Ответная реакция отсутствует.
23:00
клео хочет войти в ячейку лота и пообщаться в социо лот: входите
(дальнейший диалог неизвестен, т. к. собака остается в ячейке клео)
Безликий
«Сурикаты:». «Барсук». «Тушкан». «Горный козел»…
Проходя мимо пустых вольеров и клеток, машинально забиваю названия в поисковик, социо сплевывает в мою черепную коробку, как в урну, бесполезную информацию о не существующих больше животных.
«Лось». «Олень». «Кабан». «Тигр». «Бурый медведь»…
Про медведя я кое-что знаю сам, без всякой там википедии. Про медведя мне рассказывал Крэкер — давно, еще до того, как его внесли в Черный список и он перестал шевелиться. Он рассказывал, что медведь был страшным лесным чудовищем, пожиравшим все на своем пути, раздиравшим длинными кривыми когтями живую плоть своих жертв. То был яростный и непредсказуемый зверь со смрадным дыханием, и только пчелы умели успокоить его: они угощали его сладким цветочным медом, и тогда медведь ненадолго смирял свой гнев. Когда чудище уставало, оно залезало под землю и временно переставало существовать — засыпало беспробудным сном на полгода, а потом возрождалось, выходило наружу и снова жаждало крови и меда.
Древние люди считали этого зверя лесным божеством. Само слово «медведь» на доглобальном, принятом в регионе ЕА-8 наречии означало «хозяин меда» и было не именем, а лишь почтительным его заменителем. Настоящее же имя бога вслух произносить запрещалось.
Об этой традиции Крэкер говорил с восхищением. Ему нравилась та непреодолимая, уважительная дистанция, которой люди старались отделить себя от безумного бога. «Не то что мы! Они не были частью чудовища, понимаешь?» — Крэкер бешено тер свои пятна. — «Они были отдельно. А бог — отдельно. И если он хотел их сожрать, они его убивали».
«Слон». «Жираф». «Верблюд». «Страус».
Мне нравится заброшенный зоопарк. Пустые, распахнутые настежь клетки, затянутые тиной пруды, сухие ветвистые деревья для лазанья, бурые валуны, сгнившие будки, заржавевшие кормушки, норы в окаменевшем песке — здесь все в состоянии странного полураспада, все как будто бы не вполне завершившееся, начавшее умирать и застывшее в удивлении. Здесь нет того запаха — густого запаха страха и ненависти, пропитавшего Фермы. Они здесь умерли быстро, плененные зверьки и древние боги. Они не успели по-настоящему испугаться, тем более — возненавидеть. Просто вечером люди принесли им еду, и они съели ее, как обычно. А потом они заснули и не проснулись.
…Кстати, это идея. Я думаю о своем пленнике, которого снова оставил, запертого, удивленного, неразумного, в клетке для обезьян. «Ну что же ты, друг? Добей меня», — просил меня Эф. «Постой, так играть нечестно!» — хрипел он мне вслед. Малодушие.
«Добить» мешает мне малодушие, хотя это, конечно, просто и честно — добить. Хорошо бы из пистолета — у меня ведь есть его пистолет, но выстрел привлечет к зоопарку внимание… Тогда рукой или каким-то предметом? Один удар или два? Устричный глаз закроется или выпучится? А что за звук? Хруст или шмяк? Хрип или стон? Стон или крик?..
Так, может быть, отравить его? Хороший способ для малодушных… Опосредованный. Подсыпать яд в витакомплекс ну или не яд, откуда я возьму яд, просто скормить ему что-то сильно просроченное, в «Мегаполисе» такого полно… Нет, ерунда. Я мог бы просто уйти и не возвращаться, без лекарств и воды он перестал бы существовать за несколько дней, но я не готов сделать для него даже этого. Малодушие. Оно не позволяет мне временно лишить его жизни. Нет, я не только боюсь убить — в конце концов, что тут такого: убить кого-то вечно живущего? — я опасаюсь того, что будет после убийства. Они зафиксируют его паузу. Они закроют его ячейку. Что станет со мной? Нет. Нет. Я не могу лишиться его маски и его ячейки так скоро… Слишком удобно быть непроницаемым и зеркальным. Слишком удобно иметь доступ к закрытым файлам…
Поэтому я возвращаюсь. Раз в два-три дня возвращаюсь в клетку для обезьян, продлеваю его мучения. И оставляю его там одного.
