Книга Идору, страница 4. Автор книги Уильям Гибсон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Идору»

Cтраница 4

Келси мгновенно спустилась и взглянула на миротворицу:

– Тогда поедешь ты.

– Я?

– Ты, – кивнула феечка.

– Я не могу, – сказала Кья. – В Токио? Да как же я могу?

– Самолетом, а как еще.

– Не забывай, Келси, что у нас нет твоих денег.

– У тебя есть паспорт. Мы знаем, что есть. Твоя мать должна была выправить тебе паспорт во время всех этих дел с таможней. И мы знаем, что ты, нежно выражаясь, в одну школу уже не ходишь, а в другую – еще, так ведь?

– Да, но…

– А в чем проблема?

– Твой папаша большой налоговый адвокат!

– Ну да, – кивнула Келси, – и он летает взад-назад по всему миру, рубит капусту. Но ты знаешь, Кья, что еще он заодно зарабатывает?

– Что?

– Баллы регулярного клиента. Охуенные баллы регулярного клиента. На «Эйр Магеллан».

– Интересненько, – процедил ацтекский череп.

– Токио, – сказала разнузданная фея.

Вот же я влипла, подумала Кья.


Стена напротив ее кровати была украшена огромным, шесть на шесть футов, лазерным увеличением обложки «Ло Рез Скайлайн», их первого альбома. Не такого, как продаются сейчас, а оригинального, групповой снимок, сделанный ими для этого первого, прорывного релиза на инди-лейбле «Сучий суп». Она скачала файл с клубного сайта в первую же неделю, как вступила, а затем нашла заведение рядом с Рынком, где делали такой большой формат. Этот снимок остался для нее самым любимым, и не просто потому, как часто говорила мать, что они там еще молодые. Матери не нравилось, что члены «Ло/Рез» такие старые, примерно ее возраста. Ну почему Кья не западает на музыку своих сверстников?

– А кто там есть, мама, ну кто?

– Ну, скажем, этот самый, «Крутой Коран».

– Отстой, мама.

Кья подозревала, что мать воспринимает время совершенно не так, как она. И не в том даже дело, что месяц казался матери не таким уж и длинным промежутком, а в том, что материнское «сейчас» было поразительно узким и буквальным. Полное подчинение сводкам новостей. Кабельное питание, вроде как бессознательным пациентам жидкую кашицу через шланг закачивают. Настоящее, заточенное до вот этого вот, прямо сейчас, момента в сводке о вертолетном трафике.

Для Кья «сейчас» было цифровым, бесконечно эластичным, мгновенное вспоминание всего чего угодно, обеспечиваемое глобальными системами, совершенно ей непонятными, да и не нуждавшимися в ее понимании.

Релиз «Ло Рез Скайлайн» состоялся – если здесь применимо это слово – за неделю (вернее, за шесть дней) до рождения Кья. Кья прикидывала, что вряд ли на этот момент в Сиэтле была хоть одна жесткая копия альбома, но ей нравилось думать, что даже тогда кто-нибудь его там слушал, какие-нибудь задвинутые визионеры, шарящие по самым захолустным инди-лейблам, вплоть до Восточно-Тайбейского «Сучьего супа».

Ну конечно же, вступительные аккорды «Позитронного предчувствия» сотрясали молекулы сиэтлского воздуха где-нибудь здесь, в каком-нибудь соседнем подвале, в решительный момент ее появления на свет. Она знала это, точно так же, как знала, что «Заклинивший пиксель» – почти что и не песня, а просто Ло терзает чуть не на помойке подобранную гитару – проигрывался где-то, когда ее мать, почти не владевшая на тот момент английским, подбирала имя для дочки из чего-то там, крутившегося по «Телемагазинному», и вот там, в палате послеродового ухода, ласковая фонетика этих слов показалась ей наиболее подходящим сочетанием английского с итальянским, в результате чего эту самую дочку (даже тогда уже рыжую) окрестили Кья Пет Маккензи (что, как узнала потом Кья, немало позабавило ее отсутствовавшего отца-канадца).

Все эти мысли всплыли в густой, хоть сапоги ею намазывай, предрассветной темноте за секунды до того, как инфракрасная мигалка будильника беззвучно приказала галогенному софиту осветить «Ло/Рез» во всей их «Сучий-суповой» славе. Рез в расстегнутой (вроде для стеба, а вроде и нет) рубахе и Ло со своей улыбочкой и всегдашними, тогда еще не очень отросшими усами.

Хай, ребята. Нашарить дистанционное. Пощелкать инфраредом в темноту. Щелк: «Эспрессоматик». Щелк: обогреватель помещения.

Под подушкой непривычные формы паспорта, нечто вроде антикварного игрового картриджа, жесткий темно-синий пластик, текстурированный под кожу, золотое тиснение: герб с орлом. Мягкая бежевая пластиковая папочка с эйр-магеллановскими билетами, полученная в молле от агента компании.

Ехать так ехать, как сказал попугай, когда кошка потащила его за хвост.

Она глубоко вздохнула. Материнский дом сделал то же самое, но вроде как неуверенно, хрустнув своими деревянными, озябшими от утреннего мороза костями.


Да, такси подъехало точно в назначенное время, все равно как по волшебству, и – нет, таксер не гудел, в точном соответствии с указаниями. Это Келси объяснила, как такие вещи делаются. Кроме того, Келси коротенько опросила Кья по основным обстоятельствам ее жизни и тут же сообразила подходящую легенду для ее отлучки из дома: десять дней на Сан-Хуанах [5] у Эстер Чен, чья богатенькая мать-луддитка настолько боялась электромагнитного излучения, что жила в своем сооруженном из плавника и крытом дерном замке не то что без телефона, но даже без электричества.

– Скажи, – посоветовала Келси, – что ты хочешь устроить себе информационный пост, хоть на то время, пока утрясаются дела с новой школой. Ей это понравится.

Так то и вышло. Мать давно ворчала, что Кья проводит до безобразия много времени «в этих твоих гляделках и наперстках».

Кроткая, умненькая Эстер вроде бы и въезжала в музыку «Ло/Рез», но почему-то относилась к ним куда с меньшим энтузиазмом, чем следовало бы, не торчала на них. Кья любила Эстер и успела уже однажды воспользоваться гостеприимством миссис Чен в ее уединенном островном убежище. К сожалению, мамаша Эстер заставляла девиц носить специальные бейсбольные шапочки, сшитые из какой-то там ЭМИ-непроницаемой ткани, чтобы их молодые мозги хоть немного отдохнули от неощутимой, но ничуть от того не менее тлетворной электромагнитной / информационной скверны.

Кья жаловалась Эстер, что они выглядят в этих шапочках как деревня. [6]

– Не будь расисткой, Кья.

– А я и не расистка.

– Ну, классистка.

– Да нет, тут же все дело в эстетике.

И вот теперь, закидывая в жаркий, как духовка, салон такси свою единственную сумку, она подумала о матери, спавшей сейчас за этими темными, промерзшими окнами, под грузом своих тридцати пяти лет и веселенькой, в цветочек, перины, которую Кья купила ей в «Нордстроме», и тут же почувствовала себя паршивкой, вруньей. Когда Кья была маленькая, мама носила длинную косу, увешанную на конце ракушками, ну прямо волшебный хвост какого-то мифического животного, Кья ловила эту штуку и громко хохотала. И дом тоже выглядел как-то грустно, словно жалел о ее отъезде, белая краска на девяностолетней кедровой вагонке шелушилась, обнажая серую, предыдущую. А вдруг я никогда сюда не вернусь? – подумала Кья и зябко поежилась.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация