— Армитидж приказывает мне держать курс на Финляндию. Понимаешь, брат? Вылезает на экран в окровавленной рубашке и орет, как спсихевший, о разящем кулаке и о русских, и о том, что мы умоем руки кровью предателей. — Мэлком поджал губы и снова покачал головой; косички, вместе со стягивающей их сеткой, подергались и успокоились. — Основатели говорят, Мьют — ложный пророк, и мы с Аэролом должны бросить «Маркуса Гарвея» и вернуться.
— Армитидж, он что, ранен? Ты сказал — кровь?
— Не знаю. Но только рубаха вся в крови, и крыша у него совсем съехала.
— О'кей, — сказал Кейс. — А как же я? Вы намылились домой, а как же тогда я?
— Как — как? — удивился сионит. — И ты тоже со мной, брат. Мы двинем в Сион вместе с Аэролом, на его «Вавилонском рокере». Оставь мистера Армитиджа говорить с этой кассетой духа, пусть один дух пудрит мозги другому…
Кейс посмотрел через плечо Мэлкома: там, в потоке воздуха от старого русского воздухоочистителя, качался гамак, куда он затолкал свой взятый напрокат скафандр. Он закрыл глаза. И увидел, как в артериях растворяются ядовитые капсулы. Увидел Молли, карабкающуюся по бесконечным стальным скобам. И открыл глаза.
— Я не знаю, — сказал Кейс, чувствуя странный привкус во рту. И взглянул на деку, на свои руки. — Не знаю. — Он поднял глаза на Мэлкома. Коричневое лицо, очень спокойное и очень внимательное. Подбородок прячется за высоким шлемным кольцом старого голубого скафандра. — Ведь она же еще там, — сказал Кейс. — Молли. В этом самом «Блуждающем огоньке». Если где и существует Вавилон, так это там. Если мы ее бросим, ей не выбраться, Танцующая она там Бритва или нет.
Мэлком понимающе кивнул, мотнув косичками, похожими сейчас на воздушный шарик, засунутый для чего–то в сетку.
— Она твоя женщина, Кейс?
— Не знаю, — пожал плечами Кейс. — Скорее, вообще ничья.
В нем снова вспыхнул нестерпимый, нерассуждающий гнев.
— Да идите вы все на хер! — закричал он. — И Армитидж, и Уинтермьют, и ты, и всех вас на хер! Я остаюсь здесь.
Лицо Мэлкома расцвело улыбкой.
— Мэлком — парень простой, Кейс. «Гарвей» принадлежит Мэлкому.
Рука в перчатке шлепнула по панели, и из громкоговорителя буксировщика загрохотали басы сионского даба.
— Мэлком никуда не побежит. Я поговорю с Аэролом, зуб даю, он решит так же.
На лице Кейса появилось полное недоумение:
— Что–то я вас, ребята, совсем не понимаю.
— Я тоже тебя не понимаю, брат, — сказал сионит, кивая головой в такт музыке, — но мы должны жить по любви Джа, Каждый из нас.
Кейс перешел в матрицу.
— Прочитал телеграмму?
— Да.
Китайская программа разрослась еще больше; ее грациозные, переливающиеся многоцветьем арки начали сближение с тессье–эшпуловским льдом.
— Дело пахнет керосином, — сообщил Флэтлайн. — Твой начальничек стер память второго «Хосаки» и чуть не прихватил заодно и нашу. Но твой дружок Уинтермьют успел мне кое–что показать. Теперь понятно, почему жизнь в «Блуждающем огоньке» не то чтобы бьет ключом — по большей своей части Тессье–Эшпулы отлеживаются в холодильнике. В Лондоне существует адвокатская контора, которая следит, кому в данный момент принадлежат права на управление имуществом. Они всегда знают, кто сейчас не спит и кто когда проснется. Армитидж перехватывал их передачи из Лондона в «Блуждающий огонек» с помощью «Хосаки», установленного на яхте. К слову сказать, они знают, что старик отбросил копыта.
