- Заманчиво, - сказал я, - но я уже получил сегодня предложение получше этого. О О'Мара выслушал меня без энтузиазма.
- Сдается, - подал голос Макгрегор, - что вы, парни, прекрасно обойдетесь без моей помощи.
- Все это глупости, - изрекла Мона.
- Слушай, - обиделся О'Мара, - почему ты не даешь ему немного заработать честным путем? Это всего на несколько месяцев. Потом он может поступать как знает.
Слово «честный» прозвучало для Макгрегора как сигнал.
- Чем он сейчас занимается? - спросил он и поглядел на меня. - Думаю, что ты пишешь. Что это такое, Хэл, над чем ты сейчас работаешь?
Я рассказал в двух словах, избегая подробностей, чтобы не шокировать Мону.
- Думаю, в кои-то веки О'Мара прав, - заметил Макгрегор. - Тут тебе ничего не светит.
- Занимались бы лучше своим делом, - выпалила Мона.
- Ну-ну, не заносись, - скривился Макгрегор. - Мы старые друзья Генри. Никогда не советовали ему ничего плохого, разве не так?
- Он не нуждается в советах, - отрезала Мона. - Сам знает, что делать.
- Ладно, сестренка, тогда сама и выкручивайся! - Он резко повернулся ко мне: - Что это за предложение, о котором ты начал рассказывать? Что-то там про Китай, Индию, Африку…
- А-а, это? - протянул я и заулыбался.
- Чего ты темнишь? Слушай, может, возьмешь меня секретарем? Я тут же брошу свою контору. Я серьезно, Генри.
Мона вышла под тем предлогом, что ей нужно позвонить. Это означало, что она и слышать не желает о «предложении».
- Что ее мучает? - спросил О'Мара. -Отчего она плакала, когда я вернулся?
- Ерунда, - ответил я.» У ее стариков сложности. Полагаю, дело в деньгах.
- Она у тебя со странностями,- покачал головой Макгрегор. - Ничего, что я так говорю? Я знаю,, что она предана тебе, но ее идеи все какие-то несуразные. Доведет она тебя до беды, если не будешь начеку.
- Ты мало смыслишь в жизни, - в тон ему закудахтал О'Мара. Глаза у него блестели. Поэтому-то я и суетился так утром, чтобы помочь тебе.
- Знаете, парни, перестаньте беспокоиться обо мне. Я знаю, что делаю.
- Черта с два ты знаешь! - закричал Макгрегор. -
Ты говоришь это с тех пор, как я тебя знаю, - и чего ты достиг? Всякий раз, как мы встречаемся, у тебя новые несчастья. Когда-нибудь ты попросишь меня спасти тебя от тюрьмы.
- Ну хорошо, хорошо, только давайте поговорим об этом в другой раз. Она возвращается, сменим тему. Не хочу раздражать ее больше, чем нужно, - у нее сегодня трудный день.
- Так что у тебя на самом деле много отцов, - продолжал я без паузы, глядя в упор на О'Мару. Мона опустилась на стул. - Это вроде того, что я говорил только что…
- Это что, какой-то шифр? Удивился Макгрегор.
- Не для него, - ответил я, не меняя невозмутимого выражения лица. - Надо было бы объяснить тебе, о чем мы разговаривали прошлой ночью, но это заняло бы слишком много времени. Во всяком случае, как я уже говорил, когда я проснулся, я точно знал, что тебе сказать. - Все это время я не сводил глаз с О'Мары. - И сон тут был ни при чем.
Что за сон? - спросил Макгрегор, начиная злиться.
- Сон, который я только что рассказывал тебе. Послушай, дай мне договориться с ним.
- Официант! позвал Макгрегор…!- Узнайте у этих джентльменов, что они хотят выпить, хорошо? -т И нам: - Пойду отолью.
- Ситуация такая, продолжал я, обращаясь к О'Маре, - тебе повезло, что ты потерял отца, будучи еще ребенком. Теперь ты можешь обрести отца подлинного - и подлинную мать. Но важнее все-таки обрести отца, нежели мать. Ты уже обрел нескольких отцов, но не знаешь об этом. Ты богач, парень. Зачем воскрешать мертвого? Обернись лицом к живым! Черт подери, кругом полно отцов, куда ни глянь, отцов лучших, чем тот, что дал тебе свое имя, или тот, что отправил тебя в приют. Чтобы найти подлинного своего отца, сперва надо стать хорошим сыном.
О'Мара только часто моргал.
- Продолжай, - попросил он, - это звучит интересно, хотя я ни черта не понимаю.
- Но это просто, - сказал я. - Вот смотри - возьмем, к примеру, меня. Ты когда-нибудь задумывался над тем, как тебе повезло, что ты нашел меня? Я тебе не отец, зато какой отличный брат. Задаю я тебе какие-нибудь дурацкие вопросы, когда ты даешь мне деньги? Заставляю искать работу? Говорю что-нибудь, если ты день напролет валяешься в постели?
- Что все это значит? - требовательно спросила Мона, невольно улыбаясь.
- Ты отлично знаешь, о чем я говорю, - откликнулся я. -О Ему нужно, чтобы его любили.
- Всем нам это нужно, - сказала Мона.
- Ничего нам не нужно, - возразил я. - Если уж говорить правду. Мы счастливчики, каждый из нас. Едим каждый день, хорошо спим, читаем книги, которые нам нравятся, ходим иногда посмотреть какое-нибудь шоу… а еще у нас есть друзья, то есть мы сами. Отец? На кой он нам сдался? Слушайте, тот сон мне все объяснил. Даже велик мне не нужен. Если я могу покататься во сне, прекрасно! Это лучше, чем на самом деле. Во сне не проколешь колесо; а если проколешь, это ничего не значит. Можно кататься весь день и всю ночь и ничуть не устанешь. Тед был прав. Нужно научиться снолечению… Не приснись мне тот сон, я не встретился бы сегодня с Макфарландом. О, я же еще не рассказал вам об этом? Ну ничего, как-нибудь в другой раз. Главное в том, что я получил возможность писать - для нового журнала. И возможность путешествовать…
- Ты мне ничего не говорил об этом, - навострила уши Мона. - Я хочу знать…
- О, звучит это прекрасно, - сказал я, - но боюсь, опять ничего не выйдет.
- Не понимаю, объясни, - настаивала Мона. - Что ты будешь писать для него?
- Историю своей жизни, ни больше ни меньше.
- А?…
- Не думаю, что смогу. Во всяком случае так, как он хочет.
- Ты чокнутый, - заметил О'Мара.
- Собираешься отказаться? - спросила Мона, совершенно сбитая с толку.
- Мне надо подумать.
- Ничего не соображаю, - заволновался О'Мара. - Такой шанс выпадает раз в жизни, а ты… ведь человек вроде Макфарланда может в два счета сделать тебя знаменитым.
- Знаю, - ответил я, - но именно этого я и боюсь. Еще не готов к тому, чтобы стать знаменитым, не готов к успеху. Или, вернее, не хочу такого рода успеха. Между нами - говорю вам как на духу, - я не умею писать. Пока не умею! Я это понял в ту минуту, когда он предложил написать эти чертовы очерки. Потребуется много времени, прежде чем я научусь говорить то, что хочу сказать. Может быть, не научусь никогда. И скажу вам другое, раз уж затронул эту тему… До того как это произойдет, я не хочу нигде работать… ни в рекламе, ни в газете, ни где-то еще. Все, что я хочу, - это брести своей дорогой. Повторяю, я знаю, что делаю. Чего хочу. Может быть, это неразумно, но это мой путь. Не могу я идти никакой другой дорогой, это вы понимаете?