Сегодня опять оставил.
Но ведь долго он не протянет… На что ты вообще рассчитываешь? В который раз, как потревоженный муравейник, внутри меня расползается паника. Отравляет мне кровь кислотой ядовитых укусов. Ядовитых вопросов… О, у моей паники сотня тоненьких голосов, и каждый норовит первым пропищать свой вопрос, оставить свой комментарий. Моя паника — мое персональное социо, и «выйти» из нее невозможно… Или ты думаешь, что будешь держать его в клетке годами? Не думаю. Планетарник сдает с каждым днем. Даже без моей помощи он скоро подохнет. То есть, простите, временно перестанет существовать. Ну а если даже и не подохнет? Ты сам-то сколько продержишься, а, «пользователь социо эф»? Надолго вживешься в роль? Не надолго. Нет, нет, не надолго. До первого медосмотра, на который, кстати, меня уже мягко приглашал автодоктор. Через неделю он пригласит меня жестко. Я не приду, и тогда они придут ко мне сами, и снимут с меня мою зеркальную маску — далее затемнение; конец… Так, может, тебе сбежать? Прямо сейчас? Ага, выдрать из себя цереброн, бросить прямо здесь, в зоопарке, и сбежать куда-нибудь в глушь, далеко, я об этом много раз думал… Буду жить в лесу, собирать коренья и ягоды… Будешь жить там совсем один? Мне не привыкать к одиночеству. Будешь просто выживать? Цепляться за свою жалкую жизнь? Это нормальный инстинкт для такого, как я. Для смертного зверя. Хорошо, а зимой? Когда ягод и кореньев не будет? Когда выпадет снег? Поселюсь в одном из торговых центров. А лекарства, еда, вода? Их нужно заказывать через социо, разве можно раздобыть их иначе? В торговых центрах есть еда и одежда. Но разве та еда не просроченная? По большей части, но… И разве торговые центры не снесут в ближайшее время? Да, да, да. Еда там отравленная. Зима тут суровая. И торговые центры снесут. Выходит, ты обречен? Выходит, я обречен. О чем же ты думал, когда убежал из Дома? А я не думал. Я просто спасался, боялся оказаться в Спецкорпусе. Я просто хотел на волю. Это нормальный инстинкт для смертного зверя…
Но у тебя же должен быть план! Неужели у тебя не было плана?! У Крэкера был план для меня. Фантастический, вздорный план, составленный исправляемым, который несколько сотен лет безвылазно провел в Доме, который понятия не имел, как устроена первослойная жизнь. Он хотел, чтобы я сражался с его Чудовищем. Он хотел, чтобы я, как и он, принес себя в жертву. А ты не хотел? А я не хотел. Я ничего не имею против Живущего. Я не хочу угрожать Его гармонии и спокойствию. Наоборот, я мог бы даже Его защищать. Мне нравится Его защищать, я мог бы стать планетарником… И приводить в зону Паузы стариков, которые называют тебя Спасителем? Да, я бы приводил стариков. Я был бы частью Живущего… Но ты не его часть. Ты не защитник, а враг, твой долг — совершить апоптоз, самоуничтожить— ся, чтобы организм остался здоровым. Я не враг… Ты чужеродная клетка! Как знать. Ого, так ты еще на что-то надеешься? Я надеюсь, если повторить эксперимент Лео-Лота… Не смеши. Ты про ту анонимку? Да это же просто спам… «Не верь обману. Луч Лео-Лота мог светить в обе стороны, назад и вперед, и он явил твое великое будущее. Но у тебя отняли будущее, открытие уничтожили, а ученых заставили замолчать, лишь бы ты остался нулем. Лишь бы ты не стал тем, кем должен был стать во славу Живущего… Но я исправлю несправедливость». Подпись — «несогласный доброжелатель». Просто спам? Это письмо пришло на третий день моей жизни под маской. Никто не знал, что я — это я. Никто не знал, а тот, кто отправил, знал… Просто спам? Я пробил этого «доброжелателя» по всем пээспэшным базам, но не смог установить ай-пи адрес… Так что это кто-то очень серьезный. Скажем так, всерьез несогласный.