— Кто знает?
— Адвокатская контора и Тессье–Эшпулы. У него в груди был передатчик медицинских показателей. Стрела твоей красотки не оставила реаниматорам никаких шансов. Рыбий яд с каким–то очень заковыристым названием. Сейчас в «Блуждающем огоньке» один–единственный бодрствующий представитель семейства тессье–эшпулов — леди 3–Джейн Мари–Франс. Есть еще мужик, года на два старше, но он сейчас в Австралии, по делам. Спорим на что хочешь, это уж Уинтермьют что–то там схимичил, чтобы без личного присутствия 8–Джина было никак уж не обойтись. Он уже возвращается домой. Лондонские законники ожидают его прибытие на виллу сегодня в девять часов. Мы запустили вирус в 02:32:03. Сейчас 04:45:20. Наиболее вероятный момент проникновения «Куанга» в Тессье–Эшпуловское ядро — 08:30:00. Плюс–минус ноль целых шиш десятых. Думаю, Уинтермьют как–то влияет на 3–Джейн, или она просто такая же психованная, как и ее старик. А вот парень, который прибывает из Мельбурна, он кой–чего петрит. Охранная система виллы все пытается выйти на максимальную боеготовность, но Уинтермьют ей мешает, не знаю уж, как. Правда, он–таки не смог отменить программу главных ворот, чтобы впустить Молли. Все это было в файлах «Хосаки» Армитиджа; скорее всего, это Ривьера уговорил 3–Джейн пригласить твою подружку на чашку чая. Эта принцесса давно уже умеет мухлевать со входами и выходами. Мне представляется, одна из главных проблем Тессье–Эшпулов заключается в том, что каждый влиятельный член семьи засорял банки данных всякими там частными случаями и исключениями из правил. Они как бы разрушили свою иммунную систему. Подготовили для вторжения вируса. Когда мы проломим лед, это будет нам очень на руку.
— О'кей. Уинтермьют говорит, что Ар…
На экране появился белый ромб с крупным планом безумных голубых глаз. Кейс застыл в немом удивлении. Полковник войск специального назначения Вилли Корто, один из командиров ударной группы «Разящий кулак», сумел–таки снова пробиться на поверхность. Плохо отфокусированное мутное изображение все время дергалось. Для связи с «Маркусом Гарвеем» Корто воспользовался навигационной декой «Ханивы».
— Кейс, мне нужны сведения о потерях на «Громе Омахи».
— Да послушайте, я… Полковник?
— Держись, мой мальчик. Вспомни, чему тебя учили.
«Где же ты был все это время, мужик?» — мысленно спросил Кейс у страдальческих глаз. Уинтермьют встроил в кататоническую крепость, называемую Корто, нечто по имени Армитидж. Он убедил Корто, что Армитидж — нечто реальное, и тот ходил, говорил, планировал, превращал информацию в деньги, говорил от его имени в номере «Тиба–Хилтона»… А теперь Армитидж исчез, унесенный ураганом сумасшествия Корто. Но где же был Корто все эти годы?
Падал, слепой и обгоревший, с сибирского неба?
— Кейс, я знаю, что тебе будет очень тяжело понять это и переварить. Ведь ты — офицер. Все, чему тебя учили, будет противиться. Я понимаю. Но, Кейс, Бог свидетель, нас предали.
Из голубых глаз потекли слезы.
— Кто, полковник? Кто нас предал?
— Генерал Герлинг, Кейс. Возможно, ты знаешь его только по кодовому имени. Но ты наверняка знаешь человека, о котором я говорю.
— Да, — ответил Кейс, слезы застилали ему глаза, — пожалуй, знаю. Сэр, — добавил он, повинуясь внезапному импульсу. — Но, сэр, полковник, что же нам теперь делать? Сейчас, в настоящий момент.
