотя бы вернуть то, что потратили на выпивку и угощение, - настаивал он. Не знаю, отчего вдруг я стал таким щепетильным, но идея меня отталкивала. - Да он же этих денег не хватится, - сказал Кронский. - Что для него сотня или полсотни баксов! - И лишь для того, чтобы подтвердить свою мысль, вытащил бумажник Кромвеля. К его великому изумлению, в бумажнике не было ни банкнота.
- Черт! - пробормотал он. - Вот тебе богачи! Они, видите ли, наличных не держат. Тьфу!
- Надо поскорее от него отделаться, - подстрекал его я.
- Вот и отделывайся! - сказал Кронский и заблеял по-козлиному. А что, почему бы ему здесь не проспаться?
- Ты рехнулся? заорал я.
В ответ он лишь смеялся. И хладнокровно стал убеждать нас, как замечательно было бы доиграть этот фарс до конца, то есть наутро проснуться всем впятером, продолжая играть каждый свою роль. По его мысли, для Моны это был бы прекрасный шанс сыграть реальную роль. Жена Кронского в восторг от предложения не пришла - для нее все это слишком сложно.
После долгих препирательств мы решили разбудить Кромвеля, вытащить его, если потребуется, за ноги на улицу и отправить в отель. Но прежде чем поставить его в полустоячее положение, пришлось провозиться с ним почти четверть часа. Колени Кромвеля просто отказывались выпрямляться, шляпа налезала на глаза, рубашка упрямо высовывалась из-под пальто, застегнуть которое мы не сумели. Он ужасно походил на карикатуру Таксиста-Забияки. Нас разбирал такой истерический смех, что, спускаясь по лестнице, мы едва не попадали друг на друга. Бедный Кромвель все еще протестовал: уходить еще рано, он должен дождаться Моны.
- Она уехала в Вашингтон и там ждет встречи с тобой, - коварно сказал Кронский. - Пока ты спал, от нее пришла телеграмма.
Оглушенный алкоголем, Кромвель смысла сказанного не уловил. Время от времени он оседал у нас на руках, угрожая растянуться на тротуаре. Наш простой замысел сводился к тому, чтобы дать ему немного очухаться на воздухе и сунуть в какое-нибудь такси. В поисках такси пришлось пройти
несколько кварталов. Мы спускались к реке, правда кружным путем, но все равно прогулка ему только полезна. Дойдя до пристани, уселись на железнодорожные рельсы передохнуть. Кромвель лежал между рельсами, смеясь и икая, точно младенец в люльке. Время от времени он просил у нас чего-нибудь поесть. Ему хотелось яичницы с ветчиной. До ближайшего ресторана, открытого в этот час, было не меньше мили. Я предложил сбегать домой и принести сандвичи. Но Кромвель сказал, что так долго он ждать не может: яичница с ветчиной необходима ему немедленно. Общими усилиями мы с трудом снова поставили его кое-как на ноги и наполовину поволокли, наполовину погнали его по направлению к зданию городской управы. Мимо проходил ночной сторож, решивший осведомиться, что мы в этот час ночи здесь делаем. Кромвель мешком свалился к нашим ногам.
- Это что такое? - потребовал отчета ночной сторож, поддевая Кромвеля ногой, словно тот уже был трупом.
- Все в порядке, он просто пьян, - сказал я. Ночной сторож нагнулся и принюхался.
- Уберите его отсюда, - распорядился он, - или я вздрючу всю вашу компанию!
- Да, сэр, непременно, - повиновались мы, ухватив Кромвеля под мышки и волоча его ноги по земле. Спустя несколько секунд сторож догнал нас, держа в руке шляпу Кромвеля. Мы напялили шляпу ему на голову, но она снова свалилась.
- Ну же, - сказал я, открывая рот, - сунь мне ее в зубы! - Мы вспотели и задыхались: волочь Кромвеля оказалось работой нелегкой. Ночной сторож с отвращением взирал на нас секунды две или три, после чего приказал:
- Отпустите его! Сюда! Положите его ко мне на спину!… Эх вы, слабаки. - Вчетвером мы добрались до конца улицы, где разворачивалась, уходя наверх, дорожная эстакада. - А теперь пусть один из вас, парни, поймает такси, - сказал ночной сторож. - И не таскайте его с собой больше, вы выкрутите ему руки. - Кронский тут же бросился ловить машину. Мы присели на бордюрный камень и стали ждать.
Через несколько минут подъехало такси, и мы затолкали его внутрь. Полы рубашки по-прежнему вываливались из-под пальто.
- Куда его? - спросил водитель.
- В отель «Астор», - сказал я. - «Уолдорф-Асторию»! - крикнул Кронский.
- Может, вы на чем-нибудь остановитесь? - переспросил таксист.
- В «Коммодор»! - разродился Кромвель.
- Ты уверен? - спросил водитель. - Вы, ребята, меня не разыгрываете?
- В самом деле в «Коммодор», да? - сказал я, всовывая голову внутрь такси.
- Да, - хриплым голосом отозвался Кромвель, - мне подходит любое место.
- Деньги у него есть? - спросил таксист.
- У него до фига денег, - ответил Кронский. - Он банкир.
- Я думаю, одному из вас, парни, лучше поехать с ним, - сказал водитель.
- Ладно, - сказал Кронский и не раздумывая сел в машину с женой.
- Эй! - крикнул Кромвель. - А как же доктор Маркс?
