— Но он не открывал «Королевский Крест», — тихо произнес Роберто. — Бабушка рассказывала, что первым сыграл с Судьбой Дмитрий Чернышев, сын Дениса.
— Чтобы открыть пасьянс, нужна помощь колдуна. Возможно, Дмитрий каким-то образом узнал о Тайном Городе, или сам…
Но было видно, что подробности семейной истории графов Чернышевых не интересуют Клаудию. Последние фразы она произносила без души, без страстности, едва ли не механически, полностью увлеченная, как понял Роберто, коротким сообщением, которое сделал заглянувший в комнату Жан-Жак. Слуга произнес несколько фраз на незнакомом Чернышеву языке, ушел, а девушка, помолчав некоторое время, продолжила повествование без прежнего энтузиазма.
«Какие-то проблемы?»
Но спрашивать Чернышев не стал. Знал, что Клаудия сама расскажет. Так и произошло. Девушка ласково провела прохладным пальчиком по плечу Роберто и улыбнулась:
— Тебя, наверное, интересует, что сказал Жан-Жак…
Ответить Чернышев не успел: в комнату вошел барон.
Быстро, без стука. Угрюмо посмотрел на Роберто, чуть скривился, повернулся к дочери и громко задал вопрос. На древнем языке масанов, как догадался Чернышев.
— Я не смотрела в будущее, — по-русски ответила Клаудия.
Александр проигнорировал намек девушки и переходить на знакомые Роберто языки не стал. Впрочем, смысл его второго вопроса был понятен и без перевода.
— Потому что это не нужно, — отрезала Клаудия. — Я устала повторять, что некоторые события следует обдумывать и анализировать, а не пытаться предсказать, к чему они приведут.
Еще один вопрос.
— Да, я думала. А ты?
На этот раз Бруджа говорил довольно долго, минуты две. Сменил тон: из грубовато-недовольного он стал просто ворчливым и даже, увлекшись, принялся активно жестикулировать. Клаудия внимательно выслушала отца, помолчала, после чего кивнула:
— На твоем месте я поступила бы так же.
Барон усмехнулся и вышел. Немного задетый Чернышев недовольно смотрел в сторону.
— Не обижайся на отца, — вздохнула девушка. — Он сильно нервничает.
Роберто почувствовал, что на душе становится теплее. Милая, все понимающая Клаудия. Умная. Любимая. В минуты, когда барон становился совсем невыносим, Чернышев вспоминал его прелестную дочь и успокаивался. Воистину, ради того, чтобы находиться рядом с Клаудией, стоило терпеть выходки Александра.
— У нас неприятности?
— В том-то и дело, что непонятно, — вздохнула Клаудия. — Нам нанесли чрезвычайно странный визит. — Помолчала. — Отец несколько растерян.
— Следует ли понимать так, что я окружен, а ты парламентер?
Сухие листья шуршали очень осторожно, негромко, но уверенно. Барон не боялся услышать плохой ответ, это чувствовалось в его взгляде, читалось в уверенных жестах, в твердости тихого голоса. Не боялся, но, разумеется, не хотел.
— Я пришел один, — спокойно ответил Захар.
Поверил? Вряд ли. Лидеры Саббат еще не скоро привыкнут к мысли, что можно верить словам вождей Камарилла. И наоборот.
— Как ты меня выследил?
— Через Илью. Молодые масаны неосторожны.
— Ты следишь за братьями? — В голосе барона послышалась презрительная нотка.
— А ты не следишь? — осведомился Захар.
— Потому что я считаю это нужным, — парировал Бруджа. — Я! А не Темный Двор.
— Почему ты отказываешь мне в способности принимать самостоятельные решения?
Александр ответил не сразу, выдержал паузу:
— Потому что ты навский раб.
— Мы хотим жить нормально. Мы хотим жить, не опасаясь за свое будущее. А это возможно только в Тайном Городе. Мы хотим жить, а не воевать. И мы — не рабы.
И столько уверенности прозвучало в словах Треми, что истинный кардинал запнулся.
«Я ему верю?»
Повисла тишина. Масаны сидели в креслах и молча смотрели в разные стороны. Бруджа поглаживал Алое Безумие. Захар не шевелился. О чем думали два вождя, разъединенных смертельной, многовековой враждой? О прошлом? О настоящем? О будущем?
— Я знаю, что многие молодые масаны разделяют идеи Саббат.
— В некотором возрасте ваши лозунги кажутся любопытными.
— Боишься не удержать семью под контролем?
— Устал убивать братьев из-за лозунгов.
— Но в Саббат не хочешь.
— Мы должны жить нормально. — Захар усмехнулся. — Только не говори, что ты об этом не задумывался.
Как ответить? Честно? Александр понял, что должен — нет, обязан! — ответить честно. Время ошибок затянулось, слишком затянулось и наполнило души невыносимой усталостью. И пусть перед бароном сидел один из Треми, о ком говорили, что с тех пор, как масаны дали Спящему слово пить кровь, они не сдержали ни одного обещания, Бруджа чувствовал — знал! — что сейчас Захару можно верить. От крови устают все, даже вампиры.
— Я задумывался. И иногда ловлю себя на мысли, что тогда, давным-давно, совершил страшную ошибку.
В глазах истинного кардинала мелькнула такая тоска, что Треми вздрогнул. Сжал кулаки. Покачал головой:
— А мне иногда кажется, что страшную ошибку совершил мой отец.
Несколько мгновений барон пристально смотрел на епископа и, только убедившись, что Захар произнес фразу искренне, кивнул и глухо произнес:
— Ты пришел один. Значит, у тебя есть что сказать. Говори.
* * *
Игорный дом «Два Короля».
Москва, улица Большая Каретная,
6 ноября, суббота, 20.00
Никита просидел над картами больше часа. Припоминал каждый ход, сделанный во время игры, каждую вышедшую карту. Восстановил в памяти рассказанные Анной правила «Королевского Креста», выпил четыре чашки кофе, выкурил полпачки сигарет и наконец понял, что имел в виду Барабао.
Понял.
Разумеется, игрок уровня Крылова давным-давно должен был разглядеть надвигающуюся угрозу, почувствовать опасность и постараться ее избежать. Но сначала хладнокровному анализу мешало все нарастающее нервное напряжение. Страх, который испытывал Никита, открывая очередную карту, не позволял сосредоточиться на игре должным образом. А затем наступила эйфория вседозволенности. Убедившись, что способен манипулировать Колодой, Крылов успокоился, и даже внезапное везение соперника не ввергло его в панику: оставалось всего пять карт, и Никита не сомневался, что откроет их в течение следующего хода. Главное, найти пять человек, имеющих влияние на его Судьбу. Люди-то нашлись, но углубленное изучение расклада показало, что не все так просто, как казалось на первый взгляд. Не совсем правильная тактика, использованная Крыловым, — ничего удивительного, учитывая, что Никита впервые собирал «Королевский Крест», — а также грамотные действия соперника привели к тому, что теперь требовалось не просто открыть красное — нужна была карта определенного достоинства, нужен был валет червей. Первым следовало открыть последнего красного валета, оставшегося в игре. Только эта карта — никакая другая! — могла связать выложенные Никитой масти и позволить продолжить игру. А самое страшное заключалось в том, что любую другую карту Крылов будет вынужден сбросить, передав тем самым ход противнику.
